— Что с тобой? Что, Кир?

Я не смог. Я не смогу. Это страшно.

— Что ты все время молчишь, а? — сердится она. Наверное, ей совсем неинтересно со мной нянчиться.

Мне стыдно признаваться, что я трушу. Боюсь до колотьбы в ребрах. Она не поймет. Ребята тоже. Для них, даже для Тимура, небо — это счастье.

— Все будет хорошо, Кир, — Фиона берет меня за руку, — Честное слово.

Я возвращаюсь на закате. Площадка пустая, скоро уже стемнеет. Солнце красит вершины гор в золотой.

В небе появляется чей-то силуэт. Леку приземляется рядом со мной.

— А ты упрямый, мальчик.

Если бы, думаю я. Был бы упрямый, прыгнул бы.

— Вот только глупостей совершать не надо. Иди спать.

Я поднимаю голову.

— Почему вы меня выбрали? Чем я Избранный? Я даже сам себе не могу помочь.

Мне очень хочется кричать. Но из-за ветра мой голос еле слышен.

Леку ничего мне не отвечает.

На утренние занятия я не иду. Похоже, что вчера простудился на ветру. Я часто болею. Раньше простужался, потому что одевался легко.

В дверь стучат. Не открываю. Даже сил крикнуть, что болею, нет. Меня знобит. Накрываюсь с головой одеялом и снова засыпаю.

Мне снится дом на Кирова. Снятся узкие улочки, и белый Кремль на берегу реки, и громада аквапарка. Я никогда не был в аквапарке. Но мы ходили смотреть на бассейны и горки, которые стояли на улице. Рустик и Денька мечтали хоть раз в нем побывать.

Мне снятся желтые трамваи и зеленая листва деревьев. Снится старый парк с большим прудом, в котором живут утки.

Мне снится, что я вижу все это сверху, в полете.

Мне снится, что лечу.

Но полет сменяется падением.

Я просыпаюсь в холодном поту. Первое, что я делаю — дотрагиваюсь до ног. Теперь это мой самый большой страх. Я до истерики боюсь проснуться однажды утром и не почувствовать их.

Ноги болят. Да и спина тоже ноет, первый признак высокой температуры. Но мне уже лучше.

Надо бы одеться и добрести до столовой, хотя бы воды попить. И попросить кого-нибудь из обитателей замка дать лекарств. Интересно, какие лекарства в Замке Средь Миров? Уж точно не аспирин с анальгином. Валерка говорил, что пробовал димедрол с пивом. Говорил, что похоже на наркоту. Правда, димедрол, кажется, запретили.

Я медленно натягиваю джинсы и свитер на голое тело. Одевать и застегивать рубашку сил не хватает. Слишком много пуговиц.

В коридоре сквозняк. Я бы не хотел всегда жить в горах. Слишком уж тут холодно.

На повороте останавливаюсь. Коридор раздваивается. С одной стороны — кухня. С другой — площадка для полетов. Я сворачиваю к площадке, сам не знаю почему.

Наверное, я слишком долго спал. Ребята сейчас как раз в воздухе. Леку стоит на парапете и наблюдает, время от времени что-то выкрикивая.

Сегодня пасмурно. Небо покрыто серыми тяжелыми тучами. Кажется, что пойдет снег. Может и пойдет, не знаю.

Хромаю к краю площадки. Ветер немного бодрит, дышать становиться легче. А вот горло болит.

Леку наконец-то меня замечает.

— Чего тебе сюда принесло, мальчик? Фиона сказала, что тебя не было на занятиях.

— Вроде заболел, — пожимаю я плечами.

— Вот и лежал бы в комнате, если заболел, — огрызается Леку, не отрывая взгляд от ребят. Он кажется чем-то встревоженным, — Давай, мальчик, не стой тут на ветру, — и тут же кричит на кого-то в небе, — Шель! Отлетай от скал! Все летаем ближе к замку!

Я отхожу на пару шагов назад, чтобы не мешаться. Всегда чувствую, когда могу под горячую руку попасть. На свежем воздухе хорошо, уходить неохота. Развлечения ради смотрю, как парят в небе Лата и Лейка. Их легко узнать по светлым волосам, и потому, что они всегда соревнуются. Только Лата посильнее, быстрей, а Лей гибче.

Где-то рядом летает Тимур. А я здесь стою.

Я пытаюсь найти его в воздухе. Вроде бы он сейчас у маленькой соседней башенки, а может, и нет. Так не угадаешь, среди ребят темноволосых пятеро. И еще трое такого же роста.

