Мальчик молчит, смотрит в глаза мужчине.
Мужчина. Хорошо, давай тогда посчитаемся! (Произносит детскую считалку, дотрагиваясь ладонью то до себя, то до мальчика): Шла – Машина – Темным – Лесом – За – Каким-то – Инте– ресом – Инте– инте– инте– рес – Выходи – на букву – эс! Я вышел, Макс, только... только мы не договорились, кем будет тот, кто вышел... наверное, наверное, он будет заключённым, узником концлагеря, потому что мне как бы не повезло, раз я вышел, значит, я должен терпеть лишения, правильно?
Мальчик молчит, смотрит в глаза мужчине.
Мужчина. Ну, вот и славно... У нас с тобой классная команда, Макс, мы здорово проведём время... Так, значит ты – нацист... у твоей мамы есть что-нибудь, что бы меня напугало, – ты должен устрашать меня, понимаешь, потому что вдруг я начну капризничать, или я захочу не подчиниться тебе! А? Есть у вас что-нибудь?.. (Озирается, заглядывает под кровать.) Я так и думал, Макс, я так и думал, что у вас ничего такого нет, поэтому... (поднимает с пола портфель, открывает его, достает кожаную плётку) вот... у меня... видишь ли, у меня дома живёт лошадка... на балконе... иногда я выезжаю на ней, на моей маленькой лошадке... поэтому мне нужна плётка... я всегда ношу с собой плетку... из-за лошадки... и сейчас она нам очень пригодится, держи! (Передает мальчику кожаную плетку.) Можно сказать, нам повезло, да, Макс, повезло, что у меня есть лошадка! Так, вставай, вставай, а я, я, наоборот, я лягу, только... (суетится, ложится на кровать, тут же встает) только мне надо раздеться, потому что все узники, они практически без одежды, потому что они терпят лишения, давай Макс, ну же, вставай, вставай, а я прилягу, разденусь и прилягу... (Поднимает мальчика с кровати, снимает брюки, галстук, рубашку, остается в носках и в жёлтых – в чёрный горошек – плавках). Так, предположим, я должен идти на работу... да! в каменоломню, в штольню, – я должен добывать уран для нацистской атомной бомбы, но я не хочу работать, я хочу спать, и ты заставляешь меня вставать, давай, хлещи меня и заставляй идти на работу! В рудник! В рудник, давай! Давай, Макс!!!
Мужчина лежит, зажмурившись, и ждёт, что мальчик начнёт его хлестать, но мальчик молча стоит и смотрит на мужчину.
Мужчина. Так, Макс, ты плохой нацист! С такими нацистами ни о какой победе Третьего рейха мечтать не приходится! Ты знаешь, почему нацисты проиграли войну, а Макс? Ты думаешь это из-за открытия второго фронта? Нет! Они проиграли ее из-за таких, как ты... из-за нерешительных, субтильных нацистиков! Или, может, ты полагаешь, что это русские так постарались, а? Я в это не верю... да, я слышал, об их героизме, я даже читал, что у них там нацисты не могли долго взять какой-то город, град... какой-то град, а, Ленин-град! Я читал хорошую умную книгу, французы издали о Второй мировой войне, там много цветных фотографий, вот как и в твоей книжке про Кадюшона! Красивая книга... так вот, там написано, что русские голодали, три месяца ничего не ели!.. или даже полгода! Да, русские боролись и ничего не ели, представляешь... голодали и сопротивлялись сильнейшей в мире армии!.. Я в это не верю, Макс, не могли они так поступить, они же все равно – люди... им надо было что-то есть... Вот взять, например, тех же французов! Уж насколько они – патриоты, а и то, как узнали, что придётся отказаться от любимых круассанов, сразу же сдали Париж! Без боя, Макс, лишь бы булочные работали... Вся Европа прогнулась, многие даже стали помогать Гитлеру, хотя ему помогали еще и до войны... а русские смогли победить... Нет, я не верю, не хочу верить!.. Хотя от русских можно всего ожидать! Наши страны так много сделали, чтобы развалить их империю, но они всегда отстраиваются, крепнут, возрождаются, побеждают... нам даже приходится притворяться их друзьями... столько сил тратится на это, может, пора заняться внутренними проблемами... но как? Человечество, Макс, еще не научилось развиваться по-человечески! Нам обязательно нужен враг! Кто-то должен ходить в изгоях, чтобы другие развивались и становились лучше, могущественнее... как было просто с Россией... а сейчас? Тоже мне, – придумали! Сейчас весь мир борется с терроризмом! А что такое терроризм?! Это тень! Да! Это тень, которая падает от нас же самих! Весь мир борется с тенью! Нет, это неудачный враг... Ну тебе, наверное, это всё неинтересно... хотя, что вы сейчас проходите по истории, а? Что вам говорят про эту войну в Ираке? Мне жалко англичан, Макс, во всей этой истории мне жалко не арабов, нет, мне жалко англичан... куда они полезли? Зачем? А главное, кто такие эти англичане?! Процентов на восемьдесят у них лица такие же, как и у тех, кого бомбят американцы! Да! Вот даже ты, смотри, глазки чёрненькие, если б твоя мама не сказала мне, что тебя зовут Макс, я бы решил, что ты какой-нибудь... Али! Али!.. Жарко у вас... (Оттягивает плавки, дует в них.)