Ника почувствовала, что еще немного, и она взорвется. Люба, столь увлеченно болтающая с наследником, задерживала уже вторую аналитическую статью кряду. А крайний срок сдачи обеих – завтрашнее утро. И откуда она, редактор, возьмет эти самые статьи, если у обозревателя весна в причинном месте заиграла? Материалы-то с нее, Ники, спросят! И пусть только Аникушин заикнется о том, что это она неправильно себя в коллективе ведет и не умеет организовать работу подчиненных! Во-первых, Люба ей никаким боком не подчиняется, а во-вторых, это его собственная оплошность, что редакция занимается чем угодно, только не своими непосредственными обязанностями! А то он не видит, к чему приводят постоянные визиты Воронцова-младшего! Видит, еще как видит – только молчит, потому что не хочет идти с ним на конфликт. А значит, подавай козла, то есть козу, отпущения! И Ника на эту роль подходит просто великолепно по всем параметрам! Ее и выгнать-то с работы ничего не стоит. Мавр сделал свое дело, мавр может проваливать; в ее услугах здесь больше не нуждаются...

– У вас такой усталый вид, – вклинился в Любин хвалебный монолог голос Стеллы. – Наверное, это очень трудно – управлять такой большой компанией?

– Ну, разумеется, не просто. – Даже не видя его, Ника по тону поняла, что наследник надулся от гордости. – Это требует от руководителя специальных знаний и глубокого, я бы даже сказал, фундаментального образования. Впрочем, лично для меня это не так уж и сложно, в противном случае я бы не смог проводить с вами столько времени, мои дорогие. Вы же понимаете, «Очарование роскоши» – это всего лишь второстепенное подразделение холдинга...

– Что вы, мы так ценим ваше внимание! – наперебой принялись уверять Виктора журналистки.

Ника едва удержалась от того, чтобы не сплюнуть на пол. Тьфу, гори оно все синим пламенем! Стелла все никак не соберется с силами выправить предыдущую статью, которую завернул на переделку Аникушин, Маша вслед за Зинаидой откровенно забивает на работу, полагая, что кто-нибудь справится с ее обязанностями и без ее непосредственного участия. Катя ограничилась двумя вариантами обложки, хотя ее просили придумать пять, одна лишь Нина худо-бедно держит свой фотофронт и особых нареканий не вызывает. Две запоротые фотографии, которые она по рассеянности принесла на визирование главреду, не в счет. И это называется – нормальная редакция?!

– Кстати, голубки мои, а вы слышали потрясающую новость? В этом сезоне рыжий цвет волос считается немодным! Мои знакомые француженки и итальянки срочно перекрашиваются обратно в блондинок!

– Что же делать? – запричитала Люба, обладательница натуральных рыжих кудрей. – Блонд мне не к лицу, а каштановый – старит! Виктор, что вы, как тонкий ценитель женской красоты, полагаете, мне стоит предпринять? Может быть, остановиться на компромиссном варианте – нечто вроде золотого блондина с легким оттенком в медь? Или все-таки рискнуть и перекраситься под платину?..

Тут уже Ника не выдержала и, встав из-за своей перегородки, громко произнесла на всю комнату:

– Граждане, а может быть, устроите клуб по интересам где-нибудь в другом месте? Мне, между прочим, работать надо!

– А разве мы тебе мешаем? – окрысилась Люба, которая так и не услышала, что же думает Воронцов-младший по поводу ее кудряшек.

– Представь себе – еще как! Думаю, обсуждение цвета волос в половине одиннадцатого утра – это не то, чем должен заниматься обозреватель корпоративного издания. У тебя до сих пор статьи не готовы, а ты мне их еще позавчера обещала принести! Кстати, и у других наших коллег «хвостов» полным-полно – это я так, в целях общей информации сообщаю! Так что, может быть, соберемся и начнем работать, а не лясы точить?

– Какая грозная девушка! – расплылся в улыбке Виктор, одновременно прикидывая про себя, стоит ли включить эту недотрогу в число потенциальных подружек. – И какое похвальное стремление к труду! Дорогие мои, берите пример, как надо относиться к своей работе!

