— Они сказали — «убрать с трассы», — брат наконец-то сел в кресло. — «Передвинуть». Аналитики считают — не дальше сферы в десяток парсеков.

Логично. С нашей, земной, точки зрения. С нашими, земными, представлениями о расстояниях.

Контакт был быстрым и будничным. Корабля чужих никто не видел, никто не знал, где он находится и есть ли веообще. Никто даже не догадывался, как чужие попали на Землю. Они объявились в штаб-квартире ООН, приняв облик людей, продемонстрировали какие-то фокусы, сразу убедившие руководство, что они — именно те, за кого себя выдают. И начали переговоры. Оказалось, что человечество давно изучено, классифицировано, включено в состав Разумной формации (на одном из нижних уровней, разумеется), обладает своими правами и обязанностями. Поэтому никто без нашего согласия не имеет права нас передвигать. А надо: через Солнечную систему проходит вектор миграционной трассы. Они честно попытались объяснить, что такое «миграционная трасса». Поток, движение. Пространственная струна, по которой «мигрирует» около полусотни рас, в другую вселенную. А Земля мешает. Чужие предложили сместить Солнечную систему («со всеми небесными телами») в другую область космоса. Сохранность всех орбит гарантируется. Плюс — удаление за пределы системы объектов, представляющих опасность. Астероидов, комет. Конечно, этого мало. Земле положена компенсация. Инопланетные технологии. Доступные пониманию и разрешенные для использования на нашем уровне развития. Все. Вопрос о том, куда и как нас переместят, никого больше не волновал.

Тут все уперлось в политику. Чужие хотели иметь дело только с ООН. Многим странам это не понравилось. Возник кризис. Тогда был создан Координационный совет, в который вошли главы всех земных государств. И спецкомиссия по оценке компенсации.

— Представляешь, — сказал брат. — Космолеты для перемещения по системе, подробные инструкции по их постройке и эксплуатации, адаптированные и переведенные на основные земные языки.

— А звездолеты? — спросил я.

— Нельзя. Слишком рано для нас.

Я взглянул в окно — на глубокое по-осеннему небо, с яркими, недостижимыми огоньками.

Брат продолжал перечислять:

— Полная расшифровка человеческого генома. Принципы безопасного управления климатом. Генераторы нуль-гравитации. Сверхлегкие материалы намного прочнее титана. Новый вид энергии — я так и не понял, откуда она берется, это по части энергетиков. Компьютер-молекула, превосходящий по быстродействию и мощности все, что мы знаем… Список можно продолжать.

Я задумчиво кивнул.

— Это шанс для Земли, — он все больше воодушевлялся. — Нам повезло, что мы оказались на векторе трассы. Это все понимают. Думаю, Координационный совет проголосует за перемещение абсолютным большинством. Это прыжок в будущее. Подаренные нам десятки и сотни лет. Понимаешь?

Я понимаю.

Через неделю мы встретились снова.

Бум восхищения подарками уже прошел. Совет действительно проголосовал «за». Нас сдвинули. Никто ничего не почувствовал, просто небеса слегка смазались, а потом стали другими.

— Твари, — сказал брат, хлопнув дверью.

— Кто? — не понял я.

— Чужие.

Он был весь на нервах. Сел в кресло, достал сигарету, закурил.

— Что они сказали?

Он стряхнул пепел прямо на ковер.

— Надо было пригласить оценщиков. Оказывается, есть такие типы — оценщики пространств. И мы имеем на них право. Да и сами могли отказаться. Но кто же знал, что нас сдвинут СЮДА? Теперь поздно: сделка состоялась, Мы получили обещанное. Какие претензии? Да и звездолетов у нас нет.

Он докурил сигарету. Встал.

— Нас выбросили, братишка, как мусор.

