— Я одно время думала, что эта проблема решена, а на самом деле она просто подавлена. Когда я прихожу в одиннадцать, то понимаю, что мне сейчас просто могут морду набить. Мне настолько трудно объяснить, где я бываю и зачем хожу. Это настолько человеку непонятно.

— Вы можете сказать: «Я хожу на семинар».

— Я объясняю. Честно говорю. В результате квадратные глаза и вопрос: «Вас там трахать будут?» — «Да вообще-то не намечается», — говорю, но дальнейших планов я не знаю.

— У него есть своя система понимания. Он говорит о себе. Это уровень его восприятия жизни.

— Значит, и у меня жизнь такая.

— Я сейчас о нем говорю. Для него закономерно, если люди находятся вместе, что им еще остается, как не трахаться? Правда, неизвестно, что у него потом по сценарию. Потом, видно, расходиться надо, потому что уже весь диапазон взаимодействий исчерпан. Подраться да еще выпить, наверное. Вот он и спрашивает: «Пили?» — «Не пили». «Морду били?» — «Били». Что еще? Осталось потрахаться. Не трахались? А чего делали тогда? Значит, секта.

— Я сейчас сижу, слушаю и прохожу свою ситуацию. Я прихожу домой, вцепляюсь в мужа и говорю ему: «Я тебе сейчас расскажу основную тему нашего семинара». И я уверена, что он меня понимает. Иногда он так говорит: «Я, мать, сейчас выпью и пойму еще лучше». А рассказать, что здесь происходит, я ему не могу, знаю, что он не поймет. Вот я и думаю, почему я одновременно знаю, что он меня поймет и не поймет?

— А вы сами-то понимаете, что происходит? Вопрос, кстати, интересный. Как вы можете рассказать то, чего вы сами не понимаете? А вы это не понимаете. Значит, вам для начала надо понять, что вы это не понимаете. Это то, с чего мы начали наш разговор с вами.

— Я уверена, что он понимает и ничего не понимает.

— Вы сами не понимаете, что не понимаете. При этом считаете, что раз вы знаете, то и он знает, и начинаете добиваться он него знания того, чего не знаете сами. И возникает еще более глухая тьма.

— В результате понимаешь, что это ты сам, это не внешнее, это внутри тебя сидит.

— Вы на него проецируете то непонимание, которое есть у вас. Потом вы говорите, что он ничего не понимает. И это мой муж, какой ужас!

— Я отдала ему лучшие годы.

— Поэтому я и говорю, что наш тренинг — это тренинг в тренинге вашей жизни. Что вся эта реальность есть большой тренинг, и вы от него никуда не скроетесь. Наш тренинг направлен на то, чтобы показать вам, как устроен тот, большой тренинг, то есть ваша жизнь, но основное надо проходить в большом тренинге. Здесь вы получаете толчки для осознания основных проблем вашей жизни.

— Если я поняла что-то, то человек рядом со мной может поменяться? На него идет какая-то волна? Или на самом деле это моя проекция?

— Да оставьте вы этого человека. Смотрите, ваши мысли всё время устремлены на то, чтобы сделать из него что-то замечательное, чтобы вы смотрели на него и чувствовали свою божественность. Так вот почувствовать свою и его божественность вы можете только через саму себя.

— А если у меня появится желание…

— Убить его.

— Нет. Ну, да.

— Оно у вас уже есть. Более того, вы его реализуете. Но боясь наказания, вы делаете это по-другому. Это и есть борьба друг с другом, которая длится до смерти. Женщина более живуча. Мужчина, скорее всего, умрет раньше, и потом она будет рвать на себе волосы и вспоминать только доброе и хорошее, и у нее будет хроническая ностальгия.

— Малиновая жвачка.

— И каждый последующий «козел», который будет появляться в ее жизни, будет извещен, что до него у нее был тот, кто лучше. Что тот был святой человек, не то, что этот.

— Можно я скажу? Вчера был спектакль, и все это почувствовали. Меня поразила девушка, которая сказала обо мне: «Он никакой». Я был никакой, абсолютно. Я увидел всю эту бесцельность, эту игру, которую не понимаю. У каждого своя маска.

