– Хороший вопрос. Но тебе незачем это знать: вы живете в совершенно безопасном месте, в золотом инкубаторе – поэзия, музыка, дружеские прогулки, мечты о научном, а еще желаннее – о жреческом служении, – он утер струйку крови, стекающую по щеке к подбородку. – Скажешь своим друзьям: это обычная пограничная зона. Плохой климат. А портал был-де сломан. Есть вопросы?

– Да. Вы сказали: «И Руах куда-то улетел». Кто такой Руах?

– Руах – моя боевая птица. Он летает свободно. Я не привязываю его. Хорошо, по крайней мере, то, что раз он пока не возвращался, звероящеров поблизости нет. Он прилетит, когда появится угроза. Всё. Иди. Любопытная девочка!

Она сбивчиво попрощалась и уже уходила, когда он окликнул:

– Как твое родовое имя?

– Его теперь нет: я – нид-Энгиус.

– Ну, конечно, Энгиус не мог не установить тогда опеки. Но если его характер не изменился, опекой он тебя, мягко говоря, не балует. Так?

– О, да, – она вздохнула.

– Давно я его не видел. Передай ему, когда сможешь, или пошли телепатему, если умеешь, а судя по всему, должна уметь: «Из пещеры надо уходить. Скоро они доберутся и до нее». Отсюда телепатировать запрещено.

Он замолчал, но взглядом еще долго удерживал ее возле себя, и Таллури так захотелось помочь ему чем-нибудь еще! Ну, вот хоть жар его на себя взять или… да что угодно! И как только она об этом подумала, улыбка вновь тронула губы командующего, хотя глаза оставались сумрачно-печальны:

– Ты появилась вовремя, Таллури нид-Энгиус. Маленький зверек.

Их проводили обратно, к самой латуфе. Сотник объяснил, что нужно сделать, чтобы добраться домой, а солдаты поглядывали в небо, переговариваясь озабоченно:

– Руах вернулся.

– Вижу. Надо поторапливаться.

В небе, очень высоко, застыл силуэт парящей птицы – большой, строгой, грациозной. Птица будто высматривала, где ее хозяин и откуда может грозить опасность…

Всю дорогу обратно, даже в телепортационном туннеле, Тэрч и Нэфетис распевали студенческие песни. Рамичи подпевала, хотя по всему было видно, что ей уже скучно и она с удовольствием послушала бы рассказ подруги о «походе в стан врага». Но Таллури на все расспросы отвечала односложно – так, как ей велел господин Нэчи, и никто не смог добиться от нее большего. Так что Рамичи даже обиделась.

Таллури смертельно устала и то и дело роняла голову на плечо подруги, пока Климий не сказал:

– Перебирайся ко мне.

Она перелезла через спинки сидений, едва не свалившись на руки ведущего, и устроилась головой на его коленях. Глаза слипались.

– Так ты говоришь, – вдруг тихо спросил Климий, приблизив губы к самому ее уху, будто по секрету от других, – что это обычная пограничная зона?

– Да, – ответила она, зевая.

– И ты говорила с их главным офицером? Как его зовут, он сказал?

– Да. Господин Нэчи.

– Вот как? – почему-то удивился ведущий и уточнил: – Джатанга – Нэчи?

– Он не сказал. Сказал просто – Нэчи.

– Совершенно невероятно, чтобы это оказался кто-то еще, – пробормотал Климий. – Итак, с тобой говорил господин Нэчи.

– Да-а… – она почти засыпала, уютно устроившись на сиденье с ногами, а головой – на коленях Климия. – Он сказал, что я… этот… зверек. Да. Маленький любопытный зверек.

– Он просто перевел твое имя, видно, знает древние языки, – голос Климия был подчеркнуто безразличным.

– Не в этом дело, – ей отчего-то страшно захотелось его переубедить. – Он и раньше меня так называл, то есть назвал как-то раз. Давно.

– Мне малопонятно твое волнение, – сухо заметил Климий, – оно мне кажется излишним.

– Я хотела лишь сказать, что тебе самому понравилось. Ты даже захотел меня, кстати, так называть. Я разрешила, но ты не стал.

– Не получается. Будто я пока права не имею. Может быть, в следующей жизни, – отшутился Климий. – Но мне все же не верится, что ты говорила с господином Джатанга-Нэчи.

Таллури дернула плечом: «Думай, что хочешь». Не могла же она рассказать, что не только говорила, но и помогала командующему Особым корпусом «сканировать» лес! Помогала провести спецоперацию! Климий не поверит ни за что.

Она провалилась в сон и проснулась уже на университетской площадке. Латуфа стояла на своем обычном месте и была пуста, двери распахнуты, теплый вечерний ветерок мягко перетекал через салон, выдувая остатки болотных запахов, словно избавлял машину от странных воспоминаний.

