Но кто возьмет на себя смелость сообщить о том, что у «юной и невинной» Евгении есть вполне себе взрослый сын?

И как это лучше провернуть?..

Сашка столкнулся с Женькой в коридоре, когда возвращался с прогулки вокруг особняка. Ему показалось, или она смутилась, увидев, кто именно идет ей навстречу?

Впрочем, она быстро взяла себя в руки, нейтрально улыбнулась, намереваясь, видимо, проскочить мимо «жениха» в свою комнату. Но не тут-то было! Повинуясь минутному импульсу, Сашка предложил ей:

— Не хочешь у пруда посидеть? Погода просто отменная, не хочется в четырех стенах целыми днями торчать.

— А что ты своего приятеля не приглашаешь?

— Ну, во-первых, женюсь я все-таки не на приятеле, не находишь? Кроме того, ты почему-то свою подругу тоже вниманием не жалуешь. Или я ошибаюсь?

— Ну, у меня есть на то причины. Мы поссорились, причем крепко.

— Я заметил. Правда, не понял из-за чего.

— Не из-за чего, а из-за кого. Из-за тебя!

— Вот это номер! — присвистнул Сашка. — И как это я послужил яблоком раздора для двух очаровательных дам, если не секрет, конечно?

— Не хочу об этом, — сморщилась Женька, сообразившая, что излишняя откровенность ей ни к чему.

— Ну, не хочешь — как хочешь, — не стал настаивать Сашка. — Так как насчет погреться на солнышке?

— Легко!

В компании дежурных операторов, присоединившихся к ним в холле особняка, «жених» и «невеста» проследовали к своему любимому месту отдыха. Женька тут же устроилась в шезлонге, а Сашка, решив поберечь хлипкую мебель, расселся прямо на газоне.

— Как думаешь, Настя с Петром нас здесь не найдут?

— Да кто ж их знает? — пожал плечами Сашка. — Если захотят, то, разумеется, отыщут. Спрятаться тут особо негде. Так что будем надеяться, что эта парочка придумает себе какое-нибудь другое занятие помимо того, что таскаться за нами и портить настроение.

— Слушай, а с Петром ты давно знаком? — решила слегка схулиганить Женька.

— Да не, не особо. Работали вместе когда-то. А что?

— Ну, просто не похожи вы на крепких друзей, уж извини.

— То же самое могу сказать и про тебя с Настей.

— Ну, с Настей я и сама не ожидала, что так выйдет. Просто стала заполнять анкету и сообразила, что настоящих подруг у меня давно уже нет. Вот и вписала первую девчонку, что на ум пришла. Мы ведь с ней тоже бывшие коллеги по работе. Отношения вроде бы всегда нормальные были, ровные. Мне даже казалось, что она мне симпатизирует. А на поверку видишь, как все получилось? Завидует по-черному, мне с ней рядом и находиться-то противно. Так и чувствую, какая от нее злоба исходит. Думаю, это последний раз, когда я с ней общаюсь.

— Наплюй и разотри. Все равно в выходные ее вежливо попросят на выход.

— Только это и радует.

— Слушай, а можно один личный вопрос? Ты сказала, что настоящих подруг у тебя давно уже нет. А почему?

— Сложно сказать, — вздохнула Женька. — Во-первых, когда мы семьей переехали, мне пришлось сменить школу, почти все ребята, с кем я дружила раньше, оказались далеко. А в новом классе все смотрели на меня как на чужака и предлагать дружбу не торопились. А я и не навязывалась, тем более что много занятий пропускала, мне не до этого было. Экзамены бы не завалить да на следующий год перейти, чтоб на осень не оставили!

— Прогуливала? — подмигнул Сашка.

— Да нет… по болезни, — ответила Женька и мысленно призвала себя к осторожности. Разоткровенничается, чего доброго, и сама себя заложит, расскажет, как с коляской «младшего братишки» гуляла вместо того, чтобы готовиться к выпускным экзаменам.

— А, ну понятно, — не стал выяснять подробности Сашка, за что Женька была ему искренне благодарна.

