– Зачем?

Схватив его за руку, девчонка принялась изучать большой палец.

– Твою мать! Ну и дела! У тебя должна быть пиписька с километр длиной! Большой палец никогда не врет.

Смущенный Банан отнял руку. Уши у него горели. Действительно, своеобразная кузина у Эдуара. К счастью для парня, они подъехали к гаражу.

Увидев Мари-Шарлотт выходящей из «Ситроена-11 А-спорт», Эдуар нахмурился.

– Какого черта вы тут вместе делаете? – спросил он.

Мари-Шарлотт фальшиво запела:

– «Мы просто встретились. Я ничего не делала, чтобы понравиться ему».

– Она шла сюда, – объяснил Банан, – я сразу понял, что это именно она.

Эдуар заметил на лице своего ученика смущение и пришел в раздражение.

– Зачем ты приехала? – спросил он у девчонки.

– Хочу попробовать провернуть с тобой одно дельце. Мне надо купить мопед.

– Зачем?

– Зачем нужен мопед? – захихикала Мари-Шарлотт. – Отгадай с первого раза. На стройке, как на необитаемом острове. Твоя мать не водит машину! В ее-то возрасте и в наше-то время! О ней должны снять фильм на телевидении. Француженка, не умеющая водить машину! Если старый хрен, работающий на бульдозере, забывает принести хлеб, мы жрем без хлеба! А ближайший почтовый ящик – в трех километрах от стройки. Не забудь еще бабку, проливающую слезы над «Юманите»! Поэтому-то мне и нужен мопед. Логично, как ты думаешь?

– А деньги у тебя есть?

– На такую покупку хватит, кузен.

– Где ты их сперла?

Мари-Шарлотт посмотрела на Банана.

– Ни фига себе семейка, скажи? У вас, черножопых, тоже встречается такое?

Эдуар вымыл руки в бензине.

– В тебе есть что-то отвратительное, – заявил он. – Всякий раз, как я вижу тебя, у меня желание набить тебе рожу.

Мари-Шарлотт прыснула:

– Похоже, это твое любимое занятие: то гонщик Розины, то мэр! А вот со мной лучше воздержаться, не то я тебе глотку перегрызу!

И она оскалила свои крысиные зубки.

– Видишь, одни клыки, – сказала девчонка, – наверное, в прошлой жизни я была вампиром.

– Да нет же, ты и сейчас вампир, – уверил ее Эдуар. – В тебе есть что-то пугающее… Ты еще девочка и должна быть такой трогательной, такой чудесной…

– Насколько я понимаю, с моим мопедом сорвалось?

– Я не торгую мопедами, сама видишь: моя специальность – старые «ситроены».

Переодевавшийся в комбинезон Банан предложил:

– Если хотите, могу одолжить мопед моей сестренки, она еще не скоро им воспользуется.

– Если одолжишь ей мопед, можешь попрощаться с ним, – заявил Эдуар.

Мари-Шарлотт взбеленилась:

– Как же ты меня достал! Еще вздумал оскорблять! Да кто ты такой, механик хренов, чтобы так обращаться со мной?

От ярости ее косоглазие усилилось, глаза сошлись к самой переносице, в них бурлила такая ненависть, что Бланвену стало страшно.

«Мерзкая тварь!» – подумал Эдуар.

Телефонный звонок разрядил всеобщее напряжение. Звонил владелец «11 А-спорт» справиться, готова ли его машина.

– Она готова, месье Мобюиссон, мой помощник только что проверил ее.

Эдуар вопросительно взглянул на Банана, тот показал, что все в порядке.

– Можете забирать!

Клиент ответил, что сейчас ему некого послать за машиной, но если ему пригонят ее, то он сам отвезет этого человека, куда ему угодно.

– Сейчас пригоню, – пообещал Эдуар.

Банан по собственной инициативе протер лобовое стекло, а Бланвен расстелил лист пергамента на сиденье, чтобы не запачкать его комбинезоном.

Мари-Шарлотт считала своего кузена красивым парнем, несмотря на всю антипатию к нему.

Прежде чем тронуться, Эдуар сказал Мари-Шарлотт:

– Прощаюсь с тобой, поскольку надеюсь, что, когда я вернусь, тебя тут не будет.

– Вот ведь негодяй! – ответила девчонка, обращаясь к Банану.

– О нет, вы не правы, – запротестовал Селим, – лучше парня не найти, просто он любит подначивать.

Мари-Шарлотт направилась к деревянной лестнице.

