— Вчера, когда шла домой, много смеялась, громко говорила, а Лариса мне говорит: «Ты можешь говорить поменьше?» И я увидела две свои стороны. Одна очень много эмоций проявляет, а другая умствует. Она сказала, что когда много говоришь, то в это время не осознаёшь. Мне было так прикольно это наблюдать.

— Что наблюдать?

— Я сама в таком состоянии, смеюсь и рассказываю, что я тут увидела, когда дрались. Что это внутри меня дерутся. Я ей радостно это сообщаю, меня просто несет, а она мне помогает остановиться.

— Твоя женщина находится на уровне девочки, которая сначала расхохочется, потом расплачется. Я не говорю, плохо это или хорошо, просто это так. А твой внутренний мужик если что сказал, то баста. Вот они никак и не могут договориться. Мужик, который дрючит всех, и девочка, которая захлебывается эмоциями.

— Сан Саныч, можно вопрос из этой же серии? Если взять мои отношения с мужем, то он далек от того, чем я занимаюсь, и постоянно говорит, что это всё очередной лохотрон. «Куда ты всё время ходишь?» Я пытаюсь с ним поговорить, а он сидит и молчит. Вижу, что ему хреново, но смотрю на ситуацию достаточно философски. Я понимаю, что моя внутренняя гармония даст проекцию на этого человека. Я понимаю, что мои вибрации, естественно, идут на этого человека. Я понимаю, что он не в своей тарелке, мечется, я не виню, не злюсь.

— Так ли? А может, ты его винишь и злишься на него? Давайте называть вещи своими именами. У меня высокие вибрации, после семинара я с еще более высокими вибрациями пришла, а он сидит и ничего не понимает. Я его облучаю этим вибрациям, а он сопротивляется. Говорит, что я дура и хожу не туда, куда надо. А я ему объясняю, что я его облучаю высокими вибрациями. А он их не выдерживает. Чем выше мои вибрации, тем он злее становится. Но тем я круче. Чем он хуже, тем я лучше, потому что это показывает, что у меня очень высокие вибрации. А он их не воспринимает. Но я на него не злюсь, потому что понимаю, что он спящий.

— Самое интересное, что я понимаю, что если не смогу себя внутри понять… а может смогу.

— А не пойму я его до тех пор, пока буду за счет него усиливать гордыню своей «высокодуховной» части.

— Я смотрю на него как на часть себя.

— Посмотри, здесь очень хитрый механизм дуальности. Ты можешь не просто видеть в нём спящего, а усиливать гордыню своей «неспящей» части тем, что осуждаешь его за механистичность и сон. Тогда это не сострадание, а осуждение, поддерживающее твое иллюзорное превосходство, то есть внутреннюю разделенность.

— Я всё-таки хочу спросить. Какие-то моменты включения были, и очень интересные. Я заметила, что, изменяя себя, я чувствую, насколько действительно меняются отношения, то есть человек меняется. Действительно видишь удивительные перемены и получаешь какое-то удовлетворение. Какой-то миллиметр, но мы прошли.

— Никто просто так не сходится. Если вы сошлись, то сошлись на противоположностях, и он отражает некую часть вас, которую вы в себе не принимаете. И он будет вас преследовать. Не он, так другой такой же, пока вы не изучите и не примете в себе ту часть, которую проецируете на него. Вас раздражает в нем то, что вы не принимаете в себе. Что вас в нем раздражает? За что вы его осуждаете?

— Он всё время молчит. Я всё «ля-ля — тополя», а он молчит.

— Я говорю о высокодуховном, а он ехидно молчит. Так?

— Не обязательно о духовности. Просто есть ситуации, когда приходишь и эмоционально выплескиваешь свое состояние на уровне мата, водки, селедки.

— Вы не можете говорить, если он не будет молчать. Если он начнет говорить, то вам надо будет помолчать, и вы перейдете в его состояние.

— Сейчас мы уже оба молчим.

— Потому что говорить-то не о чём. Потому что если один будет трепаться, то другой вынужден молчать, но и то, и другое надоедает.

— Да.

— Какая здесь двойственность?

— Я вижу эту двойственность. Один человек слишком разговорчивый, а другой слишком молчаливый. Значит, идти надо к какому-то определенному понятию.

