Все по очереди стали обмениваться подобными историями, которые было так приятно вспоминать.

В таком расслабленном состоянии компанию застал Виталик, ворвавшийся в квартиру с нетерпеливым повторением трелей звонка. Открыл ему Миша.

-- Ааа... - протянул он без особого интереса (Виталик горячо дохнул на него, разогретый быстрой ходьбой). - Как там погода?

-- Не знаю, - отрывисто сказал Виталик, сам удивляясь справедливости того, что говорит. - Не заметил.

-- У тебя часом хлеба нету? - спросил Миша. - А то еды вроде принесли, а хлеб кончился.

-- Нету, - сказал Виталик, сбрасывая пуховик, хотя Миша пока не предлагал ему ни раздеваться, ни проходить (по забывчивости).

-- Ну, тогда сейчас за ним пойдешь, - сказал Миша.

-- Угу, - ответил Виталик, резкостью тона подчеркивающий невозможность подобного предложения. Он окинул взглядом вешалку, убедился, что свободные крючки придется искать, далеко засунув руку в ворох чужих одежд, и свалил свой пуховик Мише в руки. - Галка здесь?

Миша разочарованно пожал плечами.

-- Здесь вроде... Вон, в комнате, - он оглянулся, чтобы на всякий случай проверить. - Рыбий плавник лопает.

Виталик направился в комнату, оставив Мишу с пуховиком в руках. Миша подумал, зашел в маленькую комнатку, где до сих пор неподвижно сидела Инна, и, словно вовсе не замечая ее, положил пуховик рядом с ней на диван. Он проявлял минимальное вмешательство в то, что происходило в его квартире: нравится людям сидеть в одиночестве без движения на диване - пускай сидят.

Виталик стал у косяка. Галю он увидел сразу - она задумчиво, склонив голову и уронив на синее шерстяное плечо светлые кудряшки, обсасывала какую-то кость из пивного набора и слушала сидящего напротив толстяка. При виде Виталика она неприятно вздрогнула и отвела глаза - но с места не сдвинулась, и Виталик не стал подходить ближе, чтобы не напугать. Кроме того, он надеялся, что ее сейчас сильно напоят, и разговаривать станет легче. Он опустился на скрипнувший массивный подлокотник Мишиного кресла и принял из чьих-то чужих рук наполненный стакан и мятый кусок сала с налипшими на него черными хлебными крошками.

-- Тост, тост! - закричала Ленка, а за ней все остальные. - Виталик, скажи тост!

Виталик уже намеревался было произнести какие-то слова из своего дежурного репертуара, все замолчали, стало тихо, и в возникшей тишине, за дверью, на лестничной клетке, со звоном, отдавшимся резонансным дрожанием по всей высоте пролета и в проволочной шахте, грохнула лифтовая дверь.

-- Ого, - сказал кто-то. - Как круто. Может, это ОМОН идет?

Не успели все посмеяться этой шутке, как резко и отчетливо прозвучал дверной звонок.

-- Кто бы это такой? - озабоченно спросил Миша, кажется, успевший напугаться. Но поскольку никто не пошевелился, он нехотя встал и пошел открывать, продолжая бормотать по дороге: "Ничего себе... вроде наши все дома..."

Когда он открыл дверь, у него отчасти отлегло от сердца. Не ОМОН, не милиция, не бандиты - за дверью стояла черноволосая невысокая женщина в норковой шубе и весело смотрела прямо на него.

-- Добрый вечер, - сказала женщина приветливо. - Можно?

-- А вы к кому? - нагло сказал Миша, решивший, что перед ним аферистка, но женщина уже аккуратно переступила туфелькой через порог и прошла мимо него, уверенно следуя в нужном направлении.

-- Я на минутку, - пояснила она, на ходу полуоборачиваясь к хозяину дома. - Меня, кажется, ждут, - и она прошла в комнату, где Виталик, услышав ее хорошо знакомый голос, застыл от ужаса со стаканом в руке. Он даже не подумал, зачем она пришла, и как его разыскала, он судорожно представлял, как ему сейчас трудно будет сейчас отвязаться от нее и выкинуть вон из квартиры, как вдруг он заметил, что Сергей напротив с каким-то странным выражением лица проворно сполз с подоконника навстречу Людмиле Павловне и словно ждал того, что она ему скажет.

Людмила Павловна, войдя, остановилась и, спокойно улыбаясь, обвела глазами собравшихся.

-- Добрый вечер, - дружелюбно, и в то же время равнодушно повторила она. - Извините...

