С. Тимофеев. Фрагмент панно.

«Ребята! Не надо ничего ждать. На сцене будет все то, что вы сами решите показать. И вообще все происходит там…» — Тимофеев указал в зал — «Если кто-то хочет почитать стихи или сыграть — продолжал он комкая в руках чахоточный платочек — то почитайте…»

Что и было тут же проделано, а кто-то даже сделал совершенно серьезный доклад о религии и плюрализме. Кто-то рисовал на чистых стендах, кто-то… В Конце-концов детище Тимофея группа ПЕКИН РОУ РОУ — флейта, виолончель, три гитары, барабаны и просто девушки вышла настраиваться.

«Я нюхаю тебя, а ты нюхаешь сирень…» — пел, Тима извиваясь вокруг стойки. Увы, ПЕКИН пока еще явление не музыкальное, но весьма откровенное действо и теплая энергия — признаки будущего. Один художник сказал: «За что бы не взялся Серега все будет в кайф. Теперь он взялся стать музыкантом и это будет новая эра донской рок-волны.»

Предприятию «Клеопатра» удалось остаться несвинченным до конца. Ростовская традиция «винта», наконец-то, нарушена. Праздник истинного, народного искусства был бедноват в смысле оснащения и рекламы. Увы, не было и выставки свободных художников. Афиши о «Днях любви», размноженные на ксероксе, сразу же срывались блюстителями-невидимками. И все же, был праздник и пир доброго безумства среди политической возни, житейской непонятки и пафоса перестройки, рэкета и мандражирования цен. Как живем, — так и работаем, что едим, то и творим.

А деньги на пиршество дали, то бишь по нынешнему «спонсировали» новые люди — американо-советское предприятие /первое/ — «Хад-Дон»

Валерий Посиделов

В.Н. /Всеволод Новгородцев/: Добро пожаловать, Ирина, на передачу. Первый вопрос, который я хочу задать, и который, естественно, возникает у всех людей. Люди здоровые, практические спрашивают — что, почему, как может молодой человек в возрасте 27 лет покончить жизнь самоубийством? Был-ли он пьян или болен неизлечимой болезнью! Что его толкнуло на это?

И.К. /Ирина Кузнецова/: Я не могу назвать это самоубийством. Саша совершил этот шаг не для того, чтобы уйти отсюда, а для того, чтобы прийти туда. Он искренне верил, что кто-то там ждет его. Он не упал из окна, он не выбросился, он вылетел. Его тело нашли в 12 метрах от стены нового блочного дома… и остался след в форме большой земляники. На снегу след, как он писал «земляника в окошке»…

В.Н.: То есть это произошло не ночью, это произошло днем?

И.К.: Это произошло где-то в два часа дня…

В.Н.: И он был, по нашим здравым житейским меркам, в рассудке?

И.К.: Да, Саша был в здравом рассудке. Это был чрезвычайно жизнерадостный открытый человек, и жизни он был рад. И он просто хотел уйти туда, он верил, что смерть — это освобождение, что. бренное тело — это броня. Он хотел освободиться, он верил, что его кто-то ждет. Он хотел снять с себя эту броню.

В.Н.: Сейчас, когда Саша погиб, о нем появились статьи, творчество его анализируют, критики раскладывают по косточкам, и вставлять будут, видимо, в хрестоматии. Но Саша ведь перед смертью ничего после себя в бумажном виде не оставил, как я понимаю?

И.К.: Да, он сжег все свои записи, а как таковых, записей его музыки не было.

В.Н.: Поэтому то, что до нас дошло, это скорее случайность, нежели закономерность?

И.К.: Да, это случайные записи.

В.Н.: Я хотел упомянуть это в том смысле, что записи, которые до меня дошли, уже в свою очередь — они все в принципе непрофессионального качества и вот, как ни странно, на основе этих записей, видимо, будут выпускаться сашины пластинки. Его, как явление, грубо говоря, ну проглядели. И то что до нас дошло, может не в лучшем техническом виде, но во всяком случае это дает нам представление о том, кем был Саша, о чем он писал. Что у нас за первая песня сегодня?