Я не ответил. Посмотрел в окно — на чистое, без единой звезды небо. Межгалактическое пространство. Астрономы утверждают, что в обычный любительский телескоп можно рассмотреть крохотную искорку — солнце наших соседей. В сорока парсеках от Земли. Таких же неудачников…

Я лечу, я лечу, я лечу к нему, наконец-то! Столько времени копила кредиты, что чуть не передумала. Но дождалась ведь, не сдалась — и вот он, билетик на самый скоростной рейс. Такая невзрачная пластиковая карточка, а в ней — вся моя жизнь, все мое будущее. Даже не верится, что так скоро я обниму его — по-настоящему, по-настоящему! Он, конечно, опять посмеется и скажет, что разницы никакой, мы же каждый день встречаемся через Сеть, а эмпатрон создает полный эффект присутствия, можно даже почувствовать, как его ресницы щекочут мне щеку. Но я почему-то уверена, что по-настоящему должно быть лучше. Он ведь такой нежный, нужно только долететь, дотянуться… Его руки, я хочу его руки! Не могу успокоиться даже сейчас, хотя билетик уже в кармане. Ага, вот и кабинка эмпатрона. Ладно, всего на минутку, только скажу ему, когда прилетаю, — и все, и все!

Уууух… И как еще у мамы язык поворачивается называть сетевые браки всякими ужасными словами! «Суррогат»… Да знала бы она, как Андреас на меня действует, даже через самый простой общественный эмпатрон! Сегодня мы и любовью не занимались, я только его увидела — и сразу живот заболел. Сказала ему, он как всегда посмеялся — говорит, наверное, съела что-то но то, прими таблетку. Вечно он так, сразу все опускает на. Чем ню Типичный землянин! Но мне это даже нравится, мы так здорово дополняем друг друг; — он со своей ученостью, я со своим сумасбродством… Да, в общем, какая разница. Главное, что он меня встретит! Бегу обратно и космопорт. Прощай, дневничок.

Живот до сих пор болит. Может, это и правда из-за йогурта? До вылета два с половиной часа. Потом еще в полете… Нет, время в полете не считается, там же анабиоз! Так что всего два с половиной часа — и я уже на Земле! Как это здорово придумано, что тебя усыпляют на время полета! Андреас говорит, это из-за перегрузок, в анабиозе их легче переносить, в том и преимущество скоростного, а иначе пришлось бы лететь два года.

Ничего он не понимает, землянин! Анабиоз — это чтобы время в пути пролетело незаметно. Два часа с половиной — и я уже с ним. Здорово придумано!

Хотя насчет живота он, наверное, прав. Не надо было есть в этом молочном кафе. Интересно, где у них тут туалет?

Мама!!! Я не хочу, нет! Что ему надо, почему я?! Это какая-то ошибка, я ни в чем не виновата! А-а-а-а!

Надо успокоиться, надо успокоиться, надо успокоиться!!! Он больше ничего не делает, видишь, больше ничего не делает! Просто держит меня за горло, другой рукой приставил к голове что-то холодное и острое. Но пока ничего не делает, ничего страшного… Вот только эта ужасная вонь, дышит прямо мне в лицо горелой резиной. Не могу, меня сейчас стошнит!

Нет, даже стошнить не могу — только чуть согнулась, эта холодная штука еще больнее уперлась в голову за ухом. Ай! Он сорвал мои серьги и бросил в унитаз, теперь никакой связи. А я даже и не подумала, что можно через нейрофон кого-нибудь вызвать на помощь… Дура, дура!

Ну все, все, не реви. Он сказал, что не сделает мне ничего плохого. Уже два раза. Если я буду его слушаться. Надо его слушаться. Но у него такие страшные глаза! Наверное, он все равно меня убьет. Мама, мамочка, где ты?! Ты даже не знаешь, что тут со мной происходит! Только потом, может быть, прочитаешь мой ментодневник…

Дневник, вот что. Записывать все, что происходит. Чип останется в голове, даже если… нет, нет, не хочу, и думать об этом не хочу! Все, все, успокоиться и записывать. Может быть, кому-то это пригодится, даже если меня… нет-нет, все будет хорошо, это какая-то ошибка, хватит реветь!

Успокоилась оттого, что случайно поглядела в зеркало. Совсем на себя не похожа, словно кино какое-то. Если бы только не было других ощущений… У него противные, скользкие, но очень крепкие руки. Зеленая кожа и страшные выпученные глаза. Штука, которая мне за ухо упирается, похожа на пистолет. А может, и не пистолет, я их только в кино видела.