Клас видел метавшихся у костра соплеменников, хоть и бывших, но попрежнему родных, многие пытались отползти прочь, но мало кто смог заставить себя замолчать. А ведь это только первый шаг, боги слышат не крик человеческий, а ужас перед собой. Что эже стало с теми, кто уже отошел ко сну, укрывшись в темноте Степи?.. Никто не должен был уйти достаточно далеко, чтобы не быть разбуженным криками.
Юноша попробовал прислушаться к иным звукам, идущим не со стороны костра, и ему это сразу удалось. Орали охотники справа от Класа, визг женской цепи слышался откуда-то из-за костра. Ненароком глаза выхватили фигуру Ма - старуха, пошатываясь, пробежала мимо костра. Кажется, она зажимала рот руками... Нет, одной рукой, второй старейшина волокла кого-то. Стефи? Клас вспомнил несколько точек, проплывавших накануне в небе - значит, они не привиделись ему. Должен ли он был поднять тревогу?.. Но как? Соплеменники перестали его понимать. Они изгнали его. Они хотели его убить.
Изгой попытался высмотреть фигурку Сойлы, и ему показалось, что он смог ее увидеть бьющейся на траве в истеричных конвульсиях. Ноги немного окрепли, вообще переносить страх становилось все легче и Клас поднялся, намереваясь идти на помощь, но на спину неожиданно свалилась огромная тяжесть. Юноша упал, готовясь умереть, и только на земле понял, что это Эль. Старший брат стонал сквозь оскаленные, плотно сжатые зубы и показывал на какие-то тени слева от костра.
Два существа, одно ближе, другое подальше, шевеля огромным количеством лап, приближались к костру. "Боги, которые пауки! Пауки, которые вовсе не боги!" - пронеслось в голове Класа, руки зашарили по траве в поисках оброненного копья. Эль зажмурил глаза и крепко вцепился в брата, так крепко, что юноша сразу понял - ужасныхъ насекомых, в два раза крупнее степного паука-шатровика, видит только он. Остальные видят богов.
Подтверждение этому распластанный в темноте изгой увидел, когда пауки приблизились к костру вплотную: бьющиеся в припадке ужаса у огня люди падали на колени и простирали с мольбой руки. Кого они просят о пощаде?.. Хищников?.. Класу безумно хотелось броситься в бой, тело окрепло, ужас совсем отступил, но за костром появилось еще несколько теней и он понял всю бесполезность сражения. Так вот кого боялись Пожиратели Гусениц, так вот о ком говорили старые сказки! Об огромных многолапых насекомых, мерзких и обликом, и образом жизни.
Вот только как же они научились летать?.. Откуда эта волна ужаса, превращающая охотников в безвольных жертв? Клас различал уже огромные клыки, в отблесках костра заблестели толстые нити паутины. Никого не спасти, все племя оказалось в одном месте, от каждого идет волна страха - юноша даже чувствовал эти потоки - значит, остается только позаботиться о себе и брате.
Клас завертелся под обмякшим телом Эля, высвободился, привстал. Картина была ужасной - пауки, сноровисто шевеля лапами, обматывали паутиной вопящих людей, и тут же, вытягивая крепкую нить, спешили к следующему. Можно было рассмотреть уже шестерых восьмилапых, и возможно, это были еще не все. Слезы покатились по щекам... Погибнут все. И Ма, и Сойла, и бедняга Стефи... Юноша нащупал наконец копье, с огромным трудом взвалил на себя куда более крепкого брата и побрел, покачиваясь, в темноту. Позади продолжали страшно кричать, но он не оборачивался.
8
Патруль, пролетавший над этим участком Степи согласно новой маршрутной карте, обнаружил диких людей почти перед самым закатом. Командиру Диткусу хотелось бы опуститься немедленно и совершить облаву, после которой можно было бы сразу и возвращаться к привычному образу жизни в маленьком городе, но воздушный поток, в котором они оказались, был слишком широк. На то, чтобы покинуть его, пришлось потратить слишком много времени, наполненные газом шары отнесло далеко в сторону, в результате предводителю пришлось решать нелегкую задачу.