— Чтобы снять маски, надо увидеть, что за ними скрывается. Если вы считаете, что за маской ничего нет, то будете держать эту маску руками и ногами, потому что это единственное, чем вы себя считаете, а остальное просто не существует. Так вот снятие масок происходит за счет того, что вы начинаете проникать вглубь себя и видеть что-то за этими масками. Вы не можете осознать маску, пока не найдете что-либо другое в себе и не проживете это.

— Да, в общем-то, всё время в маске находишься.

— Какая у тебя маска? Если я не могу ничего сказать о своей маске, то я даже и притронуться к ней не могу. Понимаете, между тем, что я снимаю маску, и тем, что я притрагиваюсь к ней, — огромная дистанция. А я к ней даже не притрагиваюсь, потому ничего и не могу сказать о ней. Осознание — это возможность увидеть свои маски, а я смотреть на них не хочу. При этом болтаю и болтаю одно и то же, исходя из этой фальшивой маски. Вот и всё, что я делаю.

Так какая маска сейчас на вас? Я задаю вопрос, который подвергает сомнению ваше убеждение по поводу того, кто же вы есть. И как вы на это реагируете?

— Фальшивость, наверное.

— Вы вообще никак не реагируете.

— Мало искренности.

— Это ваше объяснение, но не ответ на мой вопрос. Я спросил, какую маску вы сейчас нам демонстрируете?

— Не знаю.

— Смотрите, как устроен ум. Он не осознаёт то, что сам произносит.

— Я никакой.

— Это маска. Страшно притронуться к ней. Как это я никакой? Я какой. Я такой. А какой такой? Ну, такой. Нет, ты никакой. Нет, я какой. Я вот этакий. Я зашибенный. А я более зашибенный, чем ты. Я таких, как ты — в два притопа в три прихлопа.

Чтобы иметь гордыню, не надо даже особо думать. Я зашибенный более, чем ты, и этим горд. Я больше, чем ты, женщина. А что такое женщина? Хрен его знает, но я больше, чем ты, женщина, это я точно знаю. Ты проститутка, а я благовоспитанная независимая женщина. Что такое женщина — я вообще не знаю, но я крутая женщина. Вот такой у нас базарный разговор.

— Я женщина востока.

— Востока, запада, юго-запада, северо-запада… Если на западе всё уже занято, то я перемещаюсь в диапазон юго-запада. Я зашибенная женщина юго-запада. Мечта плэйбоя с севера-востока, которого я не знаю, но сильно жду. Он должен прийти, и мы ускачем на белом коне к счастью…

Я предлагаю вам подняться в несколько более высокие вибрации и посмотреть на то, что происходит с вами в более низких. Что вы видите?

— Я увидел, что негатив, который вижу в своих ближних, это всё мое.

— Меня волновали отношения с близким человеком, и я увидел, почему они распались. Дело в том, что я отказался играть одну из ролей, отказался играть роль отца, достаточно сознательно, просто избегал. Не отца ребенка, а отказывался имитировать ее отца.

— Женщина часто не знает, что такое женщина. Она ищет не мужа, а отца, и ей хочется быть дочерью. Она пытается воспроизвести этот сценарий со своим мужем: я — дочка, а мой муж — это мой отец. Но потом она перейдет в роль матери, а он станет ее сыном. Так воспроизводится родительский сценарий. А суть его, как правило, осуждение и вина. Но вы не можете соприкоснуться с человеком, не войдя в тот образ, в котором он сейчас находится. Иначе вы вообще не сможете с ним взаимодействовать.

Смотрите, что получается. Для того чтобы установить какое-то взаимодействие с человеком, нужно понять тот образ, в котором он сейчас находится.

— Мы затронули тему мужчины и женщины внутри каждого человека. Меня заинтересовало, почему мой муж молчит. Мой запрос был: увидеть своего внутреннего мужчину и свою внутреннюю женщину. Он молчит, потому что его бьют за каждое слово.

— Потому что он знает, что если он сейчас скажет, то его ждет удар.

— А мне нравились мужчины, которые мало разговаривают. Мне казалось, что они дополняют меня, потому что я много разговариваю. Я более активная, а они спокойные, молчат. Оказывается, вот почему они молчат.