Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Нет уж, извини, у нас тут чисто деловой разговор, – ответил Игорь и, развернув мужика за плечи, легонько подтолкнул в спину: – Иди, родной, поухаживай за девушками, я бы на твоем месте не упустил такой возможности.

– Наверное, это старость, – засмеялась Ленка, – даже за девушками поухаживать не можешь.

– Типун тебе на язык! – Игорь уселся рядом с ней. – Какой же я старый. Я еще молодой. А ты почему-то не хочешь в этом убедиться.

– Убедиться экспериментальным путем? – поинтересовалась Ленка, подумав про себя, что вдали от дома даже на самых примерных отцов семейств нападает игривое настроение.

– Ну да! – обрадовался Игорь. – Как это в нашей последней песне поется? Напомни мне.

– Я провожу эксперимент один-единственный, ты подготовлен, разогрет, такой таинственный, не все тебе цветочки мять, и я побалуюсь... – подсказала Ленка.

– Так что же ты! Давай побалуемся вместе.

На ловца и зверь бежит. По намеченному Ленкой плану Игорь должен был стать вторым номером ее программы.

– Так как насчет яблок? – Неугомонный текстильщик склонялся над Ленкой плакучей ивой и услужливо улыбался.

Ленка глянула на его красное веснушчатое лицо и поняла, что ее миссия невыполнима в принципе.

– Иди отсюда! – вспылил Игорь.

– Оставь его, – попросила Ленка, – он же от всей души.

Текстильщик смотрел на Игоря глазами побитой собаки и не трогался с места. Игорь переставил свой стул так, чтобы не видеть его и снова обратился к Ленке:

– А не пройти ли нам в номера?

Ленка, ни разу не видевшая Игоря пьяным, наконец поняла, что, видимо, «велосипедовка» и его не пощадила.

– Знаешь, что я тебе скажу, дорогой мой, любимый мой Игорек! – начала Ленка, отодвигаясь от него подальше. – Мы с тобой сколько лет знакомы?

Игорь уставился на свои пальцы, пошевелил ими и, сделав из них какую-то неприличную фигуру, уверенно произнес:

– Лет шесть, не меньше.

– Так вот. Если это не случилось за предыдущие пять-шесть лет и не продвинулось вглубь ни на йоту, значит, так оно и должно быть.

– Что должно быть? – не понял Игорь.

– Как говорится, раньше хорошо не трахались, незачем и начинать.

– Дура ты Ленка, – заржал Игорь, – и принципы у тебя устарелые.

– Я не просто дура, Игорь, я дура порядочная, – миролюбиво ответила Ленка, – и если мне твоя Оля – лучшая подруга, то и ты мне только друг, и не больше.

– Все равно – дура, – настаивал Игорь.

– А может, ты и прав... В последнее время меня все кому не лень дурой называют.

– Вот видишь! – радостно воскликнул Игорь. – Значит, в этом есть доля истины.

– Наверное, – согласилась Ленка, – но ведь обидно!

– Ничего обидного тут нет. Баба должна быть дурой. А если она не дура, то, стало быть, все равно дура!

– Почему это?

– Потому что умных женщин мужики боятся и обходят стороной. А в нашей благословенной стране мужик в дефиците. Так что если хочешь иметь дефицит – притворяйся.

– А я что, по-твоему, делаю? – усмехнулась Ленка.

Игорь засмеялся и полез целоваться.

– Съешь лучше яблоко, – отбивалась она.

– Да я их не то что есть, я их видеть не могу.

Эдик, оставлявший их на время, вернулся и церемонно попросил у Игоря разрешения пригласить Ленку на танец.

Игорь завозражал, попытался встать, что-то пошутил про корову, которая нужна ему самому, но тут же рухнул на стул и устало махнул рукой.

Ленка поднялась с места, поцеловала Игоря в лысину и пошла за Эдиком.

В толпе танцующих почувствовалось едва заметное оживление.

Сначала Ленка обратила внимание только на ослепительно-розовые кружева, а только потом на их обладательницу. Во всей своей невозможной красе навстречу им продвигалась Курочкина. Рассекая людские волны, она бестолково размахивала над головой серебристым палантином и своим решительным видом напоминала рыбу лосось, упрямо идущую на нерест.

– А вот и я! – издалека завопила Курочкина.