Некоторое время они сидели молча, глядя на то, как по поверхности пруда пробегает легкая рябь от полуденного ветерка. От воды веяло прохладой, и Женька мечтательно протянула:

— Эх, как бы я хотела хоть раз в жизни побывать в настоящем морском путешествии! Чтобы корабль был большой-пребольшой, несколько палуб, зал для приемов и по вечерам непременно танцы! И капитан в белой форме, который с тобой здоровается, как с коронованной особой! Если выйти на палубу, увидишь, как играют друг с другом дельфины! А если хорошенько всмотреться, можно заметить косяки рыб, удирающих от лайнера в разные стороны. И морские закаты! Я просто умираю, когда представляю себе зрелище уходящего в воду и медленно гаснущего солнца! Руки так и чешутся нарисовать что-нибудь подобное, жаль, что художник из меня никакой.

— Пример «Титаника» тебя не пугает?

— Предположим, пугает. И что из этого? Все равно я никогда не поеду в круиз, так какой смысл бояться того, что никогда со мной не случится?

— Тоже верно, — вздохнул Сашка. — Но насчет моря — это ты верно заметила. Я вот с детства люблю бывать на море. Хотя плаваю так себе. Зато ныряю неплохо. Маску на лицо и вниз, ко дну. А там раковины всякие, рыбешка мелкая суетится, крабы бегают. Красотища!

— Ага! Я бы тоже сейчас не отказалась понырять! Правда, потом гарантированно пару дней буду ходить глухая-преглухая, да ну и пусть! Рано или поздно вода из ушей уйдет, зато удовольствие от купания я запомню надолго.

— А ты часто на море бывала?

— Один раз, — призналась Женька. — Мне тогда как раз восемь стукнуло, и мы с родителями отправились на юг. Снимали комнатку у одной бабули, потому что в пансионат с детьми почему-то было нельзя селиться, так что они даже путевки брать не стали, чтобы не огорчаться. Мы там две недели провели, а я до сих пор во всех подробностях помню, куда мы ходили и чем занимались! Так не хотелось уезжать, я не выдержала, расплакалась на вокзале, когда мы в поезд садились. Мама меня тогда еще отчитала строго: мол, взрослая уже, нечего нюни распускать. А я все понимаю, но остановиться не могу. Так и проревела весь вечер.

— А мы почти каждый год ездили. У меня в детстве с легкими не все в порядке было, а южное солнце такие гадости на раз-два выводит. Так что брали билеты и вперед, жариться на пляж! Домой возвращался краснокожий до крайности. А потом еще пару недель с себя лоскуты обгоревшей кожи обирал. Бабушка меня ласково Змеем Горынычем дразнила: мол, раз шкуру сбрасываешь — значит, змеиного ты рода-племени, внучок! А мне это даже в кайф было, хотя порой обгорал я жестоко. Родители зазеваются или заснешь на пляже, забудешь повернуться. Да и в воде когда плещешься, тоже изрядно излучения хватаешь. Потом сидишь, обмазанный с макушки до пяток кефиром, и пьешь таблетки от температуры. А сейчас я стараюсь от солнца беречься, хотя порой хочется махнуть на все рукой, вспомнить детство…

— Нет, лучше давай не будем об этом! А то так тоскливо становится на душе — и не передать как!

— Да почему же тоскливо-то? Через две недели мы поженимся, хочешь — бери билеты и дуй на юг! Я не возражаю!

— Все не так просто, — вздохнула Женька, прикидывая, стоит ли продолжать откровенничать с Сашкой. — Тут такое дело…

— Ты уже распланировала, на что пойдет твой выигрыш?

— Ну, примерно так, — согласилась Женька. — Нам в квартире ремонт надо сделать, да и… брату обновок купить, в общем — деньги разойдутся сразу же. Боюсь, про юг я еще на несколько лет могу забыть и не вспоминать.

— По моему глубокому мнению, это неправильно, — убежденно произнес Сашка. — Получается, от твоего выигрыша будет хорошо всем, только не тебе самой. И как так можно? Нельзя жизнь «на потом» откладывать!

— Ну, жизнь вообще такая штука странная, вертишься как белка в колесе…

— Знаешь, ты извини меня, конечно, — перебил Сашка, — только вот у меня такое сложное чувство возникло, что ты не хозяйка своей жизни. Кто-то другой за тебя решает, как тебе поступать и что делать, а ты терпеливо этому другому подчиняешься. Что за альтруизм такой странный? Или хочешь сказать, что ты без своего ремонта жить не сможешь? Но ведь как-то до этого жила?

— Шурик, давай свернем тему, а? — разозлилась Женька. — И так настроение ни к черту, так еще ты мне мораль читаешь! Не суди других по себе, ладно? Если ты только за себя отвечаешь, то у меня мама и брат! Сначала они — потом я!