Наконец девушка снова услышала, как в замке поворачивается ключ, и прежде чем она успела вернуться в кровать, дверь отворилась.

К счастью, это оказался не ее дядя, как она опасалась, а Эми, молоденькая горничная, поступившая в Чессингтон-холл приблизительно тогда же, когда она сама появилась здесь. Служанка вошла в комнату.

— Вам уже лучше, мисс Ула? — спросила она. — Мы все так переживали за вас.

— Спасибо за сочувствие, Эми, — ответила Ула.

— Я слышала, у вас завтра свадьба.

Вы хорошо себя чувствуете?

— Дело не в том, хорошо ли я себя чувствую, — ответила Ула. — Принц Хасин — злой, порочный человек, и я просто не могу выйти за него замуж.

Удивленно посмотрев на нее, Эми сказала:

— Могу понять, что вам не хочется выходить замуж за иностранца. Но вы ведь станете принцессой!

Ула села в кровати.

— Да, Эми, — сказала она, — но наш брак не будет таким, каким его понимаешь ты. Принц Хасин — мусульманин, и его религия позволяет ему иметь нескольких жен.

— Нескольких жен, мисс? Никогда не слышала ни о чем подобном!

— Мой отец, священник, ужаснулся бы от одной мысли об этом, но мой дядя граф позволяет принцу жениться на мне, так как очень хочет от меня избавиться.

— Вы очень красивая, мисс, — вот в чем беда. Во всем виновата леди Сара. Говорят, она ревнует к вам с тех пор, как вы появились здесь.

— Знаю, Эми, но сейчас мне нет дела до ее ревности. Я должна любым способом бежать отсюда.

— Это совершенно невозможно, мисс. Если я помогу вам — а мне очень хочется сделать это, — меня сразу же выставят за дверь без рекомендаций, а в наше время найти работу очень непросто.

— Понимаю, — согласилась Ула. — Знаешь, Эми, я проголодалась.

— Я как раз подумала об этом, мисс. Хотя его милость распорядился давать вам только хлеб и воду, повару вас очень жалко — как и всем нам — и когда все сядут ужинать, я принесу вам чего-нибудь вкусненького и чашку какао.

— Буду очень признательна, Эми. Большое спасибо.

— А сейчас мне лучше уйти, чтобы его милость не застал меня здесь.

Улыбнувшись, Эми выскользнула за дверь и щелкнула замком.

Ула посмотрела на запертую дверь.

И тут ей в голову пришла одна мысль.

Эми вернулась с ужином для Улы в половине девятого.

К этому времени девушка по-настоящему проголодалась, хотя она и боялась, что от волнения еда застрянет у нее в горле.

Однако она ничего не ела с тех пор, как позавтракала в Лондоне, и ей необходимо было подкрепиться.

Ула лежала в темноте, думая о маркизе, и когда вошедшая в комнату Эми зажгла свечи и задернула шторы, девушке показалось, это он вдохновил ее найти путь к спасению.

Принесенная Эми рыба была отменной, и служанка с удовлетворением отметила, что Ула съела почти все.

Выпив какао, Ула сказала:

— Эми, я хочу просить тебя о помощи.

— Вы же знаете, что можете просить меня о чем угодно, мисс, но я не могу выпустить вас отсюда, а комната, где хранится ваша одежда, заперта, и его милость забрал ключ от нее.

Ула подумала, что ее дядя предусмотрительно принял все меры предосторожности. Она сказала:

— Сядь, Эми, и выслушай то, что я придумала.

Служанка настороженно присела на краешек стула, боязливо глядя на Улу.

— Мне необходимо выбраться отсюда, — сказала девушка. — Если мне не удастся бежать, тогда я покончу с собой, и это не пустая угроза.

— Вы не сделаете этого, мисс, это же страшный грех!

— Знаю, Эми, и мой отец очень расстроился бы, узнав об этом. Но я не могу выйти замуж за принца Хасина.

Одна мысль об этом вызвала у Улы дрожь, но она взяла себя в руки и решительно продолжила:

— Эми, если ты храбрая девушка, я хочу от тебя вот что: когда все заснут, поднимись сюда, а если кто-нибудь спросит, куда ты направляешься, скажешь, что забыла в комнате поднос.