Климий не ушел. Он застыл в неудобной позе, бережно придерживая Таллури за плечи, чтобы она не упала с сиденья. Она подняла голову с его колен:

– Я все проспала? Все ушли?

– Мы прилетели, все в порядке.

– А ты не ушел! Климий, ты – брат!

– Я не ушел, потому что ты вся горишь – у тебя жар. Нельзя было беспокоить.

Таллури уже почувствовала и то, как сильно ломит затылок, и то, что высокая температура уже высушила ее губы, и то, как громко и болезненно стучит в висках пульс. И обрадовалась! Ее болезнь сейчас означала лишь одно: там, далеко, в ядовитых болотах, в страшной и опасной зоне, одному человеку стало легче – она приняла на себя часть его боли. Таллури непроизвольно улыбнулась.

– Я провожу тебя, – отозвался Климий на ее попытку встать и пойти.

– Спасибо, – она улыбнулась еще раз, теперь – Климию: – Ты все-таки самый лучший брат в мире!

В комнате никого не было. Подружка уже побывала здесь и, видимо, убежала на прогулку с Нэфетисом (в углу валялись походный мешок и дорожные ботинки Рамичи, а ее легких сандалий не было видно).

Напоив Таллури молоком и уложив в постель, Климий еще раз осторожно спросил:

– Ты уверена, что его зовут господин Нэчи?

– Ну, разумеется, Климий, ты думаешь, что я сочиняю?

– Нет. Не сочиняешь, – Климий говорил тихо и серьезно. – Только не говори больше никому, как его зовут.

– Хорошо. А почему?

– Помнишь, ты пробралась на подиум для почетных гостей и осматривала черную виману? Виману «Торнадо». Помнишь?

Таллури кивнула, конечно, она помнила. Портрет хозяина виманы «Торнадо», случайно нарисованный порхающей рукой Эннеи, и сейчас лежит под матрасом. Но об этом она Климию не скажет.

– Так вот, – продолжил Климий, потирая переносицу. – Я тогда навел справки. Вимана действительно принадлежала командующему Особым корпусом, и его имя узнал – Дит-Орис Джатанга-Нэчи, альв, аристократ, особый человек в императорском окружении. И ты называешь его имя. Опуская цепь рассуждений, делаю вывод – мы были в особой зоне, зоне экологической катастрофы. Не перебивай! Знаю о ней, и всё! И сама не смей никого расспрашивать – это область государственной секретности. Чудо, что мы вообще уцелели, – не сожраны чудовищами, не расстреляны солдатами спецкорпуса (на что они, к слову сказать, имели полное право: мы залезли на запретную территорию), не зависли во вневременном канале. Я и это-то все с трудом осознаю, а ты еще говоришь, что просто побеседовала с командующим Особым корпусом, и он (просто сама любезность!) вернул нас обратно! – он помолчал и озабоченно добавил: – Об этой прогулке нам следует молчать. – Таллури испуганно кивнула. – Вот. Я обсужу это со всеми. Ладно, отдыхай. Когда поправишься – поговорим о твоих будущих занятиях. Воспитатель Шэн-Орп спрашивал о тебе. Он сказал – тебя перевели на вторую ступень. И еще – что тебе разрешили взять все те предметы, что ты сама выбрала. Всё одобрено. Но он лично советует прежде всего заниматься в «Акватисе», все остальное – по возможности, – Климий вздохнул, ей показалось, грустно. – А впрочем, может, и лучше, если ты уедешь из Университета на какое-то время. Ладно, отдыхай, – он стукнул кулаком себе по колену: – Этого Тэрчтитлона убить мало!

Когда Климий наконец ушел, Таллури закрыла глаза и вдруг подумала: «Хорошо, что у нас есть Тэрч! – и еще подумала, сжимая уже сонными пальцами кристалл пирамидки: – Дит-Орис Нэчи… Торис Нэчи… Как все странно…»

Ночью ей приснился командующий Особым корпусом. Его взгляд был ясен и спокоен, а глаза – море, пойманное в ловушку ресниц. Он сказал: «Спасибо, детка». «Странно он назвал меня», – подумала она. Больше она ничего не успела подумать, потому что сон стал глубже, туманнее, беззвучнее – из глубины туманного беззвучия, приближаясь к ней, наплыли удивительные шумы, то ли стрекот сверчка, то ли крики чаек, то ли голос человека – клекот, свист, потрескивание. И она увидела – белое животное, похожее на огромную рыбу, но с умным и веселым человечьим взглядом. Несомненно, странный свист издавало именно это существо. Оно принесло с собой море – волны, запахи, соленые брызги.