На этот раз максимальная глубина была 396 футов. Предосторожности ради водолазы привязали к талии спасательный конец. Фарг стал быстро погружаться, регулярно посылая наверх сигналы путем подергивания за измеренный спусковой конец. Вдруг сигналы прекратились. Пинар, стоявший наготове, немедленно отправился под воду, а другие стали тянуть Фарга наверх. Найдя своего товарища на глубине 150 футов, Пинар с ужасом увидел, что загубник у него уже не во рту, а плавает в воде.

В течение двенадцати часов они трудились, пытаясь вернуть Фарга к жизни, и трудились бы еще много-много времени, если бы была хоть малейшая надежда на спасение. Кусто и Дюма чувствовали себя в долгу перед Фаргом. Он спас их от верной смерти тем, что нырнул на такую глубину первым. Но при этом он погиб сам, став жертвой «экстаза глубины».

Опечаленные, водолазы решили прекратить опыты и вытащили спусковой конец. На самой нижней дощечке, привязанной к нижней части спускового конца, была подпись Мориса Фарга. Он достиг глубины 396 футов. Ни один водолаз — свободный или привязанный — еще не опускался так глубоко с аппаратом, работающим на сжатом воздухе. Фарг доказал, что такие спуски возможны, но они смертельно опасны. Его трагическая гибель заставила аквалангистов прекратить дальнейшие опыты. Да и не было надобности в подобных экспериментах. Границы зоны безопасности были определены теперь четко. После непродолжительной тренировки почти каждый здоровый человек, мужчина или женщина, может совершить кратковременное погружение на глубину 130 футов, а профессиональные водолазы способны на этой глубине даже работать, надо лишь чтобы при подъеме на поверхность они проходили ступенчатую декомпрессию. Глубины от 130 до 210 футов доступны лишь опытным водолазам. Они могут проводить на такой глубине исследования и выполнять легкую работу при условии строгого соблюдения правил безопасности. Ниже 210 футов начинается мертвая зона «экстаза», где свободный водолаз уже не может при равных условиях конкурировать с водолазом, имеющим шлем и привязанным линями. Эта глубина недоступна никому, кроме очень опытных и искусных водолазов, однако и те могут совершать лишь кратковременные спуски. Крайняя точка погружения всех свободных водолазов, пользующихся сжатым воздухом, — 300 футов.

Один раз Дюма спустился глубже. Это привело к трагическим последствиям (правда, не для него самого). Как-то (это было на следующий год после гибели Фарга) его попросили спуститься под воду и выяснить, за что там зацепился трал. Полагали, что в этом месте находится какое-нибудь затонувшее судно, не нанесенное на карту. За полторы минуты Дюма спустился на дно и сразу же обнаружил, что трал зацепился за подводную скалу. Возвращаясь на поверхность, он не делал никаких остановок, так как под водой находился не настолько долго, чтобы подвергнуться опасности «скрючивания». Пучок водорослей, который Дюма извлек из моря, свидетельствовал о том, что он безусловно побывал на самом дне. И когда он поднялся, то узнал, что спускался, оказывается, на глубину 306 футов.

Итак, Дюма явился первым человеком, возвратившимся живым с глубины свыше 300 футов и случайно установившим новый мировой рекорд. Но это не вызвало у него чувства гордости. Он считал, что поступил глупо и безрассудно, идя на такой спуск, и скрыл свой рекорд от печати. Так этот случай и оставался неизвестным в течение пяти лет, пока о нем не упомянул Кусто в своей увлекательной книге «Мир безмолвия», — этом первом классическом произведении о жизни под водой. Впоследствии и Кусто, и Дюма пришлось пожалеть об этом. Дело в том, что книга Кусто стала бестселлером во всемирном масштабе, и люди, читавшие ее, стали пытаться, несмотря на предостережения автора, улучшить рекорд глубины, установленный Дюма.

Конец этим попыткам был положен лишь после гибели американского адвоката Хоупа Рута, попытавшегося спуститься глубже Дюма и даже Фарга. Можно сказать, что цели своей он достиг. Сигнальный прибор следил за его спуском на всем протяжении спускового конца, нижняя часть которого находилась на глубине 400 футов. Там он заряжался ненадолго и пошел еще глубже, но назад не вернулся. Мы почти уверены, что на глубине 400 футов он был еще жив, но, подобно Фаргу, безусловно стал жертвой «экстаза глубины».

