Где-то подспудно Ника ждала, что Аникушин станет ей названивать, пытаться оправдаться, но этого не произошло. Видимо, сказанные ею в милиции слова о том, что она вычеркнула его из своей жизни раз и навсегда, сильно задели Никиту. Впрочем, так ему и надо! Она ему жизнь спасла, а он...

Ника скривилась. Перед Мишкой она может хорохориться сколько угодно, да только вот самой себе не солжешь. Любит она Аникушина – любит, несмотря ни на что, даже на его гнусный подлог. И просто так эту пагубную страсть из души не выбьешь, не сотрешь. Может, она погорячилась, объявив, что между ними все кончено?..

Ага, она его сейчас простит, все будут счастливы по уши, а потом через пару месяцев или пару лет Аникушин ее снова обманет! Или она именно этого и хочет?! Вот уж нет!

Если бы Нику спросили сейчас, почему она так категорична в своих утверждениях насчет того, что Никита непременно предаст ее в будущем, она бы вряд ли смогла объяснить причину. Слишком взбудораженная событиями последних двух-трех дней, она всецело полагалась на свои чувства, а не на логику. А чувства вопили и протестовали: «С тобой опять нечестно поступили! Не смей спускать этого обидчику! Хватит быть тряпкой и размазней!»

И все же надежда на звонок от Аникушина упорно не хотела угасать. Ника пересмотрела все субботние сериалы и кинофильмы, но больше ей так никто и не позвонил. Взглянув на часы и выяснив, что уже половина первого ночи, Ника отправилась спать, рассудив, что раз Никита не проявляется, следовательно, все его слова о том, как он любит ее, – обычная мужская хитрость и притворство. У-у-у, подлый лицемер!

* * *

Когда на следующий день Мишка встретил ее, чуть припозднившуюся, у входа в зал, то расцвел в широкой улыбке.

– Ника, ты просто божественно хороша! Выглядишь на все сто!

– Спасибо, – не без доли кокетства ответила та. – Твоими молитвами!

– Не помню у тебя такого платья. Новое?

– Кажется, да. Но самое главное, в нем не жарко.

– Да, в таком пекле немудрено и дуба дать! Я уже вторую неделю ловлю себя на том, что упорно тянусь по утрам к шортам. Жаль, что главред категорически запретил нам приходить на работу, как он выразился, «сияя волосатыми коленками».

– Ну что поделаешь, офисная культура!

– Ага, будь она неладна! Ну что, идем?

– Пошли!.. Ника так и не поняла, чему была посвящена конкретно эта презентация, а разбираться ей было откровенно лениво. В конце концов, она сегодня не на службе, ей об этом мероприятии статью не писать. А раз так, какое ей дело до тех, кто не пожалел кровно заработанных или нелегким трудом награбленных денежек и организовал сие действо?

Мишка отвел ее к столику с шампанским, а сам тут же куда-то умчался, завидев знакомых. Впрочем, Нике в одиночестве не было скучно. Новые впечатления, людской гам – самое то, чтобы отвлечься от собственных безрадостных мыслей. Аникушин по-прежнему молчал и на связь не выходил. Что ж, завтра она окончательно расставит все точки над «ё», подпишет заявление об увольнении по собственному желанию, и больше ничто ее с этим человеком связывать не будет.

Конечно же, ему можно было бы отомстить, умело подбросив коллегам из желтушных изданий столь лакомый кусочек в виде родословной внебрачного сына олигарха Воронцова. Тем более что отследить ее участие в сливе информации будет крайне сложно: слишком много людей оказалось посвящено в этот секрет за последние дни. И поскольку сия пикантная деталь к тайне следствия никак не относилась, теоретически можно было бы возложить всю вину на не слишком порядочных ментов. Но Ника с негодованием отбросила эту идею, когда та пришла ей в голову. Нет уж, она до подобной низости не опустится. Пусть все будет честно, по крайней мере с ее стороны, чтоб ей не в чем было упрекнуть себя впоследствии. Тем более что подобное разоблачение больно ударит по Егору и Серафиму, а уж кому-кому, а им она никаких пакостей делать не желала. В отличие от Никиты они всегда вели себя по отношению к ней просто безупречно.

