— Пустите меня! Пустите, пожалуйста! Не надо! А-а-а… — верещала Женька, безуспешно отбиваясь от жадных и потных рук, по-хозяйски расстегивающих пояс ее джинсов.
И тут откуда-то сверху раздался чей-то властный голос:
— Ну-ка лапы от девушки уберите, козлы!
Натиск пацанов ослаб, и Женька увидела того, кто за нее вступился.
Это был плечистый рослый парень, намного старше всех тех, кто окружал сейчас Женьку. Он стоял в расстегнутой куртке, прекрасный, как греческий бог. Женька подумала, что еще никогда в жизни не видела такого красивого мужчину.
— Вы что, оглохли, ублюдки? Ну-ка брысь все отсюда!
— А не шел бы ты, дядя, лесом? — поинтересовался у него вожак. — Или для себя кралю заприметил? Так учти: мы первые в очереди. Вот наиграемся с девчонкой — тогда забирай.
— Это ты, сопляк, чего-то не понял. — Парень повел плечами, и даже под курткой было заметно, как заиграли мышцы на его руках. — Если через пять секунд девушку не отпустите, пеняйте на себя.
— Дядя, да ты оборзел! — оскалился вожак. — Ты, случаем, не слепой? Ты тут один, между прочим, а нас…
Договорить он не успел. В следующее мгновение от сильнейшего удара в челюсть вожак свалился на пол, тихонько поскуливая. После пинка под ребра скулеж перешел в вой, и тут началась драка, короткая и яростная. Пацанва кидалась на парня, а он легко и без видимых усилий расшвыривал их в разные стороны, как котят.
— Сзади! — заорала Женька, вдруг заметив, как один из команды подкрадывается к ее защитнику, держа за горлышко разбитую бутылку.
Парень обернулся и успел перехватить бросившегося на него пацана. Выкрутил руку с зажатой «розочкой», дождался, пока та выпадет и разобьется в стеклянную крошку о бетонный пол, а затем рванул еще сильнее.
Раздался тошнотворный хруст, и Женька поняла, что только что на ее глазах один человек сломал другому руку.
Ее замутило.
Пришла в себя Женька уже у железной двери, через которую, видимо, попадали в подвал те, кому это было положено по штату. Ее защитник, только что протащивший ее на руках через весь подвал, возился с замком.
— А откуда у вас ключ? — задала самый глупый в подобной ситуации вопрос Женька.
— Из жэка, — ответил парень. — Я там работаю сменным инженером. Скажи спасибо, что на третьем этаже трубы меняют, надо было стояк перекрыть, а затем вновь открыть. Если бы не это, хрен бы тебя кто у этих недомерков отбил. Тут по неделям никого из нормальных не бывает, одни нарики да прочая мерзость обретается. Кстати, меня Виталием звать.
— А меня — Евгения, — ни с того ни с сего представилась Женька своим «взрослым» именем…
Женька усилием воли прогнала от себя печальные воспоминания. Нет, не надо. Ей сейчас нужны все ее силы, чтобы выстоять, продержаться оставшуюся половину шоу. Если она будет мучить себя, в тысячный раз переживая, что поступила так, как поступила, рискует прямо из особняка загреметь с нервным срывом в больницу. Можно представить, как будут счастливы журналисты всех видов и мастей. Еще бы, такая новость! «Героиня нового реалити-шоу не выдержала издевательств жениха!» Рейтинг шоу взлетает до потолка, и из больницы она выходит всенародной знаменитостью. Нет уж, обойдутся как-нибудь без этого!
Жаль, конечно, что ничего не исправишь. Но откуда возьмется ум, а тем паче житейская мудрость у перепуганной и расстроенной тринадцатилетней девчонки? Ей бы крикнуть себе той, смешной и отважной: «Остановись! Не надо!» Да что толку? Видимо, так и будет приходить к ней кошмаром тот подвал, разозленная погоней крыса и ощущение грязных рук, лапающих ее тело.
А еще — предательство мужчины, которому веришь, как себе самой…
— Хочешь, свожу тебя в ресторан? Развеешься хоть немножко.
— Спасибо, Дениска. Но чтобы вдоволь наесться мороженого, ресторан не обязателен. А кроме чего-нибудь легкого и холодного, мне сейчас в рот ничего не полезет.
— В морозилке два фруктовых льда, если хочешь — вперед! Еще утром купил на всякий случай. Я же помню, что ты больше всего фруктовое любишь, а не пломбир.
