В приведенных выше случаях преступники хотя и не могут считаться вполне нормальными людьми, так как у них есть склонность к описанным ненормальным поступкам, однако, лишены признаков какого-либо определенного нервного или психического расстройства. Но, конечно, чаще такие поступки совершаются людьми, нервно-психическая сфера которых более или менее сильно болезненно расстроена. Не имея возможности, по размерам настоящей работы, входить в рассмотрение этих случаев, я пополню серию приведенных выше примеров лишь еще одним небольшим примером.

Павел Л., 30 лет, русский, уроженец Симбирской губернии, сын крестьянина, который сам хозяйства не вел, а плотничал в разных местах, постоянно и сильно пил и часто бил и жену, и детей, которых у него было 9 человек, из них 5 осталось в живых. Павел – старший из них. Кончив 14 лет школу, он стал работать вместе с отцом и работал до 1913 года и об этом периоде своей жизни сохранил очень мрачное воспоминание: отец постоянно бывал, пьян и страшно бил его, требуя выдачи денег, которые он от него пьяного припрятывал. С 1913 г., после смерти брата, ведшего хозяйство, отец бросил плотничать, и они поселились в деревне. В 1915 г. Павел был мобилизован, поступил в фельдшерскую школу, кончил ее и с тех пор до последнего времени работал в качестве военного фельдшера. После окончания гражданской войны он был назначен фельдшером в высшую военную химическую школу и получил казенную квартиру в виде проходной комнаты, ведшей в помещение гражданки К., служившей в той же школе санитаркой и жившей имеете с малолетней дочерью Нюшей лет 7-8. Несмотря на то, что у него по службе было много работы, Д. поступил на рабочий факультет и имел в виду оттуда поступить на медицинский факультет. Учиться он любит и всегда учился хорошо. Собственно его больше влечет к строительной и сельскохозяйственной технике, но, раз уже судьба поставила его на медицинскую дорогу, он пойдет по ней… Он любит почитать научную книжку, особенно по политическим вопросам. Будучи занят буквально с утра до ночи, он часто чувствовал, что у него в голове как-то все путается и что он повышенно нервен. Особенно трудно было ему в таком состоянии овладеть математикой. В 1923 году он женился; в апреле 1924 года – демобилизовался, но остался на прежнем месте. 20 мая 1924 года он совершил преступление, в котором горячо и искренно раскаивается. В этот день произошло следующее. Около 10 часов вечера К., вернувшись в свою комнату, увидела Д., выходившего от нее, а свою дочь Нюшу в постели раздетой. На расспросы матери Нюша объяснила, что Д. вошел к ней в комнату, лег с нею на кровать и стал вводить свой половой орган в ее промежность, но она оттолкнула его и стала отговаривать; провозившись с ней минут 5 и заслышав шаги, он поспешил удалиться. Д. признался во всем и заявил, что, увидев раздетую девочку в кровати, он почувствовал половое возбуждение и желание иметь с ней сношение. Он добавил еще нам, что мать этой девочки постоянно приводила, к себе любовников, что девочка была посвящена в тайны половых отношений, и ему казалось, что и ей не чужды половые стремления. Д. – человек нервный, довольно бестолковый, склонный к фразерству и некоторой восторженности. Его мышление носит сильную эмоциональную окраску, но работает медленно, причем у него заметно повышенное преобладание зрительных образов. Лет с 11 -12 и до последнего времени он занимался онанизмом; и, живя с женщинами, он не оставлял онанизма, в чем откровенно признался и жене. Последняя иногда на его откровенность как-то обижается, но это происходит, по его мнению, от ее малокультурное. Откровенность-необходима, а скрытность и ложь – злейшие враги прогресса человечества. К сожалению, полной откровенности от всех можно будет требовать не так скоро, так лет через 50. В своей жизни он часто влюблялся, но по несчастной случайности он никогда не находился в связи с женщинами, которые ему нравились: предложить им простое сожительство он не решался, а жениться не позволяли внешние обстоятельства. Те же женщины, с которыми он жил, ему, собственно, не нравились: с одной он прожил месяца 2 – 3, с другой – около года. Между этими двумя связями был промежуток в несколько лет; в течение которых он занимался исключительно онанизмом. Женился он по расчету: не вечно же жить одному, это скучно и тяжело. С женой живет ладно и нередко ревнует ее к прошлому, так как она-вдова.

