Закончив диктовать материал, Горанин ещё некоторое время продолжал сидеть, сжимая телефонную трубку в ладони. Нервное напряжение, вызванное обрушившимися на него событиями, работа над статьей — всё было позади, и сейчас он чувствовал только нечеловеческую усталость.
Сержант Тонио дочитал спортивное обозрение и вздохнул: судя по всему, столичные футболисты в нынешнем сезоне опять останутся без медалей. Он сложил газету и посмотрел на часы — было четверть двенадцатого, и до конца его дежурства оставалось сорок пять минут.
Тонио встал, решив, что не мешало бы взглянуть на своего подопечного. Тихо приоткрыв двери, он заглянул в больничную палату. Там на высокой кровати лежал Клаудио Понти. Глаза его были закрыты — он, видимо, заснул после перевязки и уколов. Сержант удовлетворенно кивнул и так же тихо прикрыл дверь.
В это время пискнула портативная рация, лежащая на тумбочке в коридоре. Сержант взял её и, нажав на кнопку, произнес:
— 23-й слушает…
— Привет, Тонио, — раздался чей-то голос сквозь шипение и потрескивание. — Это Вентура.
— А… Я даже не сразу узнал вас, комиссар, — откликнулся сержант. — Почему-то очень плохая слышимость.
— Постараюсь говорить погромче. Как у тебя дела?
— Всё нормально. Он спит, — ответил Тонио.
— Слушай меня внимательно, — голос с трудом пробивался сквозь помехи в эфире. — Сейчас ты спустишься вниз, а я через пару минут подвезу тебе на смену Джентиле.
— Но, комиссар, вы ведь сами приказали не оставлять объект без охраны, — возразил сержант.
— А он и не останется без охраны. Ты ведь будешь у больничных дверей внизу, а как только я тебя заберу, Джентиле пойдет наверх. Так что, давай, действуй и приготовься к хорошей драке — едем на облаву. Возможно, понадобятся твои чемпионские кулаки.
Рация отключилась. Тонио секунду продолжал молча стоять, затем польщенно хмыкнул: он занимался боксом и гордился своими неплохими успехами на ринге. При случае он любил продемонстрировать их при разгоне демонстрантов или при задержании каких-либо сомнительных типов.
Сержант, одернув китель, решительным шагом направился к лифтам. Коридор был пуст. Лишь в холле за небольшим столиком сидела дежурная сестра и, читая книгу, грызла печенье. Тонио притормозил возле неё.
— Я ухожу. Но через минуту сюда придет мой коллега. Вы пока присмотрите за нашей палатой. Идет? — Сержант широко улыбнулся. Он знал, что у него хорошие зубы, и был уверен, что все девушки без ума от его улыбки.
— Идет, — улыбнулась сестра.
Тонио, решив, что с ней нужно будет познакомиться поближе, отправился дальше, к лифту. Ему пришлось немного подождать, прежде чем пришла кабина.
Через несколько мгновений после того, как сержант спустился вниз и вышел в вестибюль больницы, на столе у сестры зазвонил телефон. Она сняла трубку и услышала взвинченный женский голос:
— Дежурный врач просит вас срочно зайти в приемный покой — сейчас в ваше отделение мы будем отправлять тяжелого пациента.
Сестра только собралась спросить, не влетит ли ей за то, что она оставит свой пост, как в трубке раздались сигналы отбоя. Она набрала номер приемного покоя, но там было занято. Пожав плечами, девушка встала и направилась к лифтам. После того, как за ней закрылись двери кабины, коридор ещё некоторое время оставался пуст.
Сначала на пожарной лестнице раздались приглушенные шаги. Затем дверь, ведущая на лестницу, приоткрылась, и в коридор скользнули двое мужчин в белых халатах и шапочках. Они оглянулись по сторонам и быстро направились к палате, в которой лежал Клаудио Понти. Около неё они задержались, прислушиваясь. Осторожно открыли дверь и вошли внутрь.
Понти спал. Черты его побледневшего, осунувшегося лица казались особенно резкими из-за глубоких теней, отбрасываемых ночником.