И.К.: Первая песня «Посошок».

В.Н.: О чем он там поет?

И.К.: Он… прощается…

В.Н.: Последние строки песни вы записали, прочтите нам.

И.К.:

В.Н.: Что за человек был Саша? Ведь ты близко его знала. Что он в жизни был за человек?

И.К.: Саша в жизни был человек очень жизнерадостный, открытый, честный и он хотел всех нас встряхнуть своими песнями, хотел чтобы мы все жили в полный рост.

В.Н.: Если проследить его биографию, откуда все взялось, откуда он появился?

И.К.: Ну Саша родом из Череповца. Учился в Свердловске, окончил факультет журналистики, потом приехал в Питер. Ну и в Питере как было… Началось все это. Песни он стал в Свердловске писать, в Питере вот появилась настоящие его друзья в жизни и его все очень полюбили.

В.Н.: Практически, он был человек неприкаянный. Видимо, и жить ему было негде. Как у него с пропиской в Ленинграде дело обстояло?

И.К.: У него была ленинградская прописка. У него была подруга, у которой он был прописан, хотя, по-настоящему он жил с другой девушкой из Тулы — Настенька, которая училась в Москве и Саша ездил к ней в Москву или она приезжала в Питер. А в августе прошлого года Настенька родила Сашиного сына.

В.Н.: Когда ты в последний раз видела Сашу?

И.К.: В последний раз я видела Сашу дней за пять до смерти. Он зашел ко мне прощаться. Я не понимала зачем он пришел, просто зашел в гости. Я думала он приехал в Питер, мы с ним давно не виделись, просидели весь вечер, говорили даже о чем-то, не могу вспомнить о чем. Саша ночевал у меня, а утром стал уходить и сказал: ну, давай, что ли попрощаемся. Я сказала: зачем прощаться? ты же теперь в Питере, теперь-то увидимся. Он сказал: нет, давай все же попрощаемся. И мы попрощались.

В.Н.: Тебе доводилось когда-нибудь видеть, как он сочинял песни?

И.К.: Да, мы жили под одной крышей довольно долгое время и вообще часто мы с ним виделись.

В.Н.: Часто говорят, что вдохновенье приходит откуда-то извне, что автор не из себя песни рождает?

И.К.: Да, Саша искренне верил, что все, что он поет дано ему свыше, кто-то там наверху дает ему все это. Я помню, как он закончил писать песню и сказал кому-то там наверху: «Спасибо тебе, моя девочка, спасибо тебе за эту песню.» Как будто благодарил кого-то там.

В.Н.: То есть есть какая-то невидимая особа?

И.К.: Да, эта невидимая особа была при нем всю жизнь. Я даже как-то спросила его: «Ты любишь Настю?» Он сказал: «мне с ней хорошо, но жена моя там, на небесах.»

В.Н.: Был ли он человеком верующим?

И.К.: Наверное был. Он искренне верил в то, что существует вечная жизнь, вечная душа. Верил в эту вечную жизнь, вечную душу.

В.Н.: Был-ли возраст для него — 27–28 лет — каким-то рубежом?

И.К.: Ну мне кажется, что люди, которые умерли раньше 27 лет, ушли из жизни по своей воле, что-то поняли раньше. Ведь 28 лет — это настоящий рубеж в жизни, Саша понял что-то очень существенное раньше и успел это нам сказать.

В.Н.: Связано ли это с каким-то поэтическим рубежом? Лермонтовский возраст?

И.К.: Возраст Джимми Моррисона.

В.Н.: Послушаем следующую песню, называется она «Все от винта!» Может быть пару слов о ней?

И.К.: Он поет о том, что никогда не поздно снимать броню. Что тело — это броня, а смерть — это свобода…