Сама мысль об этом вызывала у него отвращение.

Этого следует избежать любой ценой.

Наконец, прежде чем погрузиться в сон, он вспомнил, что поручил Дженкинзу разбудить его в семь часов.

Когда утром в спальню вошел камердинер, герцог сразу же велел ему сообщить мистеру Уотсону, секретарю, что он отправляется в поместье.

— В Мур-парк, ваша светлость? — изумился Дженкинз.

— Упакуйте все, что мне понадобится, — распорядился герцог. — Мы отъезжаем в десять часов.

К тому времени как он оделся и сошел вниз, мистер Уотсон уже ожидал его.

— Доброе утро, ваша светлость! — сказал он. — Мне передали, что вы намерены выехать в деревню.

— Да, я так решил» — ответил герцог, устремляясь к комнате для завтраков.

— Я уже послал моего помощника в Мур-парк, предупредить о прибытии вашей светлости, — доложил мистер Уотсон. — Но я не имею представления, кого вы, ваша светлость, желаете пригласить туда.

— Я еду один, — заявил герцог.

Ему показалось, что мистер Уотсон с трудом скрывает изумление, и он прибавил, как будто вспомнив что-то:

— Я хочу взглянуть на мой театр. Вы, конечно, в курсе, что мы не определились еще с первыми исполнителями на открытии театра, когда прибудут их королевские высочества.

— Позвольте уведомить вас, ваша светлость, что я составил список самых выдающихся певцов, которых можно было бы пригласить, а кроме того, есть еще чародей-фокусник в одном из музыкальных залов, говорят, он совершает настоящие чудеса.

Герцог промолчал.

Он уже сидел за столом.

Дворецкий с двумя лакеями предлагали ему блюда, которые держали подогретыми в буфете.

Мистер Уотсон направился к двери, не желая мешать господину.

— Я встречусь с вами в кабинете, когда позавтракаю, — молвил герцог. — Между прочим, Уотсон, я хочу, чтобы вы поехали со мной в Мур-парк.

Мистер Уотсон не поверил своим ушам: герцог почти никогда не предлагал сопровождать его в деревню, когда развлекал там гостей.

В таких случаях он обычно не нуждался в своем секретаре.

Он всегда говорил, что хочет скрыться в деревне от множества официальных обязанностей, заполняющих его жизнь в Лондоне.

Различные дела требовали его присутствия в Букингемском дворце и Виндзорском замке .

Обращался к нему с официальными поручениями принц Уэльский, который иногда нуждался и в дружеской помощи герцога.

Премьер-министр тоже часто требовал его присутствия.

Он был нужен министрам для посещения бесчисленных конференций и торжеств.

Особенно тех, в которых был заинтересован государственный секретарь по международным делам.

За последние несколько лет герцог провел много времени за пределами Англии.

Он побывал не только в странах Европы, включая Россию, но также в Америке и Африке.

Он представлял огромную ценность для тех министров, которым приходилось полагаться на доклады за неимением возможности увидеть ситуацию воочию.

Герцог прошел в кабинет, где его ожидал мистер Уотсон с пачками писем.

В одной были приглашения явно личного характера, другая имела отношение к дипломатическим делам.

Он подозревал, что вслед за этими двумя появится еще и третья — с письмами, содержащими политические вопросы.

Он сел за стол и, взмахнув рукой в сторону всех пачек, сказал:

— Вы можете взять это с собой. Есть здесь что-нибудь срочное, требующее ответа до моего отъезда?

— Есть письмо от его королевского высочества принца Уэльского, — ответил мистер Уотсон. — Он приглашает вашу светлость на ужин в Мальборо-Хаус завтра вечером и хотел бы поговорить с вами наедине, если возможно, завтра утром.

— Можете послать записку принцу, как и всем прочим, в которой объясните, что я отправился в деревню по неотложным делам, касающимся моего поместья.

Подумав немного, он прибавил:

— Я, конечно, свяжусь с его королевским высочеством по возвращении в Лондон.

Мистер Уотсон записал то, что сказал герцог.

