Пассажир с пепси-колой был далек от иронии: шустрые кооператоры позаботились об ассортименте вагона-ресторана. Если бы не чувство долга, я с удовольствием бы скоротал тут весь остаток пути!

Хрипнуло радио, и мужской голос требовательно произнес: «Дежурный сотрудник милиции, пройдите по вагонам!.. Повторяю…»

Бега, беги, сержантик! Если бы ты знал, какая лафа — не быть «дежурным» и зависеть лишь от собственного кармана!.. Заказав себе салат из свежих овощей, котлету с гарниром, кофе, пирожное, я подошел к буфету и, вопреки уставным обязательствам, решил рвануть «сотку» коньяку.

— Курить у вас можно? — улыбнулся буфетчице.

Та неопределенно махнула рукой, из чего я заключил, что парню, способному раскошелиться на коньяк в половине девятого уфа, можно все. К тому же в ресторане никого не было, если не считать одинокого Отставника (ох, уж эта неистребимая привычка навешивать ярлыки!), ожидавшего у окошка свою порцию манки.

Сев в дальнем углу, я закурит «Кэмел». Подсчитывать свои затраты не стал, чтобы не портить себе настроения: пусть этим занимается бывший военный. Объявили отправление. Не успел поезд тронуться с места, как появилась официантка с моим заказом на подносе; звякнув посудой, она пожелала мне приятного аппетита и даже сделала книксен.-

Что ни говори, а когда у тебя есть бабки — к тебе и отношение другое, и мир не кажется таким безнадежно порочным!

С достоинством обеспеченного человека я опорожнил стакан. Если бы это видел Квадрат — числиться бы мне на бирже труда с «волчьим билетом» в кармане. Но Квадрат сейчас находился в другом, хотя и тоже суверенном государстве, и ничего видеть не мог. Отставник бросил в мою сторону укоризненный взгляд — очевидно, дым моей сигареты дошел до его ноздрей. Он встал и направился ко мне, но вместо ожидаемого внушения вдруг вежливо попросил сигарету. Я угостил его, он поблагодарил и вернулся на свое место. На витрине было полно сигарет, но он не покупал, а просил; вначале это меня разозлило, а потом я понял, что ему просто не на что купить, и мне стало его жаль.

Сколько же тысяч таких отставников, прошедших науку убивать, не находят себе применения в неуставной жизни! Прибывая из горячих точек бывшей Родины, множащихся, как кресты на погосте, эти ребята, привыкшие пусть к относительной, но все же дисциплине, способные как повелевать, так и подчиняться, явно теряются в штатском бардаке. Вместе с недоучившимися из-за нищенских стипендий студентами, выброшенными за ворота заводов и фабрик рабочими, они составляют уже целую армию молодых, здоровых, сильных невостребованных людей. Потенциальные налетчики и рэкетиры, проститутки и сутенеры, воры и наемники, разуверившись в благотворительности митинговых лидеров, не из мести предавшей их державе — ради прокорма семей выйдут они н большую дорогу…

Так думал я, расправляясь с котлетой, и пришел к выводу, что нет худа без добра: будут при деле они — будет работа охранникам вроде меня, чьи ноги сегодня ценнее профессорской головы. В жизни всегда есть место Стольнику, и с разговорами о биржах мы повременим!

Я рассчитался с официанткой и, уверенный в своем завтрашнем дне, отправился в четырнадцатый вагон. От него меня отделяли пятнадцать дверей, десять тамбуров, полсотни встреченных по пути пассажиров. Кое-кто был уже при параде, нарядные ребятишки освоились и льнули к окнам — по всему чувствовалось, что Киев не за горами. Перебирал постельное белье проводник. Перешагнув через груду грязных простыней, я дошел до второго купе. Дверь была открыта, Председатель Колхоза задумчиво смотрел в окно.

Хозяина на месте не было.

Миновав свое купе, я рванул в нерабочий тамбур. Пусто. Вернулся назад.

— Доброе утро, — постучавшись, отвлек Председателя от его думы, — а где ваш попутчик?

Он равнодушно пожал плечами:

— Вышел.

— Как… вышел? Где?

— На станции.

От легкого кайфа после выпитого коньяка не осталось и следа. Я шагнул в купе, рывком поднял полку… Чемодана не было! Место, где висели кожаное пальто и приметный пиджак, пустовало.

