«Не судите, иначе вы не сможете слиться с мирозданием. Обращая внимание на эпизоды, вы станете одержимыми, малые вещи будут толкать вас к умозаключениям. Как только вы сделали суждение, ваш рост остановился. В действительности путешествие никогда не заканчивается.

Одна дорога заканчивается, другая начинается; одна дверь закрывается, другая открывается. Вы достигаете вершины, но появляется другая, более высокая. Бог — это бесконечное путешествие. Только смельчаки, не заботящиеся о цели, но довольные самим путешествием, только они могут жить миг за мигом, и расти в этом, только они способны шагать вместе с мирозданием».

— Полюбить жизнь, — продолжил Бобши, — это, прежде всего, принять ее такой, какая она уже есть. Только тогда ты сможешь пойти навстречу ей, а не быть озабоченным дьявольским желанием ее переделывать. И только тогда есть смысл настраивать свою жизнь на знаки, идущие свыше. И только тогда ты действительно сможешь ее изменить в лучшую сторону.

Мы некоторое время сидели молча, потом Бобши, словно в раздумье, сказал, — а нашел ты меня потому, что часть твоего сознания осталась в тонких телах, где-то в четвертом или пятом. Там, где мы уже слиты в трансцендентальном. Именно поэтому ты знал, где меня найти, и, найдя, даже не удивился.

Мы молча перекусили и попили чай, затем, не сговариваясь, занялись заготовкой дров на ночь. Я заметил внутри себя появление какой-то уверенности в том, что знаю — сегодняшняя ночь опять пройдет за долгими разговорами. Нет, это даже не было уверенностью, не было предположением, и не являлось додумыванием, я просто тихо знал. Все-таки что-то внутри произошло. Возможно, что я не замечал этого ранее только потому, что был озабочен желанием встречи с Бобши. Теперь же, весь окружающий мир словно приобрел некую глубину.

Когда мы подсели к костру, я поделился своими наблюдениями.

— Тебя это напрягает? — Улыбнувшись, спросил Бобши.

— Вовсе нет, наоборот стало как-то тише и спокойнее.

— Озабоченность, с которой ты прожил последние дни, это чувство идущее от человеческой самости, от чувства собственной важности. Особенно извращенную форму оно принимает у духовно ищущих людей. Им кажется, что они занимаются правильным, нужным делом, это переходит в иллюзию важной миссии и еще больше подпитывает чувство важности. Хотя на самом деле, и вот тут я с тобой соглашусь, можно рассматривать людей не более чем машинки в луна-парке. Процесс духовного роста — это всего лишь этап развития в процессе эволюции души. Этап, который спланирован и предопределен заранее. И тут я полностью согласен с Рам Цзы: «Мы не являемся авторами никаких процессов. Мы в них вовлечены по Воле Духа».

Всякий раз, когда мы думаем, что мы можем что-то в этой жизни изменить, мы ставим себя выше Бога. Когда человек высказывается о том, что Бог изменяет этот мир все равно через нас, он должен понимать, что какое бы действие он ни сделал, пошел на футбол, или пошел в церковь, его заявление будет равноценно верным, он сможет сделать лишь то, что должен был сделать. Мир меняется по Воле Духа, усилиями людей, а не по прихоти человека.

— Бобши, а как же тогда наше право выбора? Каков смысл нашего существования как осознанных существ, если от нашего решения ничего не зависит?

— Право выбора действительно существует, и оно отнюдь не иллюзорно. Наш выбор многое способен изменить, не только внутри нас, но и вовне. Делая выбор, мы, прежде всего, изменяем самих себя. Меняя себя, мы изменяем те условия, в которых мы должны пребывать, то есть, меняем среду.

— Погоди, — остановил его я, — как это изменения внутри меня могут изменить среду моего существования?

— Сработает закон кармы. Допустим, что ты жадный, тогда вокруг тебя будут происходить события, связанные с этим явлением, ты их будешь притягивать до тех пор, пока не распрощаешься с этим пороком. Как только данный порок перестанет в тебе существовать, так перестанут притягиваться подобные события. Среда изменилась. Чем чище ты сам, тем чище события, происходящие вокруг тебя. Поэтому право выбора существует лишь до тех пор, пока еще есть необходимость в жизненных уроках. Достигая вершины, человек теряет право выбора, получив взамен истинную Свободу.