Против установления новых рекордов выступили все пионеры-аквалангисты, и никто из них не пытался улучшить результат Дюма. Он и сейчас еще является обладателем этого рекорда, хотя и жалеет, что не мог сохранить его в тайне более пяти лет. По его словам, глубоководные спуски с аквалангом относятся к той области физической деятельности человека, в которой природа не предупреждает о грозящей опасности. «Самое ужасное,— говорил он, — то, что любой отчаянный и невежественный новичок может, если захочет, спуститься на глубину 1000 футов. Море не предостережет его от опасности и не помешает сделать это».

Свободный водолаз может несколько расширить границы зоны безопасности, если будет дышать иной газовой смесью. Смесь кислорода с гелием, которой воспользовались Уильям Боллард и Джордж Буки во время рекордных спусков в шлеме, не вызывает «экстаза глубины». В 1954 г. американец Жан Кларк-Самазан совершил автономный спуск с гелио-кислородной смесью на глубину 350 футов. Опасности наркотического действия азота можно избежать также и в том случае, если применить кислородно-водородную смесь, как это сделал Зеттсрстром, погрузившись в шлеме на 520 футов.

О факторах, препятствующих использованию водорода и гелия, уже говорилось в одной из предыдущих глав, где речь шла о водолазах в скафандрах. Для свободных водолазов эти факторы имеют еще большее значение. Не найден также и способ предотвращения кессонной болезни, если не считать ступенчатой декомпрессии, которая становится все дольше и изнурительней по мере того, как увеличивается глубина погружения человека под воду.

В 1802 году, Греция все еще принадлежала Турецкой империи, но восстание уже назревало. Английский посол в Турции лорд Элгин чувствовал близость восстания, и это сильно его беспокоило. Война в Афинах привела бы не только к кровопролитию, но, возможно, и к разрушению некоторых величайших в мире произведений скульптуры. Важнейшей из этих античных древностей был фриз Парфенона, который уже был поврежден однажды во время войны, имевшей место более ста лет назад. Лорд Элгин решил, что в Англии фриз сохранится лучше, поэтому распорядился снять его, упаковать в шестнадцать огромных ящиков и отправить на бриге домой. Но в пути судно попало в шторм, наскочило на скалу недалеко от острова Китира и затонуло на глубине шестидесяти футов.

Один итальянец взялся поднять судно, и лорд Элгин назначил его английским вице-консулом на три месяца с тем, чтобы он выполнил эту работу. Попытка итальянца не удалась. Ничего не смог сделать и экипаж английского военного корабля, тоже предлагавший свои услуги. Русские военно-морские офицеры, находившиеся в этом районе и поддерживавшие греков в борьбе за независимость, заявили, что они могли бы поднять мраморное скульптуры, но Элгин отказался от их помощи. В конце концов работа была поручена группе голых ныряльщиков с острова Самос, которые и подняли скульптуры. На это у них ушло два года. По указанию Элгина скульптуры погрузили на другое судно и благополучно доставили в Англию, где он продал их Британскому музею. Там они находятся и сейчас.

Греки в конце концов завоевали независимость. Когда они сделали переучет оставшихся произведений античного искусства и узнали о потерях, то пришли в ужас. Греческие скульптуры и другие сокровища искусства увозил не только Элгин, но и многие иностранцы. Некоторые приобретали эти ценности за деньги, некоторые же сами выкапывали их из земли.

Став свободными и получив возможность управлять собственной страной, греки восприняли все это как удар по их престижу и запретили дальнейший вывоз за границу произведений античного искусства. Они приняли также закон, запрещающий вывозить из страны ценности, добытые в процессе археологических раскопок. Затем они приступили к подготовке собственных археологов, которые, естественно, стали интересоваться тем, что скрыто под землей. Но никто серьезно не задумывался над проблемой археологических исследований морского дна. Район затопления брига, посланного Элгином, пользовался славой корабельного кладбища. Почти через сто лет после этого события две греческие парусные галеры, возвращаясь из Туниса на родину, попали в шторм и едва не затонули в том же самом месте. Они укрылись за островом Антикитира (младшим братом о-ва Китира), пока не стих ветер.