Увидев, что Эми внимательно слушает ее, Ула стала излагать свой план дальше:

— Завтра ты всем скажешь, что я неожиданно напала и связала тебя, прежде чем ты смогла позвать на помощь.

Посмотрев на служанку, слушавшую ее, широко раскрыв глаза, она продолжала:

— Одно обещаю точно: если мой дядя все же уволит тебя, хотя если тебе поверят, это маловероятно, ты сможешь обратиться к герцогине Рэксхем или к маркизу Равенторпу, которые, учитывая их доброе ко мне расположение, уверена, дадут тебе такое же место, какое ты имела здесь. А хозяева они не чета дяде Лайонелу.

— Вы в этом уверены, мисс?

— Совершенно уверена, — ответила Ула. — Сказать по правде, если ты откажешься, мне останется лишь броситься из окна, но я вряд ли расшибусь насмерть, только искалечу себя.

Эми в ужасе вскрикнула.

— Этого я не могу допустить, тогда я буду казниться всю жизнь… Но, мисс, я очень боюсь за вас и за себя.

— Эми, знаю, что прошу от тебя многого, — ответила Ула, — но ты ведь единственный человек, к кому я могу обратиться за помощью.

В ее голосе звучала страстная мольба, и тронутая Эми сказала:

— Я помогу вам, мисс. Его милость не имеет права так дурно обращаться с вами.

— Спасибо, — искренне поблагодарила ее Ула. — В настоящий момент я ничем не могу выразить свою благодарность, но я уверена, придет время, и тебе сполна воздается за твою храбрость.

— Если его милость обо всем догадается, такое сможет случиться только на небесах, — невесело пошутила Эми.

— Если ты будешь действовать с умом, дядя Лайонел решит, что на тебя напали, когда ты меньше всего ждала этого. В конце концов, роста ты невысокого, а граф поверит любой гадости про меня.

После некоторого молчания Эми сказала:

— Скажите, мисс, что я должна делать?

— Я хочу, чтобы ты поднялась сюда до того, как его милость ляжет спать, но тогда, когда остальные слуги уже не смогут заметить твоего исчезновения.

— Понятно, мисс, — сказала Эми. А теперь мне лучше уйти.

Служанка нервничала и то и дело оглядывалась через плечо, словно опасаясь, что их подслушивают.

Подойдя к двери, она осторожно выглянула за нее, затем поспешно выскочила из комнаты, заперев Улу.

Эми возвратилась только через полтора часа, и когда в замочной скважине повернулся ключ, Ула испуганно оглянулась на дверь, боясь, что это пришел дядя.

Но служанка, быстро проскользнув в комнату, прикрыла за собой дверь и шепотом сказала:

— Внизу я всем сказала, что отправляюсь спать, и никто не обратил на меня внимания.

— Где его милость? — спросила Ула.

— Он у себя в кабинете, и мистер Ньюмен сказал, он был совершенно пьян уже к концу ужина.

Ула решила, что это и к лучшему, а Эми продолжала:

— Мистер Ньюмен говорит, леди Сара приставала к отцу, заставляя его избить вас, как он и обещал, но его милость ответил, что вы завтра утром к прибытию принца должны быть в приличном виде.

Больше Ула не желала ничего слышать.

— А теперь слушай, Эми. Ляг на кровать. Завтра тебя должны будут найти в таком виде.

Служанка выполнила все как было сказано и подняла голову, чтобы Ула смогла завязать ей рот салфеткой.

Сдвинув салфетку на шею, Ула сказала:

— Особых неудобств это не причинит, так как салфетку тебе надо будет поправить лишь тогда, когда ты поймешь, что тебя вот-вот обнаружат.

— Когда это случится, мисс?

— Постарайся, чтобы это произошло как можно позднее. Чем дольше все сбудут считать, что в комнате нахожусь я, а не ты, тем больше у меня шансов убежать подальше отсюда.

Судя по всему, Эми поняла это, и Ула показала ей, как связать себе ноги шелковым шнуром, которым были перевязаны тяжелые шторы.

— Это у тебя получится легко, — сказала она, — а теперь — самое сложное.

Девушка взяла с рукомойника тонкое льняное полотенце и перекрутила его так, что в нем получились две петли, в которые Эми смогла без труда просунуть руки. Затем, когда служанка развела запястья, узел затянулся, и сложилось впечатление, что она крепко связана и не может пошевелиться.