Эта сосулька весила тонн пять, не меньше. Выросла она над самым входом в подъезд непонятно как, и крышу казармы она в любой момент могла стянуть, словно уличный хулиган шапку с младенца.

Видите ли, некоторые приказания на флоте отдаются не для того, чтоб их выполняли.

Они отдаются для того, чтобы напомнить о правилах игры.

То есть командующий приказал: «Сбивайте!» – на что ему потом доложили бы: «Ваше приказание выполняется!» А он назначил бы новый срок выполнения, поскольку в старый никто не уложился.

А ему потом опять доложили бы…

В общем, это должно было длиться и длиться, и не просто так все должно было происходить…

И вот поэтому дежурный по дивизии привел с собой лейтенанта, чтоб тому на месте все стало ясно.

Надо было что-то делать. Дежурный по дивизии, в звании капдва, не отрывая своего взгляда от сосульки (как будто если он оторвет, то она куда-то денется), осторожно присел, слепил снежок, встал, размахнулся и бросил его в сосульку – снежок в нее попал и прилип.

Тогда дежурный по дивизии слепил еще один снежок.

А лейтенант сначала следил за ним, как за ненормальным, но потом сам присел, слепил снежок…

И его снежок тоже прилип к сосульке.

– Я думаю, ты задачу понял, лейтенант, – сказал капдва со значением.

– Так точно! – ответил лейтенант, и этот ответ был правильный.

– Как собьешь… – капдва позволил себе задумчивую паузу, – …доложишь.

Оставшись один на один с сосулькой, лейтенант думал секунд десять. Потом он поднялся на пятый этаж, зашел в гальюн и открыл форточку, а сосулька – вот она, рукой подать.

Лейтенант взял шланг, присоединил его к отопительной батарее, благо, что там краник был, и горячей водой через пять секунд растопил чудовище. Сосулька рухнула вниз с таким грохотом, что там внизу чуть кого-то не убила.

Лейтенант сошел на землю и посмотрел: сосулька лежала перед входом в подъезд гигантской грудой, и та ее часть, куда снежки попали, сохранилась.

– Сбил! – доложил лейтенант.

– Что? – не понял дежурный по дивизии.

– Сосульку сбил!

– Иди ты!

И вот они оба стоят над мертвой сосулькой.

– Ты чего, лейтенант, – дежурный, казалось, был не то чтобы не рад, он был, скорее, озадачен, – как это?

– Так ведь вы приказали!

– Ну, я приказал, и что?

– Вот я и сбил.

– Снежками?!!

Тут лейтенант задумался.

Думал он полсекунды.

– Так точно!

– Как это?

– Попал в критическую точку.

– Куда попал?

– В критическую точку. У каждого предмета есть критическая точка. Из физики. Ткни в нее – и предмет развалится. Вот у вас граненый стакан в руках никогда не рассыпался? Ставите стакан на стол, а он вдруг разлетается на мелкие кусочки.

Видимо, у дежурного в руках стакан рассыпался.

Он пошевелил сосульку ногой и доложил старшему помощнику начальника штаба.

– Как сбили? Снежками?!!

– В критическую точку попали.

– В какую точку?

Через несколько минут старший помощник увидел сосульку. Наверное, он помнил физику и у него в руках рассыпался граненый стакан. Он решил сам позвонить начальнику штаба флотилии.

– Сбили, товарищ адмирал!

И, о, чудо, начальник штаба, адмирал еще помнил о физике, потому что у него в руках, видимо, тоже что-то там рассыпалось.

А вот командующий о физике не помнил. Вернее, он не поверил.

На то он и был командующим. Что-то здесь было не так. Что-то не так…

И не то чтобы в его руках не рассыпался граненый стакан, нет, он у него, может быть, и рассыпался, но…

Нарушился годами сложившийся порядок, правила игры, что-то пошло не по накатанному, и это «что-то» беспокоило командующего.

– Это у нас пятая казарма с той сосулькой была?

– Так точно! Пятая.

Командующий посетил пятую казарму. Он увидел то, что осталось от сосульки, задрал голову и поднялся на последний этаж. «Смир-ррр-на! Товарищ командующий!..»

Командующий прошелся по помещениям, заглянул в гальюн…

Он долго стоял и смотрел на батарею.

