При Петре I обручение становится расторжимым, кроме того, вводится запрещение снабжать его сговорной записью и включать в нее условие о штрафе (заряде) на случай, если брак не состоится. В дальнейшем это стало полноценным законным положением, и поэтому обещание вступить в брак могло быть свободно не выполнено без всяких последствий для обещавшего. А с 1775 г. обручение и венчание сливаются во времени их совершения.
В 1721 г. православные христиане впервые в России получили возможность вступать в браки с христианами других конфессий. Это нововведение было связано с тем, что после войны России со Швецией Петр I хотел поселить плененных шведов в Сибири и привлечь их к ее освоению, дав им российское гражданство. Однако по законам того времени они не могли вступить в брак с православными, не приняв предварительно православную веру. В связи с этим было установлено правило (существующее, кстати, в каноническом праве и в настоящее время) о том, что христианин другой конфессии вправе вступить в брак с православным, дав подписку, что он не будет совращать православного супруга в свою веру и обязуется воспитывать детей в православии.
Надо сказать, что дореволюционная Россия так и не дошла до создания единого для всех подданных законодательства о браке. Российское брачное законодательство, и светское, и каноническое, всегда опиралось на религиозные нормы и правила. Поэтому лица разных вероисповеданий и конфессий подпадали под действие различных законов в зависимости от предписаний своей религии. С одной стороны, это было свидетельством веротерпимости (гораздо хуже было бы навязывание всему населению империи православных представлений о браке), с другой стороны, на рубеже XIX–XX вв. настоятельно ощущалась потребность в, как минимум, альтернативном едином светском законодательстве, допускающем браки между лицами разных конфессий. Ведь мусульманам разрешалось заключать полигамные браки (т. е. допускалось многоженство); брак между католиками был нерасторжим, дозволялась только сепарация – судебное разлучение супругов (вступить в новый брак супруги, получившие решение о сепарации, не могли) и т. д. Подводя итог, еще раз заметим, что заключение брака в дореволюционной России могло производиться только в церкви.
Многое изменилось после октября 1917 г. Почти сразу же после Октябрьской революции были проведены две большие реформы семейного законодательства. 18 декабря 1917 г. вышел декрет «О гражданском браке, детях и о ведении книг актов гражданского состояния». Согласно этому декрету единственной формой брака для всех граждан России независимо от вероисповедания стало заключение брака в государственных органах. Брак, заключенный по религиозному обряду после принятия декрета, не порождал правовых последствий. За браками, заключенными в церковной форме до принятия декрета, сохранялась юридическая сила, и они не нуждались в переоформлении. Вслед за первым декретом 19 декабря 1917 г. был принят второй не менее значимый декрет «О расторжении брака». На основании этого декрета бракоразводные дела были изъяты из компетенции судов духовных консисторий, в которых они до этого расторгались. Дела о разводе, возбужденные по одностороннему заявлению супруга, были переданы в ведение местных судов. Такие важные вопросы, как и с кем останутся проживать несовершеннолетние дети, о выплате средств на их содержание, а также об алиментах бывшей жене, решались по соглашению между супругами. При отсутствии соглашения эти вопросы рассматривались судом. Любопытно, что право на содержание в тот период признавалось только за женой, но не за мужем. При расторжении брака по взаимному согласию супругов предусматривалась внесудебная процедура развода.
Вскоре, а именно 22 октября 1918 г. был принят первый отдельный закон, ставший основой в регулировании семейно-брачных отношений, – Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве. Он окончательно установил, что только гражданский (светский) брак, зарегистрированный в отделе ЗАГСа, порождает права и обязанности супругов. В кодексе специально оговаривалось, что многочисленные препятствия, предусмотренные законодательством дореволюционной России, например принадлежность к разным вероисповеданиям, монашество, потеряли свое правовое значение. Процедура развода еще более упростилась. Как и прежде, при взаимном согласии супругов развод производился органами ЗАГСа. Дела о расторжении брака по заявлению одного из супругов рассматривались как бесспорные единолично судьей без участия заседателей.
Дальнейшее совершенствование советского законодательства привело в 1926 г. к замене закона от 22 октября 1918 г. на Кодекс законов о браке, семье и опеке. Наиболее существенным нововведением этого кодекса было придание правового значения фактическим брачным отношениям. Согласно доминирующей тогда советской концепции брака как договора решающее значение придавалось не факту регистрации брака, а взаимному соглашению сторон.
Поэтому были выдвинуты многочисленные предложения по упразднению регистрации брака вообще. На принятие решения оказали влияние и модные в то время в социалистических кругах теории об отмирании брака. Введение в 1917 г. гражданской формы брака многие считали не более чем антирелигиозным приемом, направленным на борьбу с церковной формой брака. Считалось, что к 1926 г. большевикам удалось в значительной мере искоренить «религиозные предрассудки» населения, и опасность возрождения церковной формы брака больше не представлялась им серьезной.
О том, как велось это искоренение, можно судить по следующим фактам. После издания декретов 1917 г. церковь отказывалась признавать гражданский брак и развод. Определение церковного Собора от 4 марта 1918 г. объявило гражданский развод, совершенный лицами православного вероисповедания, актом поругания религии и предписало подвергать совершивших его лиц церковному покаянию. Действуя таким образом, церковь не превысила своих прав, так как ее акты касались только верующих. Следовать этим предписаниям или нет, зависело лишь от самих верующих. Санкции носили также чисто религиозный характер, т. е. церковь отнюдь не присваивала себе функции государства, а действовала в свойственных ей рамках. Однако реакция советских органов была крайне резкой. Постановлением Наркомата юстиции РСФСР от 27 мая 1920 г. деятельность консисторий была прекращена по мотивам присвоения последними функций государственных органов. Это было явным нарушением прав религиозных организаций и одновременно прав человека. Государство было вправе не признавать юридической силы за браком или разводом, произведенными религиозными учреждениями, но не должно было препятствовать их совершению верующими. Еще одним доводом в пользу придания правового значения фактическим брачным отношениям были статистические данные, свидетельствующие о том, что в незарегистрированных браках (их общее число составляло примерно 7 % от всех браков), как правило, состояли женщины из наименее обеспеченных слоев населения, особенно нуждавшиеся в правовой защите. Часто такие женщины, брошенные фактическим супругом, оставались без средств к существованию, поскольку ни права на имущество, ни права на взыскание алиментов по закону они не имели.
Брак по сути своей превратился, как в Древнем Риме, в частную неформальную сделку, что фактически означало почти полное прекращение контроля государства за совершением и прекращением браков. В результате установилось параллельное существование фактического и зарегистрированного брака, что ни к чему, кроме правовой неопределенности, путанице и подрыву принципа моногамии, привести не могло. Расторжение брака в суде было отменено. Брак расторгался в органах ЗАГСа, причем без вызова второго супруга, ему только сообщалось о факте развода.
Следующий шаг в развитии семейного законодательства, доказывающий, что политическая ситуация в стране не могла не сказаться и на регулировании семейных отношений, был сделан в 1936 г. Постановление ЦИК и СНК от 27 июня 1936 г. «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских садов, усилении уголовного законодательства о браке и семье» ясно показывает, к чему приводит необдуманное вмешательство государства в личные семейные отношения. Запрещение абортов в слаборазвитой стране, население которой не имело даже самых элементарных представлений о планировании семьи, привело к массовым криминальным абортам, многие из которых заканчивались тяжелыми последствиями. Ситуация осложнялась еще и тем, что не только лица, осуществляющие прерывание беременности, но и сами женщины, производящие аборт, привлекались за эти действия к уголовной ответственности.
