Левант встал на колени за парапетом, защитив спину мешками с песком, и уставился в безоблачное небо. Заметив самолеты, он принялся наблюдать за ними в бинокль. Истребители пока не предпринимали активных действий и кружили на высоте не более пятисот метров над пустыней примерно в трех километрах к югу от форта. Он отметил, что они не боятся ракет класса «земля – воздух». Казалось, они были уверены, что форт ничем не сможет оборониться от воздушного нападения.

Подобно многим военным лидерам стран третьего мира, Казим блеск предпочитал сущности и потому купил французские «Миражи» для показухи, а не для войны. Мало опасаясь слабых вооруженных сил соседних стран, малийский главнокомандующий создал военно-воздушные и наземные войска для собственного самоутверждения и для внушения страха возможным революционерам внутри страны.

За самолетами следовала небольшая флотилия легковооруженных вертолетов, чьей единственной миссией была доставка разведывательных патрулей и штурмовых отрядов. Только истребители были способны выпускать ракеты, разрушающие бронированные танки и фортификационные сооружения. Но малийские пилоты, не имея новейших бомб с лазерным прицелом, вынуждены были вручную корректировать наведение ракет старого образца на цель.

Левант сказал в микрофон, вмонтированный в шлем:

– Капитан Пемброк-Смит, готовность номер один расчету «вулкана».

– "Мадлен" готова открыть огонь, – подтвердил Пемброк-Смит с огневой точки, расположенной напротив.

– Мадлен?

– Расчет очень привязан к своему пулемету, и потому его назвали в честь одной девушки, дарившей их своим вниманием в Алжире.

– Ну так смотрите, чтобы эта Мадлен не капризничала и чтобы у нее ничего не заклинило.

– Да, сэр.

– Когда первый самолет появится на огневом рубеже, – инструктировал Левант, – и будет выходить из виража, стреляйте ему в хвост. Если правильно оцените ситуацию, то успеете врезать и по второму самолету, прежде чем он выпустит ракеты.

– Слушаюсь, сэр.

Не успел Пемброк-Смит ответить, как ведущий «Мираж» сломал строй и резко снизился до семидесяти пяти метров, не тратя усилий на противозенитные маневры. Пилот вряд ли был асом. Он шел медленно, а ракеты выпустил с небольшим запозданием.

Снабженная одноступенчатым пороховым двигателем, первая ракета пролетела над фортом и разорвалась, подняв высокий фонтан песка за его стенами. Вторая попала в северный парапет и, разорвавшись, проделала двухметровую дыру в верхней части стены, осыпав при этом плац ливнем каменных осколков.

Расчет «вулкана», ведя низко летящий истребитель, открыл огонь сразу же, как только самолет пролетел над фортом. Вращающиеся шесть стволов пулемета Гатлинга, установленные на тысячу выстрелов в минуту вместо их максимальной скорострельности две тысячи – в целях экономии патронов – выплюнули поток двадцатимиллиметровых пуль в улетающий самолет, когда он, делая вираж, подставил под огонь уязвимое место. Одно крыло отломилось так чисто, словно его срезал скальпель хирурга, и «Мираж», резко перевернувшись, врезался в землю.

Не успел он упасть, а «Мадлен» уже развернулась на сто восемьдесят градусов и вновь открыла огонь. Струя выпущенных ею пуль, пересекаясь с траекторией полета второго самолета, ударила ему в носовую часть. Показался черный дым, и истребитель, превратившись в огненный шар, взорвался, осыпая обломками стены форта.

Пилот следующего истребителя запаниковал, слишком рано выпустил ракеты и поспешно развернулся, выводя машину из-под обстрела. Левант задумчиво наблюдал, как двойной взрыв образовал глубокие воронки в добрых двухстах метрах перед фортом. Потеряв ведущего, эскадрилья прекратила атаку и начала бесцельно кружить за пределами досягаемости огневых средств защитников форта.

– Прекрасная стрельба, – похвалил Левант расчет «вулкана». – Теперь они знают, что мы кусаемся, и потому будут запускать ракеты с дальней дистанции и с меньшей точностью.

– Израсходовано всего около шестисот патронов, – доложил Пемброк-Смит.

– Пусть «Мадлен» пока отдыхает, а людей отправьте в укрытие. Через некоторое время им опять придется поработать. Рано или поздно какой-нибудь самолет потеряет осторожность и вновь приблизится к нам.