Психиатрическая экспертиза признала у Д. нервное расстройство на почве врожденной психопатии, с извращениями в области половой сферы. Состояние его вменяемости не исключает. Он был приговорен к лишению свободы на 1/2 года, с поражением прав на 3 года.

Как дальнейшие разновидности импульсивных преступников можно отметить:

1. Искателей легкого избавления от грозящих им опасности или неприятностей. Сюда относятся люди, у которых есть предрасположение, например, к насилию и т. п., но это предрасположение, так сказать, не созревает окончательно и не проявляется, пока они не очутились перед лицом какой-либо важной в их глазах опасности или перед угрозой более или менее больших неприятностей. Тогда, чтобы оттолкнуть от себя эту опасность или эти – неприятности, они совершают преступление. Таковы, например, многие воры, которые в своей воровской деятельности более или менее старательно избегают насилия, но отстреливаются от погони,: сопротивляются при аресте и т. д. В этом отношении между ворами наблюдается интересное различие: карманники и типичные домушники «по тихой», проникающие в квартиры без взлома, обыкновенно не сопротивляются, а застигнутые на месте преступления бегут, просят прощение и т. д. Воры-взломщики нередко отстреливаются, вступают в бой с застигшими их лицами и в этом случае могут совершить убийство. По степени их отрицательного отношения к насильственным" действиям, воров можно расположить в ряд, на одном конце которого можно поставить карманников и домушников «по тихой», «парадников», т.е. крадущих из передних, а на другом – воров, со взломом проникающих в квартиры («домушников – громил»), воров, обкрадывающих кооперативы, склады, магазины и проникающих туда со взломом, иногда со взломом полов, стен или потолков («шниферов»). Сравнительно реже встречается способность к насилию у первых и сравнительно чаще и резче она выражена у вторых.

Боязнь ответственности явилась движущей причиной преступления, между прочим, в следующем случае.

В ночь с 19 на 20 ноября 1920 года в товарном вагоне поезда ехала из Нижнего-Новгорода группа кубанских казаков на фронт; в числе их были Иван Б., 19 лет, и Григорий К., того же возраста. Оба – холосты. К ним в вагон попросились две незнакомые им Женщины с мешками. Такие просьбы со стороны проезжих в то время, вследствие крайне затрудненного железнодорожного движения, слышались постоянно. Казаки пустили в свой вагон женщин, а когда поезд тронулся, кто-то из них прорезал мешок одной из женщин, оттуда посыпались сухари, которые тут же все и расхватали. А затем стали «скидать» женщин, причем одной из женщин, протестовавшей против истребления ее сухарей, Григорий К. погрозил ножом. За эту историю оба казака и попали в тюрьму. Б. раньше не судился, а К. раньше сидел в тюрьме за кражу часов и некоторых других вещей во время обыска у одного прапорщика. Оба казака малоразвиты: Б. учился в школе 7 месяцев и очень мало грамотен, К. кончил школу с 3-летним курсом, но также малограмотен. Нравственные понятия очень малоразвиты и у того, и у другого; что дурно, а что хорошо, они плохо разбирают. На вопрос, какой поступок он считает хорошим, Григорий К., после долгого размышления, наконец, усвоив себе смысл вопроса, говорит: «хорошо это – когда на мельнице не ждешь, а скоро отпускают». На аналогичный вопрос о дурном поступке он ответил: «плохо бить брата или сестру». Оба они – люди трезвые, из довольно зажиточных семей, заметно любят деревенскую жизнь и крестьянские работы. Очень привязаны к родителям. Чувства сострадания и уважения к личности у них заметно недоразвиты. Но и у того, и у другого сильно развито уважение к старшим и подчинение отцовскому авторитету. Иван Б. на вопрос, что он вообще считает хорошим, отвечает: «работать и слушаться родных». Этим, повидимому, в его представлении исчерпывается область добра. Поступок своего товарища Григория К. он считает плохим, потому что «он пригласил женщин по-хорошему, а потом, скинув их, поступил «по-свински». Про себя говорит, что его оговорили товарищи.