— Сто сорок девятый раз? — уточнил креол, отворачиваясь от иллюминатора.
— Чем считать разы, лучше повторить, — поучительно сказал индокитаец.
— Нонг, ты правда настаиваешь?
— Нет, я не настаиваю, но, по-моему, это полезнее, чем глазеть с этой высоты на сельву. Все равно ты не разглядишь деталей, пока мы не начнем снижаться.
20-местный компактный «Etagere» тащил по зеленому ковру тень, похожую на литеру «H» с излишне толстой перекладиной. Перекладина была фюзеляжем, похожим на салон микроавтобуса, а боковые палочки — задними и передними крыльями. Киль и движок над фюзеляжем собственных теней не отбрасывали: солнце было на полпути к зениту и освещало самолет сверху-спереди-справа.
Позади них оживленно трещала компания из четверых молодых людей.
— Пойми, Хелги, жизнь продолжается! — внушала эффектная девушка-латино, размахивая изящными руками так, что под ярко-желтой майкой подпрыгивали круглые упругие груди, — Был такой хороший парень — Йохан. А, вернее, он и сейчас есть, но к тебе это не имеет ни малейшего…
— Долли, не учи меня жить, ладно? — перебила ее круглолицая светловолосая европейка, довольно худая, несколько плоская и чуть-чуть нескладная.
— Я не учу тебя жить! — возмутилась латино, — Я просто тебе помогаю пережить этот… Этот… De puta madre…
— Сложный период, — вмешался чуть полноватый парень-мулат, явно ее приятель.
— Точно, Аристо! Сложный период! У каждого это рано или поздно случается!
— Ну, и зачем меня на этом акцентировать? — хмуро спросила Хелги.
— Да это не я… Долли всплеснула руками, — Это ты себя акцентируешь!
— С чего ты взяла?
— С того! Мы находим тебе такую забойную тему! Находим тебе самые удобные трансферы из Гааги, встречаем тебя в Манаусе вместе со Скалди… Скалди, ну какого дьявола ты молчишь, а?
Плотный, широкоплечий, немного флегматичный на вид северянин, отвернулся от иллюминатора и несколько растерянно сказал.
— Еще раз, спасибо ребята. Без вас из Нуука сюда было бы сложно добраться.
— Я балдею от ваших скандинавских названий, — вмешался Аристо, — И как вы только выговариваете такое. Ну-ук. Два «у» подряд. Надо же!
— Это не скандинавское слово, а эскимосское, — поправил Скалди.
— Это почему еще эскимосское?
— Потому, что эскимосы — это аборигены Гренландии. Я тебе уже говорил.
— Ну, да… — согласился Аристо, — А разве эскимосы это не датчане?
— Нет. Они больше похожи на… — Скалди задумался на секунду, — Вот на того парня, который впереди через проход.
Он показал глазами на инструктора Цао Цао, который играл со своим соседом, рейнджер-капралом Фарго Солана, в стоклеточные шашки на экране мобайла.
— Ух ты! — воскликнул Аристо и слегка тронул Цао за плечо, — Эй, амиго, можно личный вопрос, без обид?
— Можно, — невозмутимо ответил инструктор.
— Скажи, ты кто в этническом смысле?
— Китаец, — ответил тот.
— Спасибо, амиго. Просто мой приятель сказал, что ты похож на эскимоса.
— На эскимоса похож я, — вмешался Комо Кубан с заднего ряда, — Правда, только наполовину. Моя мама алеутка, а алеуты — это южные эскимосы.
— Ух ты! — повторил Аристо, обернувшись и встретив слегка насмешливый взгляд миндалевидных желтовато-карих глаз на невозмутимом широкоскулом лице крепко сложенного, невысокого парня непонятной расы, — А я думал, что ты мексиканец.
— Небольшой промах, — Комо улыбнулся, — Я гражданин Гватемалы.
Комо сообщил чистую правду о своей маме: она действительно была этническая алеутка. Она эмигрировала более двадцати лет назад с острова Амчитка на атолл Бокатаонги (округ Маршалловы острова). Разумеется, на счет гражданства Комо соврал. Он был гражданином Меганезии, сержантом рейнджеров INDEMI. Хотя, его гватемальский паспорт ничем не отличался от настоящего: можно рассматривать в микроскоп, или пробивать по базе полиции — никаких проблем.