Идти пешком, рискуя тем, что люди их заметили и покинули место стоянки, или же снова поднимать шары в воздух и лететь ночью, что предполагало опасную посадку в темноте? Диткус решился на пеший переход - он заметил тушу огромной Гусеницы, возле которой пировали люди. Охотник не уйдет от такой богатой добычи, будь то человек, скорпион или смертоносец. И командир патруля оказался прав.
Давно уже не выпадало такой удачи - целое племя! Да еще на ровном как стол участке Степи, где укрыться будет просто невозможно. Патрульные веселились всю дорогу, испытывая блаженство от одного только предвкушения охоты, за которой последует пиршество. Человечина в этих местах редкость, не то что в городе...
Исполнение плана оказалось на удивление простым: люди никуда не ушли, сопротивляться гипнотическим ударам ужаса не умели, и даже более того - никто не пытался убежать! Племя чуть ли не помогало опутывать себя паутиной и на всю операцию ушло не более часа времени. Теперь Диткус медленно ходил кругами вокруг собранных вместе людей и рассматривал их.
Мелкие экземпляры, да и не слишком мясные. Самцов, достойных быть отправленными в город для улучшения постоянно портящейся людской породы и вовсе кажется нет. Очень мало детей. Очень мало стариков. Общее число схваченных - семьдесят три, вот только кажется есть несколько мертвых, не выдержавших ужаса.
Пауки уже не посылали на людей импульсы страха, и теперь те могли их рассмотреть - настолько, насколько позволял разгоравшийся рассвет. Изумление, досада, и снова ужас - вот, что читалось на лицах. Диткус приказал достать из толпы мертвых: ни к чему, чтобы пища пропадала, патрульные голодны. Тут же он послал подчиненным еще один импульс, с дополнительным распоряжением взять также и стариков. "Вам еще придется испугаться по настоящему, дикие люди, прямо сейчас, когда вы увидите нашу трапезу" - подумалось командиру. Сойла дико закричала, когда к ней прикоснулась мохнатая лапа, но ее лишь отодвинули в сторону, чтобы дотянуться до Ма. Старуха завыла, прикусив губу до крови, запричитала что-то, обращаясь к паукам, но понять ее было невозможно. За ней, связанный той же нитью, поволокся Стефи, бессмысленно пытаясь зацепиться торчащей из-под паутины рукой за соседей. Впрочем, мальчика паук тут же отделил и положил обратно с некоторой даже бережностью. Потом смертоносцы так же аккуратно изъяли четырех погибших от ужаса и других стариков, в том числе и Турна.
- Что нам делать?.. Это боги, Турн?.. Ведь они как пауки, ты нам не говорил! Что они с тобой сделают? - обращались к старейшине связанные охотники, но ответом им было молчание. Старик просто не знал, что сказать.
Семерым восьмилапым досталось как раз по человеку. Конечно, пища была неравноценной, мертвый человек, пусть и не успевший остыть, по сравнению с живым не такое уж и лакомство. Пауки встали полукругом и застыли. Люди не слышали их разговора, который можно было бы охарактеризовать как короткий спор. Вообще-то, общение шести почти равных по возрасту и положению смертоносцев могло бы и затянуться, но Диткус, выслушав каждого, принял решение единолично. Себе он выбрал среднее - живого, но тощего старика-самца. Это был Турн.После этого пауки приступили к трапезе. Женщины завыли, закрывая глаза, многи охотники поступили так же, визжали дети. Пожирание мертвых тел не привлекало особого внимания по сравнению с тем, что происходило с еще живыми.
Ближе всех к Сойе оказался Турн, за ним лежала Ма. Прежде всего пауки спеленали своих жертв еще крепче, до полной неподвижности, как это делали шатровики с мухами, потом последовали укусы - в ногу стерпевшему старику и в бок его завизжавшей соседке. Смертоносцы вспрыснули в тела пищеварительный фермент, который стал распространяться под кожей, размягчая ткани, превращая их в легкое для усвоения желе. Строгое дозирование позволило ввести ровно такую дозу, чтобы не убить жертву, а лишь приготовить к употреблению часть его тела, но совершенно неопытный патрульный, которому досталась Ма, отчего-то укусил ее в левый бок. Старуха покричала с минуту и умерла.