Глаза ее, вопросительно блуждающие по лицам, остановились на Гале, которая вдруг медленно, завороженно, как кролик перед удавом, поднялась с дивана и рассеянно опустила стакан на стол (Полную не ставить! - скомандовал было Костик, но осекся). Лицо у нее пошло красными пятнами от волнения, а губы дрожали, не решаясь складываться вопросительным колечком.

-- Я Милена, - негромко сказала Людмила Павловна, глядя Гале в глаза и протягивая ей опушенную мехом руку. - Пойдем.

Галя молча, покорно вложив пальцы в протянутую кисть, без звука, последовала, пройдя мимо Виталика, за ней, молча одела пальто, натянула сапоги, а Людмила Павловна ласково поправила синюю шапочку на ее кудрявой голове. Все по-прежнему молчали, и только негромкий недоуменный возглас Сергея "Люда!.." повис в воздухе без ответа. Потом женщины, держась за руки, вышли, и дверь за ними громко хлопнула.

Виталик - единственный, наверное, не удивившийся ничему из произошедшего - молча повернулся за ними следом и, не слушая судорожных обсуждений у себя за спиной, тупо уставился на закрывшуюся на его глазах дермантиновую дверь. Он смотрел на нее, будто никогда не видел раньше, и как будто на ее обшарпанной клеенчатой обивке с дырочками кое-где вместо отлетевших гвоздиков сейчас появится, как на аэропортовом табло, информация о прибытии, убытии и прочих изменениях в расписании. Сбоку висел ободранный кусок обоев. Больше ничего. "Москва, - сказали где-то у него за спиной со вздохом, - город маленький..." Рядом что-то зашелестело. Виталик заглянул в маленькую комнатку и в голубоватом аквариумном свете, увидел на диване под бледным абажуром Инну, которая, не отнесясь всерьез к Галиным гневным словам, виновато сидела и ждала, пока ее заберут, а тут неожиданно что-то случается так, что ждать некого. Теперь она продолжала сидеть на диване, подняв на Виталика жалостные глаза.

Виталик задумчиво, как приглядывался только что к двери и обоям, пригляделся к Инне. Сначала он ее не узнал. Потом, заметив что-то знакомое, мысленно совместил с чучелообразным существом, виденным сравнительно недавно, отметил явную динамику в сторону прогресса, и этот факт вызвал у него уважение.

-- Привет, - сказал он.

-- Привет... - протянула Инна еле слышно.

Виталику пришло на ум все то, что Миша рассказывал ему в прошлый раз об этом женском существе. Пожалуй, аспирантка, столь резко переменившая внешность к лучшему, его вполне устраивала.

-- Что? - спросил он бодро. - Сидишь?

-- Сижу... - выдавила Инна.

-- Поедешь со мной? - спросил Виталик неожиданно, из глубин полнейшего непонимания собственных слов.

-- Куда? - испуганно пролепетала Инна, непроизвольно сжимая плечи.

-- Далеко, - сказал Виталик. - Очень далеко.

-- Да! - вдруг закричала Инна шепотом, подавшись вперед. Она не сводила с Виталика умоляющих глаз. - Поеду! - добавила она и энергично закивала головой.

Виталик вздрогнул. Он ощутил странноватое ватное состояние сна наяву, когда вокруг творятся какие-то фантастические вещи, и кажется, что стоит встряхнуться, как калейдоскоп сложится в нужный узор, и все вернется на свои места, но очертание причудливых картинок меняется, так и не сводясь к нужной. Машинально он заложил за спину руку с кольцом.

-- В Америку? - сказал он, все еще стараясь убедиться, что не спит. - Поедешь со мной?

-- Поеду! - еще истовее повторила Инна.

Они замолчали. Говорить было вроде больше не о чем. Виталик еще раз посмотрел на нее.

-- Дай мне свой телефон, - сказал он. - Я тебе завтра перезвоню.

Инна быстро выхватила из кармана какой-то замусоленный клок бумаги (это оказался магазинный чек) и поспешно стала черкать, протыкая бумагу насквозь и насаживая ее на шариковый стержень. Сперва она попробовала писать на ладони, потом на колене (не удалось), потом, мельком убедившись взглядом, что Виталик ждет (он терпеливо тянул вверх уголки рта, чувствуя, наконец, свое превосходство) положила на колени сумку. С третьего раза получилось, и Виталик, демонстративно сложив бумажку пополам, сунул ее в карман, затушевывая довольной ухмылкой тот факт, что говорить было решительно не о чем, да и не хотелось.