– Здесь он и живет?

Боясь каких-нибудь выходок с ее стороны, Банан пошел за ней, хотя девчонка держалась вполне миролюбиво.

Осмотрев скромное жилье, Мари-Шарлотт сказала улыбаясь:

– Да, именно так я и думала: все чистенько, бедненько, но со вкусом. Твой хозяин напоминает мне семинариста. Прекрасно могу представить себе, как он стоит на коленях на коврике и молится.

– А вот тут вы попали пальцем в небо: это не его стиль.

– Заблуждаешься! В душе – это именно его стиль. Можешь мне поверить: я никогда не ошибаюсь в людях. Ты что, не веришь мне?

Банан улыбнулся:

– Почему бы и нет?

Девчонка подошла к нему поближе.

– Если ты отпустишь усы, то будешь похож на Омара Шарифа в молодости. Ты видел «Доктора Живаго»? Класс!

Банан этого фильма не видел.

– Поцелуй меня! – приказала Мари-Шарлотт. Парень так перепугался, что она покатилась со смеху.

– Тебя смущает мой юный возраст? Не верь внешности: мне уже тысяча лет!

Девчонка привстала на цыпочки и так страстно, так нетерпеливо, так резко поцеловала Банана, что тот чуть с ума не сошел. Целуя его, Мари-Шарлотт не забыла проверить, распространяются ли ее чары «ниже».

– Я знала, ты парень что надо! – прошептала она, отрываясь от него, чтобы набрать воздуха.

Умелым жестом Мари-Шарлотт расстегнула на Селиме куртку и джинсы.

От ее смелости и проворства Селим совершенно растерялся и разрешил ей все, что она хотела, а вскоре испытал величайшее блаженство.

– Ты правда можешь одолжить мне мопед? – спросила Мари-Шарлотт, когда все завершилось.

– Я же сказал!

– А почему твоя сестра не пользуется им?

Банан рассказал девчонке о несчастном случае, повлекшем за собой черепно-мозговую травму. Мари-Шарлотт вспомнила о таксисте, снова услышав удар фотоаппарата о висок. Один удар – сильный и неожиданный – и все кончено. Она не хотела убивать того мужчину. Несчастный случай! Это было так же глупо, как и при несчастном случае. Сначала все идет нормально, а потом вмешивается какая-то сила, и все изменяется. Мгновенный переход от будничного к драматичному; от жизни к смерти.

– Ей лучше? – рассеянно спросила Мари-Шарлотт.

– Да, она поправляется, но постепенно. После выхода из комы она понемногу становится самой собой.

Банан и девчонка спустились вниз. «Солекс» стоял в гараже за грудой шин. После того случая на заднем колесе не хватало двух или трех спиц и не держался брызговик.

– Если у вас есть четверть часика, я все починю, – сказал Банан.

– О'кей, но почему ты не обращаешься ко мне на «ты»?

Парень скорчил гримасу.

– Может быть, потому, что вы слишком молоды.

– Отсасывала я у тебя как большая! Тебе понравилось?

Парень кивнул.

– Хочешь еще?

Еще один кивок.

– Ты красивенький и симпатичненький. Я бы хотела, чтобы Франция стала арабской.

– Что за мысли!

– Чтобы французы покончили со своим дурацким прошлым! На этом хреновом фундаменте ничего путного не построишь. Ты меня уже немножко любишь?

– Думаю, что да.

– А что ты чувствуешь?

– Страх.

– Понимаю. А вот я не люблю тебя и никогда никого не полюблю.

– В вашем возрасте не стоит этого утверждать.

– Стоит. Я никого не полюблю, потому что всю жизнь хочу быть сильной.

– У вас никогда не будет детей?

– Только не это! Эти засранцы гадят на тебя и в детстве, и когда подрастут. Нет уж, спасибо!

Банан принялся чинить мопед. Мари-Шарлотт любовалась его ловкостью, казалось, он вдыхал душу в инструменты.

Приподняв «солекс», араб крутанул педали. Колесо нормально вращалось.

– Вы умеете им пользоваться?

– Что за вопрос! Ты считаешь, что я деревенщина? Ты действительно не хочешь за него денег? Эдуар прав: вдруг ты этого мопеда больше не увидишь? Всякое может случиться, особенно со мной…

– Вот если потеряете его, тогда придется заплатить, потому что он не мой, а моей сестры.

– Согласна.

Мари-Шарлотт оседлала «солекс», похотливо подмигнула Банану и исчезла.