Все недоумевали. Все ждали.

И все дождались: командующий открыл форточку, и быстренько подсоединил к батарее валяющийся рядом шланг.

До форточки шланг доставал.

Мало того, он высунулся в форточку.

– Так! – просиял командующий. – Лейтенанту благодарность, а остальным… – и тут глаза его совсем потеплели, – а остальным… – он, казалось, что-то вспомнил, – а остальным… приготовить свои критические точки…

Палыч

Палыч – артист. Цирка. Канатоходец. Но теперь он на пенсии и любит рыбачить.

Пошел он как-то рыбачить к нашему забору. Там, если вдоль забора идти, есть одно место.

Но в этот раз почему-то ничего не ловилось.

Утро. Туман. Не клюет. Пошел назад – в заборе дырка.

«Дай-ка я, – думает Палыч, – к военным пролезу, на пирсе половлю. Все равно они в таком тумане и утром в воскресенье ничего не увидят».

Прошел и сел на пирсе.

А туман действительно хоть куда. Пирс на семь шагов вперед видно, а больше ничего.

И из тумана к нему канат тянется. Ясно, что там дальше корабль стоит, угадывается он, но сам корабль не видно.

«Вот если б с корабля половить?» – подумал Палыч, взял свое ведро в одну руку, еще одно ведро – там на пирсе стояло – для противовеса в другую руку, встал на канат и пошел.

Скоро он уже сидел и тихонько удил.

А дежурный по кораблю вышел подышать. Туманище, ни черта… и тут он видит спину. С удочкой.

Дежурный подумал, что он спятил или инопланетяне прилетели, время и пространство поменяли… Он подошел к Палычу и тихо, чтоб не спугнуть:

– Дед… ты чего?…

– А чего?…

– Здесь-то чего?

– Ничего.

– Сидишь-то чего?

– Ужу!

– Так ведь нельзя же!

– Кто сказал?

– Я.

– Почему нельзя?

– Потому что военный корабль. Ты как сюда попал?

– По канату.

– Как по канату?

– Как обычно. Неужели не знаешь? Встал и пошел. Да вот!

С этими словами Палыч подхватил свои пожитки, встал на канат, и ушел по нему в туман, как растаял, раскинув для противовеса два ведра.

«Что это было?» – долго думал потом дежурный, но сколько он ни вглядывался в туман, так он в нем ничегошеньки и не разглядел.

Савва Матвеич

Савва Матвеич, командир БЧ-5 большого противолодочного корабля «Адмирал Петушков», сошел на берег в субботу вечером и отсутствовал до понедельника.

А в воскресенье перешвартовали корабль к тому же пирсу, но с другой стороны, а трап с названием «Адмирал Петушков» остался лежать, потому что эту уродину двигать – здоровье терять.

И вот в понедельник на пирсе появился механик, совершенно пьяненький.

А народ уже стоит на подъеме флага и за пьяненьким механиком с удовольствием наблюдает, потому что Савва Матвеич до трапа, лежащего на пирсе, дошел, вступил на него с поднятой в приветствии рукой и пошел, совершенно не обращая своего механического внимания на то, что трап не стоит под градусом к планете, а лежит и корабля на том его конце, как ни тужься, не наблюдается.

Савва Матвеич молча дошел до конца трапа, не обнаружил корабль и вынужден был вернуться к самому началу. Там он снова вступил на трап, и, подняв руку для отдания чести, торжественно двинулся вперед, тщательно выверяя каждый свой шаг.

В этот раз он двигался в два раза медленнее.

Он дошел до конца – корабль исчез.

Савва Матвеич стоял на трапе довольно долго, думал и не решался ступить на пирс. Наконец, он решился. Ступил и отправился в начало трапа в третий раз.

– Что это он? – спрашивали в строю те, до кого все доходит позже.

– Корабль потерял, – отвечали им.

– А-а-а… – отвечали они, а механик отправился к этому времени в пятую попытку.

Потом он сел и заплакал.

– Без меня ушли, – плакал он, – родимые…

– Матвеич! – услышал он голос с небес. – Ты чего там расселся?

– И-я-я? – мех в ужасе смотрел в море и в небо: ему казалось, что с ним разговаривают ангелы.