Затем, стараясь осмыслить услышанное, помолчал несколько секунд и осторожно заметил:

— Я полагал, вы, ваша светлость, собирались ужинать с леди Фэвершем сегодня вечером.

— Ах да, конечно! — молвил герцог, как будто только сейчас вспомнил об этом. — Пошлите ее милости такую же записку о моем отъезде, что и прочим, и отправьте все эти уведомления сегодня вечером, когда я должен был бы возвратиться из Голландии.

— Хорошо, ваша светлость.

Мистер Уотсон торопливо вышел из комнаты.

Герцог сидел в кресле с чуть заметной ироничной усмешкой на губах.

Разумеется, Фиона будет поражена, а возможно, и слегка возмущена.

Он не только уезжал в деревню, не повидав прежде ее.

Более чувствительным для нее явится то» что он не написал ей лично.

Он думал об этом первом ударе в противостоянии, которое неизбежно развернется между ними.

Он был уверен: она как тигрица станет сражаться за него.

Она постепенно впадет в неистовство, когда поймет, что он избегает ее.

Шелдон Мур небезосновательно предполагал, что с ее стороны будут и слезы, и обвинения.

Такое уже случалось по завершении нескольких его affaires de coeur.

Но в тех случаях никогда не стоял вопрос о женитьбе.

Положение же с Фионой было несколько иным.

Он предполагал также, что она проинформирует Джослина, и тот приедет к нему завтра же.

Он слишком хорошо уяснил тактику своего кузена.

Как Джослин сказал вчера Фионе, он будет со скорбным видом, бьющим на жалость, просить у него денег.

Если ему отказать, он станет привычно его шантажировать, намекая на возможный ущерб для фамильной чести.

Он не преминет подчеркнуть, как сильно будут расстроены их родственники, если о его отчаянном безденежье узнают газеты.

И он будет прав.

Герцог знал, газетчики без всякого зазрения совести начнут предаваться сравнениям и приводить читателей в ужас от контраста между жалким состоянием предполагаемого наследника и богатством одного из самых состоятельных людей в стране.

С исказившимся от гнева лицом Шелдон Мур так сильно ударил кулаком по столу, что загрохотали подпрыгнувшие чернильницы.

— Проклятие! — воскликнул он. — Придется платить, и он знает это!

Герцог пытался урезонить себя, рассуждая, что, раз уж ничего с этим не поделать, глупо расстраиваться из-за поведения Джослина.

И все же, когда он выходил из кабинета, меж его бровей вновь появилась характерная складка.

Уже не оставалось времени «заказать присоединение его личного вагона к поезду, в котором ему предстояло ехать.

Однако до станции его сопровождал курьер, который организовал предоставление герцогу запасного вагона и проследил, чтобы его заперли, когда важный пассажир вошел в него.

Мистер Уотсон расположился в соседнем вагоне, вещи поместили в багажное отделение.

Чемоданов взяли немного.

В домах, где герцог бывал наиболее часто, имелась запасная одежда для него, предусмотренная на все случаи жизни.

Кроме Мур-парка, он владел имениями в графствах Ньюмаркет и Лестершир.

Поэтому обычно не было необходимости везти много вещей с Гросвенор-сквер в Мурпарк.

Самым важным грузом в этот раз являлись письма, которые ехали рядом с мистером Уотсоном в курьерском кейсе для официальных бумаг.

Секретарь потребовал все дневные газеты и положил их в вагон герцога.

Путешествие было непродолжительным, поскольку Мур-парк находился недалеко от Лондона, в самой живописной части графства Оксфордшир.

До поместья можно было доехать в экипаже менее чем за три часа.

Зимой, однако, герцог предпочитал более быстрый и комфортабельный переезд на поезде.

По требованию пассажиров поезд останавливался на его частной остановке.

Оттуда до его дома оставалось всего две мили.

На станции его встречали трое служащих.

Он сошел на платформу, покрытую специально для него красным ковром.

В стороне стоял фаэтон , которым он любил управлять сам.