Александр Р., 23 лет, уроженец Минской губернии, русский. Пять лет уже женат. Имеет на своем иждивении старуху мать. Прошел 4 класса Лазаревского института восточных языков; продолжению образования помешала революция. В 1918 году был на фронте, а потом, в 1919 году, был откомандирован в Москву. Военная служба ему с детства нравилась, в юности он мечтал о высшем военном образовании. К разным военным опасностям относится равнодушно. Особенно нравится ему в военной службе кочевой образ жизни. Последнее время работал как электромонтер. Некто Ш. пригласил его поправить у себя электрическое освещение, разговорился с ним и продолжал знакомство после починки электричества. Познакомившись поближе, он предложил ему совершить грабеж под видом обыска. Александр без колебаний согласился, веря, что дело сойдет с рук безнаказанно. С поддельным ордером на обыск они вдвоем явились в одну квартиру в Москве, причем Ш. производил обыск, а Р. писал протокол. Затем, с награбленными деньгами и драгоценностями ушли на квартиру Ш. За это Р. и его товарищ были приговорены к высшей мере наказания, замененной впоследствии заключением на 10 лет. Р. говорит, что он встретил приговор вполне спокойно и потом – до помилования – пил, ел и спал как обыкновенно. Вообще он производит впечатление спокойного и даже безучастного человека. И на войне он обыкновенно сохранял спокойствие; лишь изредка – в атаках – замечал особый подъем, а иногда и приступы трусости, страха за себя. Но если бы вновь вспыхнула какая-нибудь война, он с удовольствием пошел бы, однако, «лишь в технические части». Надо добавить, что он вполне здоров. Пьет очень мало. Родители же его совсем не пили. Кокаина не нюхал. Особой раздражительности и вспыльчивости в нем не заметно, скорее это – спокойный, равнодушный почти ко всему человек. Он, сравнительно со многими бандитами, интеллигентен, довольно много читал, причем заявил, что особенное впечатление на него произвел «Идиот» Достоевского. Но в нем чувствуется отсутствие определенных устойчивых интересов, определенного плана жизни, какая-то вялость и внутренняя хаотичность. Сидя в тюрьме, он жалеет, что не старался закончить свое образование и своим преступлением принес вред матери и жене. Когда решился на преступление, говорит он, о наказании много не думал, думал, что «в крайнем случае дадут год, не более»…
Другой пример. В январе 1923 года Петр Иосифович Д., 32 лет, и Владимир Иванович Р., 28 лет, – когда-то служившие вместе на военной службе и, незадолго до описываемого случая, встретившиеся в Москве, – задумали совершить бандитское нападение на какого-нибудь «биржевика». В условленный день, сговорившись накануне, они прямо пошли к месту «черной биржи», где биржевики торговали валютой. Первоначально у них была мысль выхватить деньги у какого-либо деятеля черной биржи, но потом они изменили план. Р. предложил выследить какого-нибудь биржевика, пойти за ним и ограбить его в каком-либо подходящем месте. Сказано – сделано. Они выследили некоего Р., последовали за ним и на Большой Дмитровке, когда он вошел в подъезд дома № 16, произвели на него вооруженное нападение. Д., угрожая револьвером, скомандовал ему «тише», а Р. выхватил портфель, и они бросились бежать, но, благодаря поднятой тревоге, Д. был тут, же задержан, а Г. удалось задержать вскоре в уборной дома № 14 по Салтыковскому переулку, куда, он забежал, спасаясь от погони. Преступление совершено около семи часов вечера.
