Наташа оживилась:

— Какая фотография?

Макс кивнул на труп:

— Под дворники его машины сунули фотографию солистки с последнего концерта… Рядом была записка: кто-то хочет получить за снимок десять кусков.

В коридоре было почти темно, но Ерш заметил, как округлились Наташины глаза. Ерш начинал привыкать, что трупы здесь никого не пугают, а самые простые события вызывают живейший интерес… Что ее так поразило?

Вперед из темноты выдвинулся Ди-Джей. Он тоже был здорово удивлен:

— Фотография? Вы уверены — с последнего концерта? Это точно?

Макс пожал плечами:

— Ну да… Декорации использовали в первый раз. Видно кусок зрительного зала — там полно людей: значит, это — не репетиция… А что такое?

— Да ничего. — Ди-Джей потер подбородок. — Странно просто. Я был уверен, что этой фотографии не существует.

— Почему? — Удивился Ерш. — Я сам видел, как Эдик во время последнего концерта…

— Да, — перебил Ди-Джей, — Но он потом жаловался, что пленку ему испортили в Кодаке.

— Где?

— Ну, проявка недалеко от Ледового. Он всегда сдавал пленку в одно и то же место — никогда проблем не было. А в этот раз ему отдали пустую — сказали, «Скорее всего, у вас что-то с затвором». Эдик при мне щелкал своим Зенитом на просвет, с открытой крышкой — говорит, п…ят они, с аппаратом все в порядке. Скорее всего, засветили случайно, а свалили на чужую технику.

Бороду жутко заинтересовала эта история. Он внимательно смотрел на Ди-Джея, будто пытаясь понять, врет он или нет.

— Так… А где эта проявка — ты знаешь?

— Знаю. Я ездил с ним несколько раз — у меня машины нет, он подвозил меня на своей. Заодно заезжал туда. Там его узнают… — Ди-Джей скосился на труп, — Узнавали. Знали, где он работает. Пару раз мы с ним заезжали уже после закрытия — они иногда остаются и ночью печатают снимки — так вот, Эдику открывали дверь и выдавали его заказ…

— Ага, понятно. — Борода о чем-то напряженно думал.

— Так, в натуре — куда девалась фотография? — Макс решил, что пора ему покомандовать. — Витек, буди Мишу, хватит ему дрыхнуть. Переверните тут все вверх дном: снимок должен быть у меня. Ясно?

— Ясно.

— Макс, — Борода хлопнул его по плечу. — Хрен с ней, с фотографией. Я ее уже видел. Пусть поищут лучше фотосумку Эдика — я думаю, там может быть много интересного.

Макс с любопытством посмотрел на Бороду, но унижаться до расспросов в присутствии подчиненного не стал. Кивнул, сделал вид, что ему все ясно:

— Витек, ты слышал? Через десять минут сумка должна быть у меня.

Борода подождал, пока Макс с братком скроются в темноте, а потом повернулся к Ершу и Валере.

— Хрен они что найдут… Пойдем отсюда. Похоже, дело близится к концу.

Борода двинулся к выходу. Журналисты пошли следом.

Снаружи была восхитительная лунная ночь. Белые облака висели в темно-синем небе, яркие звезды освещали кладбище, где-то далеко-далеко мерцали косяки вспугнутых выстрелами фанов… Ерш с удовольствием вдохнул чистый ночной воздух. Только сейчас он понял, как противно было внутри — неудивительно, что в этом здании каждый день появляется новый труп.

Борода, не обращая внимания на пейзаж, быстро прошел к своей машине, открыл им пассажирскую дверцу, завел двигатель.

Пока джип выруливал с разбитой кладбищенской дороги на Дальневосточный проспект, Ерш внимательно смотрел на Бороду.

Глаза его горели охотничьим азартом, нос крутился из стороны в сторону, вроде как вынюхивая убийцу…

— Дело близится к концу, — повторил он. Я думаю, вы уже догадались, кто здесь занимается шантажом?

— Сестра солистки? — Догадался Валера.

Борода слегка выпучил глаза и странно посмотрел на Валеру.

— Это-то ты откуда взял?

— Ну как… В общем-то, она почти единственная, кто остался в живых. Есть еще, правда, Ди-Джей…

Борода вздохнул.