— Подожди, — возразил я, — разве право выбора не является само проявлением нашей свободы?

— Нет, — улыбнулся Бобши, — право выбора все еще ограничивает нашу свободу, мы должны выбрать либо то, либо это, — это ограничение. Состояние истинной свободы тебе пока неведомо. Кришнамурти, познав, назвал его «первая и последняя свобода». И он прав, все, что до этого человек называл свободой, лишь жалкое подобие освобождения от чего-то, потому Она действительно первая. Все, что было до этого, все слишком мелко и не в счет. И она же последняя, так как выше ничего нет и быть уже не может. В истинной Свободе выбор отсутствует, она тотальна. Меняя себя, мы меняем мир и постепенно приближаемся к этой Свободе. И хоть ты тресни, пытаясь изменить что-то внешнее, пока ты сам не изменишься, ничего вовне не изменится.

— А как же тогда работает такая вещь, как трансерфинг, там же мы меняем среду?

— Трансерфинг не является исключением, более того, он лишь подтверждает только что сказанное. Заметь, прежде чем что-то произошло вовне, следуя трансерфингу, мы должны вначале поменять свое отношение к этому. Как говорил Козьма Прутков: «Хочешь быть счастливым — будь им». Переворачивая привычную мыслеформу из «вот бы иметь…», в «какая она у меня классная…», мы работаем по изменению себя. Настраиваясь на то, что кто-то там Сверху нам «насыплет полные карманы», мы отходим от своей самости, которая уверяет, что все нужно добиваться собственным потом.

Бобши молчал уже несколько минут, потом, внимательно посмотрев на меня, сказал.

— Наверное, здесь уместно рассказать тебе одну историю.

— Это, пожалуй, самое удобное место для последнего моего урока.

— Почему последнего?

— В жизни каждого когда-то наступает момент, когда он должен сам взять на себя ответственность за свое развитие. Твои уроки на этом не заканчиваются, теперь тебе надо научиться понимать Истинного Учителя.

— Ты уже достаточно давно идешь по пути духовного развития, — продолжал учитель, — ты прошел через все гунны, освободившись от пристрастий и привязанностей, ты уже способен воспринимать мир своими глазами. Но самое главное, ты уже достаточно хорошо укрепил свою связь с Всевышним, раскрыв свое сердце. Тебе уже не нужна будет моя помощь, но есть еще нечто, о чем бы я хотел тебе рассказать.

Юноша покорно молчал, он внимательно слушал старого учителя, хотя его и беспокоил вопрос, зачем они пришли именно сюда, чем же это место необычно. Они плелись сюда целый день по раскаленному песку, и здесь нет ничего, кроме старого покореженного дерева.

— Здесь раньше были и другие деревья, — словно прочитал его мысли учитель.

— На этом месте росла хорошая маленькая роща. Под слоем песка здесь проходит каменная гряда, в расщелинах которой способна удерживаться влага. Но их всех повырубили, вряд ли сейчас где-то имеется хоть скамеечка, сделанная из тех деревьев, уж слишком давно это было. Но вот это дерево продолжает жить и радовать путников своей тенью. Как ты думаешь, почему его не срубили?

–- Наверное, его оставили для тени.

— Возможно, ну а почему именно его оставили?

— Да чего с него взять-то, оно все словно из одних узлов состоит, одна большая скрюченная коряга.

— Все правильно, другие куда стройней были, хоть и им пришлось пробиваться сквозь камни. Вот их и срубили на хозяйственные нужды, древесина в этих краях сам знаешь, как ценится.

— Но их давно уже нет, — продолжал учитель, — а это до сих пор служит людям, здесь в округе на расстоянии дня пути нет больше ни единой тени.

— Выходит, что самое, казалось бы, непригодное дерево, а служит людям дольше всех? — догадался юноша, куда клонит учитель.