Все это лежит в основе заключительного стиха главы 15 Первого послания к Коринфянам, к которому мы еще вернемся. С точки зрения Павла, знание о воскресении тела не позволяет нам сказать: «Все прекрасно. В итоге мы отправимся к Иисусу и будем вместе с ним на бесплотных платонических небесах». Вместо этого мы должны сказать: «Итак, поскольку в итоге Бог снова скажет во славе свое «да» и людям, и созданному Им миру, мы должны быть твердыми и непоколебимыми и всегда целиком отдавать себя делу Господа, зная, что в Господе труд наш не напрасен». Вера в воскресение тела включает в себя веру в то, что все дела, выполненные во время нынешней телесной жизни, силою Духа будут заново восстановлены в последний момент, хотя пока мы только можем гадать, каким образом это произойдет.

Разумеется, воскресение тела порождало споры и дебаты во II веке и далее.[180] Достойно внимания, что, за исключением небольшого корпуса гностических или полугностических авторов, мужи апостольские и апологеты вплоть до Оригена утверждали эту доктрину, хотя для этого должны были преодолевать огромное сопротивление. Игнатий Антиохийский, Иустин Мученик, Афинагор, Ириней Лионский и Тертуллиан — все они четко выражали веру в телесное воскресение.

Более того, для всех них эта доктрина была тесно связана с двумя другими, и это позволяло им противостоять другим учениям любого рода, не в последнюю очередь — докетизму и гностицизму. Во–первых, это была доктрина творения, во–вторых, — учение о справедливости Бога и последнем суде. Как и в иудаизме, общее воскресение является той точкой, где сходятся темы творения и суда. И если по какой бы то ни было причине люди забывают о чем–то одном, вскоре они забывают и о двух других.

Начиная с Тертуллиана мы находим обсуждение вопроса, как именно будет выглядеть воскресение. (Подобные вопросы возникали и у раввинов, потому что примерно в то же время они пытались решать весьма похожие проблемы.) Допустим, каннибал съест христианина, а затем сам обратится к вере. Тело христианина вошло в состав тела каннибала: кому же что от него достанется в момент воскресения?

Тертуллиан на это бесцеремонно отвечает: это проблема Бога. Он нас сотворил и уж как–нибудь все уладит. Ориген отвечает на тот же вопрос более изысканным образом. Наши тела, говорит он, в любом случае находятся в текучем состоянии. У нас отрастают волосы и ногти, и мы их подрезаем, но это еще не все: медленно меняется все вещество нашего тела. Через нас проходят частицы, которые сегодня мы называем атомами и молекулами, так что мы сохраняем форму, но не состав тела. (К.С.Льюис проиллюстрировал подобные аргументы следующим образом: в этом отношении, говорит он, я подобен изгибу водопада.[181]) Отделенный тысячелетием от Оригена и почти тысячелетием от Льюиса Фома Аквинский повторяет те же самые аргументы. И это здравая мысль: сегодня мы знаем, что в нашем организме все атомы и молекулы обновляются примерно раз в семь лет. Значит, по своему составу я уже совершенно иной человек, чем десять лет назад. Но я все равно остаюсь собой. Совершенно неважно, вернутся ли к нам наши прошлые молекулы, хотя некоторая преемственность здесь возможна. Те, которыми мы временно пользовались, ранее принадлежали другим живым организмам, а через какое–то время, когда они нам не понадобятся, ими воспользуются новые. Мы прах и в прах возвратимся. Но Бог может сделать нечто новое и с прахом.

Многие выдающиеся богословы патристического периода и Средневековья ясно представляли себе такое двухэтапное посмертное будущее. Григорий Двоеслов (540–604), например, учил, что после смерти душа христианина наслаждается блаженным созерцанием, все еще ожидая воскресения тела. Ансельм (1033–1109) утверждал, что наши воскресшие тела будут иметь превосходство над нынешними как новая форма бытия. Богословы Сен–Викторского аббатства, вслед за Гуго Сен–Викторским (ум. 1142), учили, что воскресшее тело будет подобно нынешнему телу, но изменит свои свойства:

Основные средневековые богословы, такие как Фома Аквинский и Бернард из Клерво, утверждали веру в телесное воскресение. Подобно Новому Завету и Отцам, они также твердо верили в благое творение. Они знали, что творение должно быть восстановлено, а не отброшено. Но в западном благочестии появились совершенно иные тенденции, в результате чего куда важнее стали представления о двойной посмертной участи: небесах или аде (иногда с промежуточным пребыванием в чистилище), так что слово «воскресение», если оно употреблялось вообще, стало казаться просто особым термином для разговора об основном предмете — о «небесах». Все это привело к многочисленным печальным последствиям, о которых мы скоро поговорим. Но сначала нам нужно выделить основные элементы веры первых христиан в воскресение и подумать о том, как мы можем к ним вернуться сегодня.

Кто будет воздвигнут из мертвых? Все люди, согласно Иоанну и Павлу; но Павел полагал, что это особым образом относится к тем, кто во Христе и в ком обитает Дух. Это ставит перед нами некоторые новые вопросы, к которым мы обратимся в следующей главе.

Где произойдет воскресение? На новой земле, соединенной с новым небом. Я изо всех сил трудился над структурой и аргументацией данной части книги именно ради того, чтобы это стало ясно. В новом мире не будет проблем перенаселенности (как многие патетически утверждают). Независимо от вопроса, все ли люди воскреснут, нам надо вспомнить, что примерно половина людей из всех, кто когда–либо жил, в настоящий момент относится к живым. В предыдущем веке популяция стала увеличиваться с невероятной скоростью, и мы привычно забываем о том, что на протяжении большей части истории огромные участки земли были практически не заселены. И даже самые знаменитые и переполненные города библейских времен в основном, по нашим меркам, соответствовали сегодняшним мелким городишкам. И в любом случае, если мы действительно верим в новое небо и новую землю, все это не должно быть проблемой. Бог есть Творец, и Его новый мир будет соответствовать тому, что нам нужно, когда любовь и красота этого мира будут им преображены.

Можно ли что–то сказать о том, каким будет новое воскресшее тело? Я снова с почтением обращусь к одному из немногих современных авторов, которые старались помочь нам представите себе это новое тело: я имею в виду К.С. Льюиса. Во многих своих трудах, а особенно в замечательной книге «Расторжение брака», он описывает тела, которые более плотные, более реальные, более вещественные, чем те, что мы сейчас имеем.[183] К этой задаче призывает нас, в частности, и Второе послание к Коринфянам. Это будут такие тела, которые позволят нам увидеть и прочувствовать, что к ним с полным правом можно отнести выражение baros doxes («вес славы») из этого новозаветного текста (4:17).

В Древнем мире люди задавались и другими вопросами, которые нередко возникают и в современных дискуссиях. Какие наши нынешние характеристики, включая недостатки, сохранятся в таком преображенном теле? Когда я вел курс по воскресению в Гарварде в 1999 году, одна из студенток в своей курсовой работе сетовала на то, что ей никогда не нравилась форма собственного носа, и выражала надежду избавиться от этого недостатка в будущей жизни. У нас нет источников знаний для ответа на подобные вопросы. Мы можем только вынести одно предположение, основываясь на воскресении Иисуса, у которого остались раны — уже не источник боли и смерти, но знак Его победы. Можно полагать, что воскресшее тело христианина будет носить на себе знаки верности своему особому призванию от Бога, особенно знаки страдания.