Люди в халатах беззвучно приблизились к высокой кровати. Один из них занес руку и что было силы резко ударил террориста в солнечное сплетение. Тот коротко и придушенно вскрикнул, потом захрипел, ловя ртом воздух. Неизвестные тут же подхватили его и быстро понесли к окну. Один из них поставил слабо сопротивляющиеся ноги Понти на подоконник, другой — свел его руки за спиной и сильно толкнул вперед.
Все произошло так неожиданно и быстро, что террорист даже не успел испугаться — выбив стекло и падая вниз, он ощущал только острую боль от удара в живот и от порезов. Страх пришел за несколько метров до земли, но Клаудио Понти не успел даже крикнуть — вслед за сокрушительным, ослепляющим ударом наступила тьма.
Сержант уже начинал нервничать — он ждал комиссара около пяти минут, — а машины всё ещё не было. Он посмотрел на часы, и в этот момент услышал звон разбитого стекла и затем — звук глухого удара.
Тонио тут же, задрав голову, стал внимательно осматривать окна больничного корпуса. Все они были вроде бы целы. Но сержант вдруг сообразил, что окно палаты, которую он охранял, выходит на другую сторону. От дурного предчувствия у него перехватило дыхание. Какое-то мгновение Тонио продолжал стоять, словно не решаясь тронуться с места, затем опрометью бросился в здание.
Из лифта он выскочил, сжимая пистолет в руке. В коридоре было пусто. Громко топая, сержант пробежал мимо столика сестры — её книга лежала на стуле, а сама она куда-то исчезла. Тонио ворвался в палату и, сделав по инерции несколько шагов, бессильно остановился.
Комната была пуста. Сквозь дыру с острыми, неровными краями, которая зияла в оконном стекле, в помещение врывался холодный ветер. Сержант заставил себя подойти к окну, высунулся наружу. С высоты девятого этажа он увидел человека, неподвижно лежащего на асфальте.
По расписанию самолет в Москву отправлялся в 7.45 утра. Горанин собрал вещи накануне и сейчас, когда до приезда его друзей — Климова и Мазини оставалось ещё несколько минут, прошел по квартире, проверяя, ничего ли он не забыл.
После драматических событий, о которых Игорь рассказал в своей статье, перепечатанной многими изданиями, руководство редакцией решило предоставить ему отпуск. Ему на смену для освещения выборов должен был приехать специальный корреспондент.
Горанин хорошо понимал, что возможностью улететь сегодня на Родину он во многом обязан Мазини, и поэтому, когда тот предложил Игорю проводить его, с радостью согласился — хотелось на прощание ещё раз повидаться.
Журналист посмотрел на часы — стрелки показывали без пяти шесть. Ещё раз окинув взглядом прихожую, он подхватил чемодан и вместительную сумку, открыл дверь и шагнул за порог.
Горанин запер оба замка, когда запах табачного дыма заставил его поднять голову. На лестничной площадке, ведущей к следующему этажу, стоял человек в темном плаще. Игорь замер от неожиданности, его взгляд впился в невозмутимое лицо незнакомца, сжимавшего дымящуюся сигарету в тонких губах. Затем журналист посмотрел на руки мужчины. Они были спрятаны глубоко в карманах.
Игорь почувствовал какую-то противную слабость. Под взглядом человека в плаще, который он ощущал буквально физически, Горанин медленно подошел к лифту и нажал кнопку вызова. Время, пока он ждал кабину, показалось ему вечностью.
Когда журналист бросил чемодан и сумку в багажник машины и уселся на заднее сиденье рядом с Климовым, тот удивленно спросил:
— Что случилось, старик? На тебе лица нет.
Игорь нервно рассмеялся:
— Какой-то тип стоял на лестнице около квартиры. Я было решил, что он предоставит мне, как выражаются герои детективов, бессрочный отпуск от земных забот, но ошибся.
Мазини включил сигнал поворота и, плавно отъезжая от бровки, покачал головой.
— Не нравится мне это. Кому понадобилось торчать в такую рань под дверью?
Утренняя дорога, подернутая предрассветной туманной дымкой, была почти пуста, и Мазини вел свой «фиат» быстро. По пути Горанин рассказал друзьям о том, как радушно прошла встреча с Чезаро Росси и Адриано, состоявшаяся накануне у них дома в присутствии многочисленных родственников. Затем Франческо поведал о скандале, разразившемся в редакции «Вечерних новостей», но на выезде из города — неожиданно прервал свой рассказ.