– Ну что еще?

– Имеются сведения, что в этом деле замешан… доктор Гроб.

– Этого нам еще не хватало, – с досадой пробурчал Пивоваров. Он полез в ящик стола и извлек оттуда фотографию. – Хорошенько запомни этого человека, Эмма. Он крайне опасен.

С фотки на меня смотрел мужчина с безжалостным взглядом убийцы. Он был похож на мертвеца. Мне стало как-то не по себе.

– А кто это?

– Доктор Гроб, – сказал Пивоваров. – Преступник международного масштаба. Мастер диверсий и террора. Пистолетом пользуется чаще, чем носовым платком. По некоторым данным, сейчас находится в Герундии, занимается там некромантией…

– Чем, чем? – не поняла я.

– Гаданием на трупах, – пояснил майор Глотов.

«Боже мой, – подумала я, закрывая глаза. – Автоматчики, стреляющие по дверям, омоновцы; Управление внешней разведки, секретный агент Ф-17, операция „Эмма”; какая-то дурацкая информация в моем подсознании; а для полного счастья – еще и доктор Гроб с некромантией…» У меня вдруг возникло странное ощущение, что все это мне только снится. И сейчас я открою глаза и окажусь в гостях у своего дедушки в Задонске. Мы пойдем ловить рыбу, а потом будем есть арбузы в беседке.

Я открыла глаза. Передо мной стояли генерал Пивоваров и майор Глотов.

– Поздравляю тебя, Эмма Мухина, – торжественно говорил Пивоваров. – Ты попала в удивительный мир секретной службы. Мир, в котором совершаются самые невероятные и фантастические вещи. У тебя начинается новая, чудесная жизнь, дочка, полная опасностей и приключений. Надеюсь, ты рада?!

– Еще бы, – ответила я. – Просто счастлива.

– Не обращай на старика внимания, – сказал мне майор Глотов, когда мы вышли из кабинета. – В молодости он мечтал стать актером, поэтому его иногда заносит. Начинает говорить так, словно читает монолог из пьесы.

Мы спустились на лифте тир. Несколько человек стреляли по мишеням.

– Сейчас я научу тебя маленьким, но весьма необходимым в секретной работе вещам. – Глотов сунул руку за пазуху и достал пистолет. – Вот это казенник, – принялся объяснять он, – в него вставляется обойма с патронами. А это курок, на него надо нажимать, когда стреляешь.

– Дайте-ка сюда вашу пушку, – перебила я и, забрав у майора пестик, почти не целясь, выстрелила три раза по мишени.

Глотов поглядел в оптическую трубу.

– Вот это да! Все три выстрела – в «десятку»! Стреляешь ты отлично, Эмма. Пошли дальше.

Мы пошли дальше. И пришли в спортзал.

Майор Глотов подвел меня к двухметровому верзиле, у которого на мускулистом плече было вытатуировано сердечко с надписью «Катя + Боря».

– Борис Сергеич, – обратился к нему Глотов. – Познакомься – наша новая сотрудница Эмма Мухина. Покажи ей несколько приемов со смертельным исходом.

Верзила смерил меня презрительным взглядом.

– Глотов, – пробасил он, – ты что, совсем спятил? Подростков в разведку берешь. Ей же еще в куклы играть.

– Давайте сейчас и поиграем, – сказала я, задетая его пренебрежительным тоном.

– Ладно, красавица, – усмехнулся верзила, – сама напросилась. Встань вот сюда, около мата. А то боюсь, как бы твои юные косточки не переломались. А теперь смотри…

С этими словами здоровенный кулак верзилы полетел в мою сторону. Я стремительно уклонилась вправо и, резко выбросив левую ногу, ударила его кроссовкой в челюсть!

Нехорошо, конечно, поступила. А кто говорит, что хорошо?..

Верзила грохнулся на мат.

– Неплохой ударчик, – одобрил майор Глотов. – Идем дальше.

В секретной библиотеке, куда мы пришли после спортзала, древний старичок долго и нудно объяснял мне, как уходить от погони, как вести себя на допросах и так далее.

– Закрой, милое дитя, глазки, – просил он.

Я закрывала.

– А сейчас открой. Теперь хороше-е-нько подумай, куда я мог спрятать шифрованное донесение?

– А чего тут думать, – хмыкала я, – оно у вас из уха торчит.

Старичок смущенно закашлял.