Казим слушал, как летчики взволнованно окликают друг друга в эфире, и наблюдал на мониторах видеотелефотосистемы командного центра их полный разгром. Спокойная уверенность малийских пилотов была основательно потрясена отпором, неожиданно полученным от врага в первом же настоящем бою, и теперь боевые летчики что-то лепетали в эфире, как испуганные дети, и просили инструкций.

С пылающим от гнева лицом Казим ворвался в отсек связи и заорал в микрофон:

– Трусы! Это говорит генерал Казим. Вы, пилоты, должны быть моей правой рукой, моей десницей возмездия! Атакуйте, атакуйте! Любой, кто не проявит мужества, после приземления будет расстрелян, а его семья отправлена в тюрьму.

Вообще-то пилоты военно-воздушных сил Мали обычно предпочитали разгуливать по улицам и приставать к хорошеньким девушкам, а не сражаться с врагом, который мог и убить. Французы настойчиво пытались обучить этих детей пустыни тактике воздушного боя, но традиционное воспитание и культура мышления слишком глубоко сидели в малийцах, чтобы можно было превратить их в эффективную боевую силу.

Подстегиваемые приказами Казима и больше опасаясь его гнева, нежели пуль и снарядов, малийские летчики возобновили атаки, по очереди пикируя на пока еще неприступные стены старого форта Иностранного легиона.

Словно считая себя неуязвимым, Левант стоя наблюдал за атакой с крепостной стены со спокойствием зрителя на теннисном матче. Первые два истребителя, выпустив ракеты, поспешили развернуться, чтобы оказаться где угодно, лишь бы подальше от форта. Все их ракеты пролетели выше цели и разорвались за железной дорогой.

Самолеты налетали со всех сторон, что существенно ослабляло их эффективность. Вместо того чтобы сосредоточенно долбить в одно место с целью сокрушить одну из стен форта, они беспорядочно атаковали крепость кому откуда заблагорассудится. Обнаружив, что ответный огонь не открывается, малийцы стали более меткими. Форт начал получать сокрушающие удары. В кирпичной кладке старых стен появились дыры, а сами стены начали крошиться.

Затем, как и предвидел Левант, малийские пилоты стали еще увереннее и смелее, подлетая все ближе и ближе. Полковник отряхнул пыль с камуфляжного костюма:

– Капитан Пемброк-Смит, раненые есть?

– Не докладывали, полковник.

– Пора «Мадлен» и ее приятелям вновь отрабатывать зарплату.

– Расчет уже у пулемета, сэр.

– Если спланируете толково, то у вас хватит патронов, чтобы сбить еще парочку этих чертей.

Задача облегчалась тем, что два самолета летели над пустыней крылом к крылу. «Вулкан» развернулся и открыл огонь. Поначалу показалось, что расчет промахнулся. Но тут из правого «Миража» вырвались пламя и черный дым. Самолет не взорвался, и пилот не потерял над ним контроль. Просто нос самолета накренился вниз под небольшим углом, и истребитель стал снижаться до тех пор, пока не врезался в землю.

«Мадлен» переключилась на левый самолет и, как разъяренная ведьма, открыла по нему непрерывный огонь. Прошло несколько секунд, от вращающихся стволов отлетели последние гильзы, и наступила внезапная тишина. Но до этого порция огня превратила истребитель в месиво, подобное тому, что выходит из мусородробилки. Носовая часть вместе с кабиной пилота просто разлетелась на куски, но фюзеляж «Миража», продолжая нестись по инерции по прежней траектории, врезался в восточную стену, взорвавшись с ужасающим грохотом и осыпав осколками камней и горящими обломками плац и офицерские казармы. У находящихся внутри было такое ощущение, что от прокатившегося взрыва старый, видавший виды форт приподняло над землей.

Над Питтом словно раскололось небо, его подбросило и швырнуло с силой на землю. Ему показалось, что взрыв раздался прямо над ним, хотя на самом деле то было с внешней стороны форта. У Питта перехватило дыхание, словно в вакууме. Он беззвучно разевал рот, пытаясь вдохнуть, а вокруг все сотрясалось от ударной волны. Он рывком поднялся на колени и закашлялся от песочной пыли, поднявшейся по всему форту. И сразу же подумал о пружинном луке. Когда тучи пыли немного рассеялись, он с облегчением увидел, что тот остался в целости и сохранности. И тут же вздрогнул, заметив лежащее рядом с ним на земле тело.