Обе его пассии тут же синхронно скривились. Ревнуют, как и положено. Вот пусть и дальше продолжают в том же стиле, а то нет ничего хуже расслабившейся, разленившейся любовницы, которая к тому же воображает себе, что имеет право что-то там с него требовать! Впрочем, если бы не характер, можно было бы и к этой вот трудолюбивой подкатиться. Но пока не стоит. Во-первых, что-то она и вправду зла, а во-вторых, не стоит сильно ярить остальной улей. Вот как перепробует медок у всех пчел, тогда, возможно, и за эту примется, а пока у него еще есть кем заняться.

– Виктор, ты опять здесь? – раздался за его спиной усталый голос Аникушина.

– А что такое?

– Я же неоднократно просил тебя не отвлекать моих подчиненных! Не думаю, что они будут рады остаться без премии из-за твоих визитов!

– Ой, да брось ты! – отмахнулся от него Виктор. – Девочки просто скучают, и я, как могу, поднимаю им боевой дух. Разве не так, цыпочки?

– Все на совещание ко мне в кабинет. Быстро! – хлопнул в ладоши Никита, повернувшись спиной к докучливому братцу.

– Ты что, хочешь оставить меня без собеседниц? Учти, я тебе этого ни за что не прощу!

Несмотря на шуточный смысл слов, в них прозвучала реальная угроза, и Никита, вскинув голову, в упор посмотрел на брата. Тот ответил ему тем же. Их безмолвная дуэль продолжалась недолго, от силы секунд десять, пока Виктор, сочтя за лучшее не доводить дело до открытого конфликта, не сообщил:

– Ладно, пойду я, пожалуй. А то у меня сегодня серьезные переговоры, надо к ним подготовиться как следует...

Проводив взглядом уходящего наследника, Никита повернулся к подчиненным:

– Вы меня слышали? Я жду вас всех на пятиминутку! Немедленно!

Нехотя оторвавшись от кресел, дамы не спеша потянулись в кабинет. Судя по всему, предстоял коллективный разнос, а раз так, торопиться на него не стоило.

Дождавшись, пока все не войдут, Никита плотно прикрыл дверь и начал:

– У меня складывается нехорошее впечатление, что гербом нашей редакции стали серп и молот.

– Простите? – подняла брови вверх Катя.

– Серп и молот – косить и забивать. Старая студенческая хохма. Не знали? Что ж, теперь вы в курсе. Не знаю, о чем вы там все думаете, но только не о работе. Указанные мною сроки не выдерживаются, материалы приходят сырые, за эту неделю мне нечего показать нашему непосредственному начальству! Вы понимаете – целую неделю мы топчемся на месте! И о чем это говорит, как не о вашем непрофессионализме и нежелании трудиться?

– Простите, а разве наше непосредственное начальство – это не Виктор Серафимович? – ехидно осведомилась Катя.

– Представьте себе, нет! – саркастически улыбнулся ей Никита. – Виктор – всего лишь временно исполняющий обязанности управляющего компанией. А журнал находится в ведении Серафима и Егора Воронцовых – основателей данного холдинга. Поэтому на заступничество Виктора не советую рассчитывать, не поможет. А то я не в курсе, что вы регулярно ему на меня жалуетесь! Или вы думаете, у этого кабинета звуконепроницаемые стены?

Дамы переглянулись. Эта оплошность и впрямь могла им весьма дорого стоить.

Ника отстраненно подумала, что уж если кто и был в курсе, что из кабинета слышно все, что происходит в редакции, так это Раиса. Но сообщить коллегам о данном факте она не сочла нужным. Видимо, решила так своеобразно отомстить остальным за собственное фиаско в попытке привлечь к себе внимание наследника. Впрочем, лично ей, Нике, от этого факта ни холодно, ни жарко. Она в свадебном марафоне за приз «Воронцов-младший» не участвует и про шефа гадости не говорит.

– Я понимаю, что болтать с управляющим куда интереснее, чем выполнять свои непосредственные обязанности, но позвольте заметить: еще немного, и кое-кому из вас придется искать себе новое место работы. Начнем с вас, Раиса!

– С меня?! – изумилась Раечка.

– Да, с вас, – подтвердил Аникушин. – Я просил вас в числе всего прочего контролировать график подачи материалов редактору и сообщать мне, если намечаются некие накладки. Так?