— «Разгулялся наш кондитер, пригорели пироги», — неожиданно для себя вслух сказал я. — Он что, совсем вышел?

Председатель улыбнулся:

— Совсем.

— И ничего не сказал?

— «До свидания» сказал. А что?

Не отвечая на его вопрос, я бросился к проводнику.

— Пассажир из второго купе билет забыл, — соврал на авось, — вы мне отдайте, я в бухгалтерии отчитаться должен, мы вместе работаем…

— Чому забув? — не отрываясь от пересчитывания простыней, повел плечом проводник. — Вин не забув, взял квыток и пишов.

— А-а… ну, тогда… — залепетал я неразборчиво. — А у него билет до Киева был?

— Ну, — он вдруг застыл, отбросил простыню и вперился в меня недоверчивым взглядом. — Так вы ж разом працюетэ… — сощурился хитро.

Ну, Стольник! Ну, мент позорный!.. Вообще-то я чувствовал, что несу ахинею, но никак не ожидал, что этот полупьяный эмпээсовский придурок сообразит, что к чему.

— Он сам себе покупал билет, — отмахнулся я и, чтобы не засыпаться на подробностях, восвояси пошел по вагону. Рука невольно потянулась к пачке с верблюдом.

«Что делать?.. Что делать?.. Что делать?..» — четко выбивали колеса.

Было абсолютно ясно одно: я прозевал клиента и провалил задание.

Закурив, я принялся отрабатывать легенду для Квадрата. В конце концов, клиент мог выйти: хозяин — барин, но почему он но предупредил меня? Я отсутствовал минут двадцать пять, уходил перед самой остановкой, он в это время сидел в своем купе и преспокойно жрал председательские бутерброды. Что же случилось? Если он хотел сбежать от меня, это проще было сделать ночью, но зачем?..

Перебрав несколько версий (одна нелепее другой) и дойдя до того, что Хозяин — вовсе не мой клиент, а убийца, завладевший его чемоданом, я решил прекратить это занятие во избежание сдвига по фазе. Скорее уж Квадрат со Швецом разработали какой-то тест для моего испытания!.. Развлекаются, сволочи, что ли?

Докурив «верблюда» до самого фильтра, я обратил внимание на отсутствие Кожаного Зайца; личность эта с самого начала не давала мне покоя. С трудом преодолев дикое нежелание разговаривать с проводником (что в данной ситуации было не только неприятно, но и непрофессионально), я все же подошел к нему:

— Не подскажете, здесь парень ехал в таком… такой кожаной куртке?

Проводник смерил меня презрительным взглядом.

— Нэ бачив я ниякого парня, — начал блефовать неожиданно.

— Как это?.. Вы же вчера с ним разговаривали, вон там, у туалета.

— Нэ було там никого.

Напомнить ему проверенным способом, специально предназначенным для таких типов, я не имел права: не в Хьюстоне. Да он и не обязан был отвечать. Работники органов в подобных случаях суют под нос красные ксивы, а я мог сунуть разве что четвертную, и я бы так и сделал, если бы был уверен в необходимости его ответа. Причастность же парня к исчезновению клиента пока была лишь плодом моей фантазии.

— Значит, не видел? — на всякий случай я прищурил глаза и придал голосу угрожающий оттенок, насколько позволяли мои актерские способности.

— Ни, — уверенно мотнул фуражкой проводник. — А, ма-буть, бачив, да забув.

Я понял, что ничего не добьюсь от него (по крайней мере — бесплатно), и удалился. Что за невезуха: голодным был — чуть на поезд не опоздал, пожрал — клиента упустил. Может, у меня с желудком не в порядке?.. Так или иначе, козе было понятно, что эту партию я проиграл, и уровень разговора с Квадратом будет зависеть от последствий.

В мерзком настроении я вернулся в свое купе. Позвякивала ложечка в пустом стакане. Профессор отложил Фрейда, посмотрел на меня сквозь толстые линзы очков и сказал с издевательской вежливостью:

— Товарищ вам чемоданчик оставил, — и встал, давая возможность убедиться в наличии багажа.

— Какой товарищ? — выпалил я машинально.

Он развел руками и загадочно улыбнулся. Приподняв полку, я обнаружил в багажном ящике серый чемодан средних размеров.