— Ох… Ежу понятно, что пленку подменили в «Кодаке». Я с такими делами уже сталкивался. Пленку при современной технологии напрочь испортить почти невозможно: ее обрабатывает проявочная машина, там полная автоматика — если ее плохо отрегулировали, максимум, что случится с пленкой — ее просто зажует. Но изображение на ней скорее всего останется.

На тот случай, если пленку удастся-таки запороть, в проявках всегда под прилавком висит несколько засвеченных и проявленных пленок — по одному на каждую фирму (Кодак, Коника…) и количество кадров. Если оператор лоханется, клиенту отдают заранее заготовленную пустую пленку и говорят, что у него что-то с фотоаппаратом. Почти все верят… Возможно, это — основная причина, по которой переходят сейчас на цифровые фотоаппараты.

Ерш с уважением присвистнул:

— Что-то в этом роде слышал… Но вы-то откуда знаете?

Борода достал Беломор:

— Было дело о шантаже. Один человек любил снимать малолетних шлюх во всех подробностях, а однажды — снялся с ней сам. Человек он очень богатый и достаточно известный… Но разделял общее заблуждение: почему-то все клиенты проявок думают, что печать фотографий полностью автоматическая и никто не видит, что на них снято. — Борода ухмыльнулся. — Это далеко не так. В большинстве проявок установлены машины, где кадры пленки оператор передвигает вручную, и на экране он видит все, что там снято…

Ерш кивнул:

— Так, интересно… А что стало с шантажистами, которых вы поймали?

— Заказчики утопили их в проявителе. Не в этом дело… Вы заметили, что то, что произошло в Ледовом, попало в новости в тот же день?

— Да. Ну и что?

— Пленку фотографа взяли в срочную проявку… Все равно ему пришлось ждать какое-то время. Работники проявки слышали из новостей о том, что произошло — может, по радио… кстати, наверняка у них есть и телевизор — кое-где сейчас ставят аппараты, где можно перед печатью посмотреть негатив на телевизоре… Как рассказал Серегра, Эдика они знали; были в курсе, где он работает… и, увидев готовые снимки, быстро поняли, как их можно использовать.

Ерш потерял терпение:

— Да что такого на этой пленке? Солистка на сцене…

Борода остановил машину недалеко от Ледового дворца и хитро посмотрел на Ерша:

— Солистка… А ты уверен?

— Она же пела вживую. Без фанеры. Это был ее голос…

Борода рассмеялся:

— Ну и что?.. Ты же сам видел, как ее убили на стройке. Как она после этого могла выйти на сцену? А главное, как она исчезла с нее после концерта? Костюм нашли рядом со сценой, а солисту — нет…

Ерш задумался. Борода продолжал:

— В принципе, в Ледовом ее быть и не могло: труп ее лежал в это время под кучей арматуры на стройке…

Ерш внимательно смотрел на Бороду. Тот загадочно ухмылялся:

— Ладно, пойдем. Попробуем предотвратить еще одно убийство.

Напротив входа в «Кодак», через дорогу, была автобусная остановка старого типа — закрытая будка с непрозрачными стенками и скамейкой внутри. Засаду устроили там.

Проявка представляла собой небольшой павильон, в котором торговали пленкой, фотоаппаратами, плеерами, наушниками и прочей ерундой. Там же стояли проявочная машина для пленок и машина для печати.

Было уже совсем поздно, и на дверях висела табличка «Закрыто», но через стекла было видно, как внутри мужик лет тридцати печатает накопившиеся за день заказы. Соседние павильоны, объединенные с «Кодаком» под одной крышей — там торговали цветами и какой-то едой — были давно закрыты. Прохожих тоже не было.

— Значит, так, — прошептал Борода. — Если кто-то появится — ни звука. Убийца должен думать, что здесь никого нет. Камера у вас с собой?

— Конечно.

— Отлично: нам может понадобится компромат на убийцу. Когда начинается съемка, никакая лампочка спереди не горит?

— На этой камере — нет.

— Очень хорошо… Теперь ждем.

Ждать пришлось недолго.

На фоне освещенной витрины появилась тень: кто-то подошел к дверям.

Валера включил камеру. Издалека видно было не очень хорошо, и Ерш наклонился к видоискателю… Спиной к нему стояла женская фигура. Одной рукой она показывала что-то тому, кто находился внутри — кажется, это была пачка денег.