Такие же паспорта были еще у тринадцати рейнджеров, севших в маленьком южном перуанском порту Ило на самолет кемпинга «Амазоника» как эко-авиа-туристы. Прочие участники сводного отряда, идентифицировались другими бумагами. Обер-лейтенант Нонг Вэнфан и лейтенант Тино Кабреро щеголяли с паспортами Гаити. Цао Цао считался гражданином Ямайки. Пилот и штурман — кузены Панчо и Эмио Оджак, типичные индейцы, имели гражданство маленького острова Гренада, спецтехник Лайм Зигерт происходила, якобы, из Суринама. Она, как наиболее коммуникабельная во всем сводном отряде, и занялась «наведением мостов с гражданским контингентом прикрытия» (т. е. с четырьмя молодыми людьми, которым выпало отправиться в «Амазонику» именно в этом самолете). Эта процедура была учтена в плане. Должна создаться легенда о том, почему все пассажиры этого рейса так хорошо знакомы между собой.
У Лайм, четырехкомпонентной квартеронки по происхождению, экспрессия и артистизм были на уровне генов. Песенку «Te amo Paramaribo hermosa» она исполнила танцуя на узкой полосе между двумя рядами сидений, под хлопки ладоней, задающие ритм. Песенка простая и заводная, так что подпевали все.
— Ты оттуда, из Парамарибо? — поинтересовалась Хелги.
— Ага. Прадедушка был германцем, нацистским преступником. Во время второй мировой войны он расстрелял кого-то не с той стороны, с которой надо. Но это выяснилось уже потом, и ему пришлось линять в Суринам. Такие дела.
— Парамарибо — прекрасный город, — заметил Аристо.
— Да, замечательный, — согласилась Лайм, которая никогда в жизни там не была. Прадедушка служил в Люфтваффе, после войны эмигрировал не в Суринам, а в Австралию, а его внучка перебралась в меганезийскую Новую Каледонию.
Сержант Текс Киндава, миниатюрная девушка-афро с сильной и гибкой фигурой гимнастки, решила поддержать эту инициативу фольк-арта.
— Алло! Чиф Мокко! Спляшем казарменный брейк-дэнс?
— Прямо во флайке? — с сомнением в голосе уточнил суб-лейтенант Аттила Мокко.
— Нельзя, да…? — грустно спросила она.
— Можно, — решил он, — Но без экстрима.
Стрелок Лэсси Чинкл мгновенно положила к себе на колени пластиковый планшет и принялась отбивать дикий ритм. Танцоры с криком «Йо-хо-хо!» завертелись по салону, используя для опоры не поверхность пола (как в обыкновенном брейк-дэнс), а спинки сидений. Остальные пассажиры осмотрительно пригнулись.
— Вы совсем не охеревайте, — попросил Эмио Оджак, оборачиваясь во втором пилотском кресле, — Здесь не грузовик, на хрен, раскачаете машину…
— Мы будем аккуратно, — пообещал суб-лейтенант, прыгнул и встал на руки. То же самое сделала Текс, и в воздухе завертелись две пары ног.
Долли в восторге захлопала ладонями над головой.
— Во, дают, а? Я балдею от этих ребят.
— Ты их на воле не видела, — сообщил капрал Квэк Таури.
— Вау! — воскликнула Долли, — Мне уже страшно!
— … А этот кадр… — капрал показал глазами на Тино Кабреро, — легко может взбежать по стене на потолок.
— Не верю! — заявил Аристо.
— Пари на дюжину пива? — спросил Кабреро.
Аристо кивнул и протянул ему руку.
— Скалди, разбей!
Гренландец хлопнул ладонью по их сцепленным рукам и объявил:
— Заметано.
— Ребята, а вы кто вообще? — задала резонный вопрос Хелги.
— Мы — карибские эко-авиа-туристы, — серьезно сказал Нонг Вэнфан.
— Самая модная штука от Белиза до Бермудов, — добавил Цао Цао.
— До Бразилии, значит, еще не докатилось, — заключила Долли.
— У нас все на квартал позже, чем в Майами, — вздохнул Аристо.
— Зато в Манаусе мы будем первыми, — Долли хлопнула его по спине, — Круто!
— А вы по какому виду туризма? — поинтересовался Тино.
— Я просто эколог, — ответил Скалди, — Занимаюсь многоярусными лесами.
— Ни фига себе! — протянул стрелок Екен Яау, которого Текс, после танца, выпихнула с бокового места, чтобы посмотреть в иллюминатор на сельву.
— Где ты в Гренландии находишь многоярусный лес? — спросил Мокко.
Скалди улыбнулся, извлек из кармана мобайл и вытащил на экран одно фото.