Пока вглядываюсь, замечаю в стороне парящую гарпию, почему-то летящую в сторону площадки.

— … Лата, хватит красоваться, ты не пируэты выделывать учишься, а летать! — доносится до меня со стороны. Я тревожно смотрю на приближающуюся огромную птицу. Она несется на одинокую фигурку, тренирующуюся в стороне.

— Леку!

— Ты все еще здесь? — раздраженно бросает старик в мою сторону.

На ватных ногах пытаюсь доковылять до края, чтобы увидеть кто там занимается. Фигурка делает поворот, взметаются десятки тонких черных косичек.

Айше.

— Леку, там гарпия! Рядом с Айше.

Он разворачивается мгновенно. И с места срывается в полет. Я такого еще никогда не видел. Он летит прямо на гарпию.

Айше замечает птицу слишком поздно. Гигантский клюв бьет ее в плечо, и она словно теряет равновесие. Делает несколько взмахов руками в воздухе. Я слышу ее крик.

От Леку до гарпии совсем недалеко, но старик не успевает. Ему надо или отвлечь чудовище или подхватит Айше. Он мчится к гарпии. Наверное, думает, что Айше справится. Долетит до площадки или приземлится на камнях.

Только вот она не справляется. И ребята точно не успевают. Лата уже летит, что-то крича, но он далеко.

А я рядом.

Мне надо полететь, надо! Ее ранило, разобьется ведь! Пожалуйста, мне надо полететь!

Набираю побольше воздуха. Зажмуриваю глаза. И прыгаю.

7.

Падать страшно. Первые секунды я паникую. Тело камнем несется вниз, на скалы. Ору как будто меня режут. А потом до крови прикусываю губу. Боль помогает вспомнить причину падения.

Пытаюсь вспомнить каково это было — летать во сне. Тело само вспоминает движения. Группируюсь и останавливаю падение. И устремляюсь наверх, туда, где Айше изо всех сил пытается не упасть.

Лететь, оказывается, просто. Не надо делать лишних движений. Не надо махать руками как крыльями. Тело сжимается в тугую пружину и само отпускает эту пружину ввысь. Леку дразнит гарпию, уводит ее в сторону от Айше, и я могу подлететь.

Хватаю ее за левую руку. Правая залита кровью — чудовищная птица ударила ее в плечо.

— Держись крепче.

Она судорожно цепляется за мою шею. Кровь стекает на воротник моего свитера. Подхватываю ее за талию и лечу. Айше неожиданно тяжелая. Наверное, потому что потеряла сознание.

Затаскиваю ее на парапет и сам падаю рядом. Меня колошматит.

Рядом опускаются Лейка и Тимур. Остальные уже на подлете. Рядом со мной тяжело бухается на каменный пол Лата. Садится на корточки и подсовывает под Айше руки, пытаясь поднять.

— Лей, ищи Фиону. Я в общий зал, — бросает он, вставая. Черные косички Айше развеваются в воздухе.

Мы с Тимуром остаемся на площадке одни в считанные минуты.

— Леку надо помочь, — говорю я.

Он смотрит на меня как на дурака.

— Ты что ли собираешься помочь? Кир, давай без самодеятельности, Леку справится, он же Учитель. А мы с нашими великими умениями только мешать будем. Ты и так весь в крови.

Дотрагиваюсь до свитера пальцем. Я и забыл про нее.

— Это не моя.

— Да знаю я, что не твоя. Вставай.

Протягивает мне руку. Я поднимаюсь. Почему-то очень болит все тело. Я с трудом вспоминаю, что утром болел. Кажется, что прошло не каких полчаса, а целые сутки.

— Е… твою мать, — охает Тимур, — У тебя ж температура. Погнали к Фионе.

— Не надо, — пытаюсь отбиваться я, все еще наблюдая за небом. Тимур замечает.

— Пойдем. Леку справится.

Киваю. Да, наверное, справится. Но это все равно неправильно.

Мы доходим до лестницы. Около поворота к кабинету Фионы я останавливаюсь. Пытаюсь отдышаться.

— Кир, ты чего?

Воздуха не хватает. Я делаю вдох.

— Ничего.

— Дойти сможешь?

Киваю. Перед глазами летают черные мушки. Тимур дает руку:

— Обопрись. Пошли.

У дверей кабинета толпа. Не видно только Латы и Айше. Они внутри, наверное. Тимур расталкивает остальных, открывает дверь и заталкивает меня внутрь.