– Ну, Эмка, – с восхищением произнес Глотов, – ты прирожденная разведчица. – Он глянул на часы. – Жаль, с парашютом не успели попрыгать. А может, ты уже прыгала?

– Чего нет, того нет, – развела я руками.

– Ладно, как-нибудь в следующий раз. Ты только запомни на всякий случай: когда подлетаешь к земле, ноги должны быть ниже головы… А теперь пошли гримироваться.

В какой-то комнате две женщины усадили меня в кресло и принялись накладывать на лицо густой грим, приклеивать ресницы и выщипывать брови… Короче, когда я открыла глаза и посмотрела на себя в зеркало – передо мной сидела тетка лет тридцати. Тут же явился фотограф и сделал несколько снимков.

– Вот, пожалуй, и все, – удовлетворенно произнес Глотов. – Сейчас твое фото наклеят на загранпаспорт, и можно отправляться в Париж.

– Куда? – не поверила я своим ушам.

– В Париж, милая!

Ну и денек у меня сегодня выдался, прямо не соскучишься. То одно, то другое, то третье… Впрочем, против Парижа я не возражала.

– Только мне надо домой заскочить, – предупредила я майора. – Там же вся дверь дырках.

– Об этом можешь не беспокоиться, – заверил меня Глотов. – Я все улажу. Поставим тебе бронированную дверь. Ее не то что из автомата – из пушки не прошибешь!

Вскоре принесли новенький паспорт, и мы помчались в аэропорт.

– Слушай меня внимательно, девочка, – говорил Глотов, сидя за рулем «Ягуара». – Как только прилетишь в Париж, сразу бери такси и поезжай в русский ресторанчик под названием «Жареный петух». Там ты закажешь две порции борща. Запомни: не одну, а две. К тебе подойдет мужчина средних лет и скажет: «Морская свинка Афанасий». Ты ему ответишь: «Пошла и утопилась в квасе». Это пароль.

Я хихикнула.

– Ничего смешного здесь нет, – нахмурился майор. – Этот простенький пароль помог нам избежать множества провалов. – Он помолчал. – Дальнейшие инструкции получишь непосредственно от нашего резидента в Париже. Все понятно?

– А деньги? – спросила я.

– Какие деньги?

– Интересное дело. На такси, на ресторан…

– Молодец, Эмка, – одобрительно глянул на меня Глотов. – Я специально не стал говорить про деньги. Хотел проверить твою сообразительность. – Он достал бумажник. – Держи, девочка. На первое время тебе хватит.

Мы подкатили к аэропорту.

– Ну, с Богом, – перекрестил меня майор.

– Пока, – махнула я и побежала к самолету.

Я уселась на свое место рядом с иллюминатором. После такого напряженного дня я чувствовала себя совершенно разбитой. В проходе салона появилась стюардесса и начала что-то говорить. Но я ее уже не слышала, погрузившись в тревожный, полный кошмаров сон.

Мне снился Володька, который стоял на сцене и вместо скрипки держал автомат Калашникова. Он водил по нему смычком. И автомат стрелял в зрительный зал короткими очередями. Потом появилась Леночка Леонидовна в генеральской форме. Сделав зверское лицо, учительница пошла на меня.

– Попалась, милочка… – Ее длинные пальцы извивались, словно черви.

– Елена Леонидовна, – в ужасе закричала я, – вы кто?!

– Я доктор Гро-об!!! – дико захохотала она.

И все в таком роде.

Проснулась я от того, что кто-то легонько тряс меня за плечо. Я открыла глаза. Рядом со мной стояла стюардесса.

– Мы уже в Париже, – улыбнулась она. – Пора выходить.

И я вышла.

Быстро миновав паспортный контроль, я направилась к стоянке такси. И, как учил майор Глотов, сказала таксисту фразу по-французски: «Ресторан „Жареный петух”, – а для пущей надежности помахала руками и два раза прокукарекала.

– Да понял я, – ответил таксист по-русски, и мы поехали.

В Париже была весна.

За окнами мелькали красочные витрины магазинов, мчались потоки машин, цвели каштаны, гуляли парижане… Неужели я действительно в Париже?! С ума сойти!

Справа показалась Эйфелева башня. А слева я увидела вывеску с русской надписью „Жареный петух”. Между первым и вторым словом сидел нарисованный жареный петух на вертеле и весело улыбался. Чему уж он так радовался?..