... фуф-ф-ф... Ты знаешь сказку про Али-Бабу... про пещеру, стоило ему произнести заветное слово, и перед ним открывалась пещера, полная чудесных сокровищ... должно быть какое-то слово, Макс, – слово, произнеся которое, перед тобой откроется всё... всё... Я всю жизнь искал такое слово, Макс, и было время... мне показалось, что я нашёл! Передо мной открывались сердца людей, – это самое ценное сокровище – мне казалось, что меня понимают, любят, но чем старше я становился, тем яснее понимал: пустота... такая же, как и в том космосе, который я изучал! Та же самая пустота и здесь... Сейчас устраивают экспедиции на Марс, хотят найти там кого-то, обнаружить, изучить... Зачем?! Позвони в дверь напротив, и вот ты уже и попадёшь на такой Марс, который и в космосе не встретишь... Жена моя... только недавно сказала, что не может видеть меня в этих плавках... вообще в плавках, когда вот так всё обтягивает... сказала, что как увидит меня в этом, так сразу всякое желание пропадает... спать со мной, вообще прикасаться ко мне... я спросил, а почему, почему ты так долго терпела? Я же, я же часто так наряжался для неё, думал, что это ее заводит, а она только сейчас созналась... сказала, я тебе и раньше как-то помягче пыталась намекнуть, а ты не слышал, не понимал... не понимал... как будто я с Марса или она... (Раздается телефонный звонок, мужчина снимает трубку.) Да?.. Анна, как вы?.. Нет, нет, всё в порядке, я никуда не тороплюсь, я дождусь вас, мы же договорились... Макс? Макс в порядке, только не особо он общителен, да, вы его, наверное, держите в строгости... Что? Не понял... Кто глухонемой? Макс? Как?!. Нет... нет, вы мне не говорили... не говорили... нет... да... а?! Что?.. Да... хорошо...
Мужчина смотрит на Макса, кладёт трубку телефона. Мальчик с плёткой стоит перед кроватью и всё так же смотрит в глаза мужчине, мужчина начинает кричать.
Мужчина. Что мне делать, что мне делать, Макс?! Я не могу... не могу ничего никому объяснить, я бьюсь, бьюсь, рассказываю, открываю душу... а меня никто не слышит... С первой секунды, с первого моего вздоха – меня никто не слышал... я родился, я кричал, я просил молока, я просил грудь, просил у матери грудь, а она не понимала, пихала в меня эту... эти бутылочки с детским питанием... химия, одна химия, Макс, – простое человеческое тепло заменили химией... а сейчас – жена, сын, и все, все вокруг... никто, никто не слышит меня... Я однажды сидел у себя в офисе, работал, перебирал факсы, письма и вдруг чувствую – воздух перестал поступать мне в нос, я вдыхаю, а воздух не идёт! Я стал задыхаться, я стал... я стал плакать и задыхаться, и плакать, потому что вот так – и всё, и ничего не изменится, а меня больше не будет! Ко мне подошли, меня похлопали по плечу, спросили, как дела, поеду ли я вечером на футбол... я выбежал, я побежал домой, я хотел увидеть родных... я думал, может, они помогут... жена вытирала пыль, пыль с телевизора, а сын слушал музыку, лежал у себя в комнате и слушал музыку через наушники, смотрел в потолок и слушал... я взял его за плечо, а он испугался, как будто и не ожидал, что я приду, что я вообще живу рядом с ним и могу вот так взять его за плечо... Я прошёл на кухню, выпил воды... И я начал дышать, мне опять стал поступать воздух... Мне всего лишь нужен был стакан воды! Всего лишь! Но я даже этого не смог объяснить! Я так долго жил, я потратил столько времени, но так и не научился... говорить? говорить так, чтобы меня жалели, чтобы хоть кто-то... кто-нибудь пожалел и понял... Что же мне делать, Макс?! Что?!! Со мной что-то не так, или я попал в этот мир, где уже всё не так... и ни на что не надо надеяться, но как тогда жить, Макс, как жить без надежды, что тебя хотя бы услышат?!