Марина с любовью взглянула на продюсера:
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты волшебник?
— Нет, ты первая! Кстати, если полезешь за мороженым, достань мне бутылочку пива, будь ласка! Решил, что я сегодня не за рулем, воспользуюсь в кои веки раз служебным авто. В конце концов, могу я себе позволить небольшой праздник посреди рабочего дня? Особенно с учетом семидневной рабочей недели!
— Ты можешь все. А уж праздник устроить — тем более! — заверила его Марина, достав из холодильника пиво и мороженое.
— Как там наши подопечные? — отхлебнув пенистый напиток, поинтересовался продюсер. — Каюсь, вчерашние пленки еще не отсматривал, не до того было.
— Ну и зря. Похоже, узел затягивается все туже и туже. Начать с того, что восьмая гостиная стала поставлять нам материал аж два раза на дню! Утром с «невестой», вечером с «женихом»!
— Да ты что?! И по поводу чего сыр-бор на этот раз?
— Не поверишь — из-за русской народной песни о Стеньке Разине. На нее теперь на нашем шоу табу наложено.
— Неужели из-за строчки «и за борт ее бросает»?
— Именно из-за нее, родимой! Александр ее весь день себе под нос распевал, ну а закончилось это в восьмой гостиной едва не расцарапанной физиономией и угрозами.
— Угрозами?! — восхитился продюсер. — Ничего не боится барышня! Ну а с невестой что?
— Ну, там вроде бы попроще. Обычная грызня, правда, тоже с многозначительными намеками вплоть до полного провала шоу с перспективой остаться на бобах.
— Просто великолепно! Времени даром никто не теряет, как я погляжу. Кстати, а как там наши голубки?
— Не воркуют, облом случился. На этот раз «невеста» от «жениха» как черт от ладана скачет, несмотря на все его красноречие. А парень, между прочим, ей разве что в любви не признался. Так что сдается мне, в этом отношении ты все — таки ошибся. Ей действительно нужен другой герой — полноценный принц на белом коне. Так что можешь даже не надеяться на лавстори.
— Это еще почему? — Денис надулся и сделал вид, что обиделся. — Мало ли с чего наша невеста решила вести себя именно так, а не иначе? Может, у нее месячные, вот и бесится! Сама же знаешь: вас, девушек, без пол-литра не поймешь. Да и опять же было бы удивительно, если бы она после признания Александра кинулась бы к нему в объятия с воплем: «Я твоя навеки!» Поставь себя на ее место!
— А ты думаешь, я этого не делаю?
— Ну и как успехи?
— Переменные, — горько усмехнулась Марина. — А по совести говоря, у меня уже крыша едет, когда я обо всем этом думаю. «Она знает, что он не знает о том, что она знает». И прочие логические ловушки. А у меня, помимо волнения за игроков, еще и своих забот полно, только успевай крутиться и все решать. Так что не обижайся, но помощник из меня сейчас хреновый, по крайней мере что касается предположений о мотивации игроков и прочей вероятностной ерунды. Поэтому я для себя лично все пустила на самотек: как суждено, так и случится, хотим мы этого или нет.
— Держись, Мариша! — Голос продюсера посерьезнел. — И не переживай, все сложится как надо, обещаю.
— Пойми, больше всего я боюсь, что в один не самый прекрасный день у меня на площадке случится нечто, после чего на всем шоу можно будет поставить большой жирный крест. И я ничего не смогу предотвратить, просто не успею! Особняк сейчас похож на паровой котел или дровяной сарай с порохом. С какой стороны рванет, можно только догадываться. Никогда еще не работала в такой нервной обстановке. И с ужасом думаю, что же будет дальше, когда понаедут родственники!
— Кстати, о родственниках: бабушка «невесты» дала согласие на участие? А то и так семья неполная, полтора землекопа. Без бабушки, боюсь, нам будет тяжело дать зрителю интересную картинку. Хотя и выхода другого нет, как ни крути.
— Все в порядке. Бабушка там тот еще кремень, к ней на переговоры пришлось Арсения вызывать, это он у нас мастер несговорчивых старушек очаровывать. Три часа у нее просидел, вышел весь взмокший, но своего добился. Вот это я понимаю — профессионал! Сейчас отпустила его ненадолго домой, говорит: «Если хоть на полдня в родных стенах не окажусь, волком взвою и всех покусаю!» Обещал к вечеру быть. В крайнем случае завтра утром появится.