Оба героя оказались новичками на бандитском поприще. Оба читали много раз в газетах о том, как производятся грабежи, и эти сообщения, по-видимому, производили на них некоторое впечатление, но сами занялись бандитизмом впервые. Д. раньше не судился. Г. судился в 1920 году за спекуляцию ненормированными продуктами, но был оправдан. Оба они не кончили средней школы: Д. – ремесленного училища, Р.- коммерческого. Оба полупольской, полурусской национальности: у Д.-отец поляк, а мать – русская, а у Р. – наоборот. Оба они здоровы. Душевнобольных нет в роду ни у того, ни у другого. Оба холосты. Р. совсем не пьет и не нюхает кокаина, Д. -пьет мало и редко, кокаина также не нюхает. Д. с 1912 года служил военным чиновником; в Красной армии был адъютантом бригады, демобилизован в ноябре 1922 г., Г. – в 1921 году. Оба, хотя еще не голодали, но в деньгах нуждались, деньги у них были на исходе. Г. первый задумался над вопросом о бандитизме и решил, что этим способом всего легче доставать деньги. С этим решением он отправился к Д. и уговорился с ним относительно преступления. Ни тот, ни другой относительно выбора преступного пути не колебались и чувства страха не испытывали. Но оба заявили, что в одиночку преступления совершить не могли бы, – «духа не хватило бы», – только вместе, друг с другом они могли пойти на такое дело. Моральная и социальная оценка преступления отсутствует и у того и у другого; полагают, что нужда оправдывает их преступление. К потерпевшему жалости ни тот, ни другой не испытывали. Оба заявляют, что «не думали причинить ему вреда» и ни в каком случае стрелять бы не стали. Г. – более уравновешенный человек, спокойного характера, сдержанный. Д. более нервен, вспыльчив, раздражителен и способен скорее решиться, под влиянием раздражения, на насильственный образ действий.
Вот еще один пример, действующим лицом в котором является молодой человек – Яков Дмитриевич М., 20 лет, русский, из крестьян Клинского уезда Московской губернии. Родители его занимались крестьянским хозяйством: в живых остался лишь отец. Душевнобольных в роду нет. Ни Яков, ни его родители не пили: кокаина он также не нюхает. Здоров. Судился раньше и был осужден условно на 2 месяца заключения за халатное отношение к службе, выразившееся в не передаче телефонограммы. Окончил сельскую школу. По профессии слесарь. До призыва на военную службу жил с отцом, с 2 братьями и 4 сестрами; он – младший в семье. Жили без особой нужды. Холост. Преступление совершил в ночь с 20 на 21 марта 1922 г. при следующих обстоятельствах. Приехал из полка в отпуск в свою деревню и как-то пошел гулять. Встретил своего товарища – односельчанина Г. Разговорились. Во время разговора Г. предложил участвовать в ограблении. Яков сначала заколебался «из страха, что попадешь», но потом быстро согласился, рассчитывая на безнаказанность. «Знал бы, что попаду, – говорил он, – ни за что бы не согласился». Г. разработал план нападения на театральный отдел уездного отдела народного образования в г. Клину. В Клин пришли в понедельник вечером и, когда было уже совсем темно, подошли и постучали в дверь. С ними был еще один товарищ, приглашенный раньше Якова. Открывшему дверь сторожу сказали, что пришли от декоратора, который остался в чайной и сейчас придет. Старик-сторож впустил их и даже поставил им самовар. Они напились чаю, а затем объявили сторожу цель своего прихода, после чего связали его, завязали ему глаза и рот. Старик не сопротивлялся. Связывая его, один из участников – 3. – сказал: «нам твоего тела, дедушка, не нужно, лежи и молчи, а мы возьмем и уйдем». Взломали помещение, где хранилась мануфактура, забрали последнюю и ушли. На деньги, вырученные от продажи своей части, Яков купил отцу лошадь и кое-что себе. От своих он все скрыл и первое время был доволен совершенным преступлением: «украл, да не попал». Но потом, когда арестовали соучастников, и он об этом узнал, испугался, пошел и сам во всем признался властям. Еще раньше признался отцу, который его сильно ругал вначале, а потом сказал: «смотри, молчи, а то попадешь». Теперь он раскаивается, потому что сидеть в тюрьме не нравится- «хлеба не хватает», – да и «людей совестно, говорят: «вор». Это – простоватый, легкомысленный деревенский парень, довольно добродушный, любитель «погулять с девочками», побалагурить, посидеть в театре, посмотреть какую-нибудь занятную драму. Собирался жениться на «красную горку». Легкомыслен и придурковат. Столь же легкомыслен оказался и Алексей Петрович Н., 28 лет, русский, уроженец Ранненбурга. Хотя он и говорит про себя, что у него «характер тщедушный» и он курицы зарезать не в состоянии, однако, когда он, возвращаясь со службы, встретился с товарищами, пригласившими его участвовать в бандитском налете, то он отправился на преступление прямо с портфелем, набитым служебными бумагами, уговорившись, что он лишь поможет нести награбленные вещи.