Только теперь Ленка заметила, что та была не одна. Пробираясь по проходу между столиков, Любка тащила за руку дедушку лет девяноста пяти, который все время спотыкался и беспомощно оглядывался по сторонам.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что дед был еще даже очень ничего и выглядел вполне импозантно. На нем отлично сидел хорошо потасканный, красный бандитский пиджак, несвежая белая рубашка была аккуратно застегнута на все пуговицы, и даже редкие седые космы, стянутые на затылке простой аптекарской резинкой, смотрелись вполне по-рокерски.

– Подумайте только, – затараторила Любка, – я нашла его прямо у нашей гостиницы. Он стоял такой гордый и одинокий, а все эти бессовестные люди проходили мимо, и только я одна не смогла бросить человека на произвол судьбы.

Музыка кончилась, и вся компания снова направилась к столам.

– Дед, ты откуда? – спросил Эдик, разливая водку.

– Я убит подо Ржевом, – с достоинством ответил дед и, никого не дожидаясь, профессионально опрокинул в себя содержимое пластикового стаканчика.

– Уважаю, – сказал Эдик и налил ему еще.

Дед опять не заставил себя ждать.

Эдик помедлил и снова наполнил его стакан:

– А где же твои ордена, дед?

– А ордена мои, сынок, в кармане.

– А почему не на груди?

– А чтоб не сперли.

– И это правильно, – кивнул Эдик и отвернулся, потеряв к деду всякий интерес.

Курочкина нервно ерзала на месте, словно ей не терпелось поведать Ленке какую-то страшную тайну. Улучив подходящий момент, Любка нагнулась к ней и страстно зашептала:

– Сколько, ты говоришь, твоему Серому лет?

– Ты же у меня уже спрашивала, – напряглась Ленка.

– А если точнее? – настаивала Любка.

– Лет пятьдесят пять, пятьдесят семь...

– Надо же! – восхитилась Курочкина. – Почти пенсионер, а как трахается!

– Когда ты успела? – не поверила своим ушам Ленка.

– А тока шо, – довольно заржала Курочкина.

Эдик, несмотря на Любкину конспирацию, слышал весь разговор от начала и до конца.

– Врешь ты все, Курочкина, врешь и не краснеешь, – встрял он, искоса взглянув на Ленку.

– Я вру? – возмутилась Любка. – Вы что, не видите, я вся переодетая! Он же мне даже молнию на джинсах сломал! Только чудом не убил. Я даже посопротивляться как следует не успела.

– Чего ты не успела? – переспросил Эдик.

– По-со-про-ти-вляться! – отчеканила Любка. – Набросился с таким, знаете, восторгом! С такой жадностью! С таким упоением...

– А может, у нее ранний климакс? – обратился Эдик к Ленке. – Сумасшедшие гормоны, зверский аппетит, потливость?

– Дурное дело нехитрое, – еле слышно сказала Ленка и почувствовала, как у нее затряслись губы.

– А нечего было на двух стульях сидеть, – огрызнулась Курочкина, – и сама не пользуется и другим не дает.

– Не дает! – повторил за Курочкиной дед и со всей силы ударил кулаком по столу.

– Вот видите! – обрадовалась Курочкина. – Сразу видно, что человек отогрелся моим теплом и любовью и тем же мне отвечает.

– Наливай! – скомандовала Ленка Эдику и тут же отвернулась, чтобы он не заметил выступивших у нее на глазах слез.

Что со мной происходит, не понимала Ленка. Что я трясусь как лист пред травой? Чем она меня так уела? Или это не она? Конечно, не она. Серый! Как он мог? После всего, что между нами было. Но при чем здесь он? Он волен делать все, что ему заблагорассудится. Наконец волен! Свободен безгранично! Но бог видит, я в этой свободе не виновата. Я этого не хотела изо всех сил. Я даже представить не могла... Всем – только хорошего, и пусть все будет как будет. Его Катя портфель за ним носила, а что я? Я бы тоже хохотала над своей обосранной жизнью. Я бы тоже не простила... Что я говорю?! При чем здесь я? А Серый, гад, каков? Веселый, блин, вдовец! Или, наоборот, невеселый? И эти постельные радости только от обиды, от отчаянья? Отчаявшийся Серый? А почему бы и нет? Ему нужна моя помощь. Кто, если не я? Но я не могу больше здесь оставаться, мне надо в Москву! Теперь-то я точно знаю, что мне нужно ехать в Москву. Серый сказал, что мне туда надо! А сам? Как художник художника! Так, что мурашки по телу. Что я тут делаю, господи? Правильно сказала Курочкина, на двух стульях сижу...

45
{"b":"136152","o":1}