— Хорошо, я разговорчивый? Можно назвать то, что я говорю, трепом?

— Нет.

— Нельзя. То есть разговоры бывают разные. Поэтому сказать о человеке, что он молчит или разговаривает, это практически ничего не сказать. Это поверхностный взгляд. Ты такой речистый, а ты такой молчаливый. О чём этот молчит и о чём другой говорит — непонятно. Речистый и молчаливый. Молчать можно очень о многом, так же как и говорить.

— Скажем, есть многолетний опыт общения с человеком, с которым и не молчание, и не разговор. Было слияние. Можно было просто молчать и понимать. Я одно слово, а человек дополняет уже вторым, настолько это сливалось. Какой-то опыт этого есть.

— Где этот человек? Куда он канул?

— Сложилась ситуация, когда ему надо было просто уехать.

— Значит, он долго с вами не задержался.

— Да, произошел разрыв. Мне показали, что хватит, надо получать новый опыт, противоположный. И я теперь понимаю, насколько легко можно общаться.

— Смотрите, основным является не разговорчивость-молчаливость, а то, о чём вы разговариваете или молчите.

— Скорее всего, да.

— Если мы начинаем задумываться над тем, о чём мы говорим и молчим, то входим более глубоко в нашу проблему. Так о чём вы разговариваете и о чём вы молчите? Я могу сказать точно, что он молчит о том же, о чём вы разговариваете.

— Когда задаешь какие-то вопросы, человек просто молчит.

— Уровень вашего разговора разделяющий, а не соединяющий. Это к вам относится так же, как и к нему.

— А какая здесь двойственность, Сан Саныч?

— Мы исследуем. Пока мы вышли только на то, что один разговаривает, а другой молчит. Но это нормально, потому что если я сейчас буду разговаривать и вы будете разговаривать, то ничего не получится. Если один разговаривает, то остальные молчат и слушают. Но молчать можно столь же различно, как и разговаривать. Можно молчать о том, что пошла бы ты куда подальше, или о том, как интересно то, что ты говоришь. Или молчать о том, что мне всё надоело и я думаю только о том, как уйти отсюда.

За молчанием и разговором стоит определенное состояние. И взаимодействие именно этих состояний порождает те или иные иллюзии конфликта. Обратите внимание, что я говорю не «конфликты», а «иллюзии конфликта». Так вот вы находитесь в определенной степени на совершенно разных полюсах, и найти какие-либо точки соприкосновения не можете. Просто по факту. Так это?

— Просто есть монолог, а есть диалог. Иногда хочется поговорить с человеком просто по душам. Я иногда могу часами слушать.

— Вы не можете понять то, что лежит за разговором. Вы всё время делаете акцент на внешнее выражение состояния: молчит-разговаривает.

— Это всё поверхностно. Физически это выливается так, а внутри это совершенно другой разговор.

— Давайте прикасаться к основному — к состояниям. Вы же их вообще не касаетесь. Вы не касаетесь состояний. А я вам всё время показываю, что за тем, о чём вы говорите как о разговоре и молчании, стоят определенные состояния. Так каковы эти состояния? Какое состояние у вас? Какое состояние у него? Вы вообще об этом не говорите. Вы этого не видите?

— Я просто об этом не хочу говорить.

— Если вы не хотите говорить об этом, то нам не о чем говорить с вами.

— Нет. Сейчас я не буду выносить это.

— Тогда о чём говорить? Тогда мы скатываемся на поверхностный уровень, который я сейчас показал.

— Я еще сама не разобралась. Я пытаюсь понять, что происходит на самом деле. Это глубокая тема. Надо войти в нее.

— Если вы не можете даже к ней прикоснуться, то, как вы можете в нее войти? Я вас сейчас подвожу к ней, а вы говорите: «Нет, мы дальше не пойдем». А ведь он тоже не хочет прикасаться к главному. Вот вы и сидите в одном состоянии: «Я об этом говорить не буду». Как тут можно что-то понять? Понимание возникает на основе чего-то общего, а общего ничего нет. Что общее? Вы можете, конечно, сесть на кухне, взять вилку и сказать: «Вилка». Берете ножик и говорите: «Ножик». И как долго это будет продолжаться?