Примчался сияющий, как начищенная пуговица трубочиста, Мишка и горячо зашептал прямо в ухо Нике, отчего ей сразу же стало щекотно и чуточку неприятно.

– Ты не поверишь, кого я сейчас встретил! Помнишь, я говорил тебе об одном классном парне?

– Ну, что-то такое припоминаю.

– Я имею в виду того, с кем я тебя хотел познакомить!

– А, теперь поняла. И что?

– Представляешь, он здесь!!!

– И?

– Пошли к нему немедленно! Хрен знает, когда мне снова удастся его отловить, он же, изверг этакий, в последние месяцы на дно залег, его не видно и не слышно было. А оказалось, он втихаря главредом какого-то журнала заделался! Прикинь, да?! Блин, завидую по-черному, вот это карьера называется! Не то что мы – в болоте прозябаем. Так что идем скорее, пока он никуда не делся!

– А это обязательно? – с тоской спросила Ника.

– Хватит кукситься! Вот увидишь, он тебе обязательно понравится! Я же говорю: парень в твоем вкусе! Так что наплюй на неудачный роман, и на работу потерянную тоже наплюй! Одно знакомство, и ты обретешь и то и другое!

– Да не хочу я себе журналиста! Надоели вы мне все хуже горькой редьки!

– Поздняк метаться! От судьбы не уйдешь! Я сказал, что я тебя с ним познакомлю, значит, я так и сделаю! Вперед!

Под напором Мишки Ника сдалась, поскольку в противном случае ее бывший муженек вполне мог подхватить несговорчивую экс-супругу под локоток и поволочь ее к своему знакомому силой, искренне считая при этом, что он поступает единственно верным образом.

– Вот, позволь тебе представить Никиту, моего старого приятеля и просто отличного парня...

Мишка разливался соловьем, а Ника, нос к носу столкнувшись с обомлевшим от столь неожиданного поворота сюжета Аникушиным, начисто лишилась дара речи. Впрочем, судя по всему, то же случилось и с Никитой, поскольку он долго не мог выдавить из себя ни слова, и лишь прокашлявшись, наконец-то спросил:

– Так Ника – твоя бывшая жена?.. Услышав явственно прозвучавший акцент на слове «твоя», Ника поняла, что Мишка ему уже много чего успел о ней порассказать, и едва не застонала в голос. Черт, ну надо же было такому случиться! Неужто по всей столице мало главных редакторов, лично знакомых с Мишкой, чтоб он принялся ее сватать именно Аникушину!

– Ну да, – недоуменно отозвался Мишка, еще не осознавая, что над его головой сгустились грозовые тучи.

– Та самая домохозяйка, которой ты в институте давал списывать конспекты, а потом безуспешно учил ремеслу? – уточнил Никита.

– Э-э-э... я несколько не то имел в виду...

– Он правда такое обо мне говорил? – От возмущения у Ники перехватило горло, и фраза беспомощно сорвалась в хрип. – А ты, дорогой, часом, ничего не перепутал? Это не я, это ты у меня по-черному списывал! А уж насчет ремесла...

– Угу, – кивнул ей Никита. – Он много еще чего наболтать успел. И могу тебе заметить, правдивыми оказались только его слова о том, что ты очень симпатичная женщина. Насчет профессионализма – так у тебя кое-кому не грех бы и поучиться, как надо дела вести. А что до домохозяйки... Объясни своему бывшему, что у тебя теперь вряд ли останется время на мытье санузла и готовку. Видишь ли, Миша, с понедельника Ника вступает в должность главного редактора, так что ты ее, кажется, с кем-то перепутал.

– Но я... это... ничего не понимаю! Вы что – уже знакомы?

– Да, – сказал, не вдаваясь в пояснения, Никита, а затем обратился к Нике: – Пойдем, дорогая, я свои дела здесь уже завершил.

Оставив обомлевшего Мишку ловить ртом воздух, они вышли наружу. Некоторое время просто молча шли по тротуару в сторону метро, а когда столб с большой буквой М остался далеко позади, Аникушин сказал:

– Серафима сегодня утром домой отпустили. Счастлив по уши и рвется в бой, а батя его с загородной виллы никуда не выпускает. Даже поссориться слегка по этому поводу успели.

– Ну и слава Богу, – отозвалась Ника. – А как там у Виктора дела?