– Смотри, Маша, вот это – клоака Мармариса, – сказал Вадик.

Маша оглядывалась с изумлением. Только что они миновали проулок, который был «витриной» для туристов. Для туристов всегда все чинно и цивильно, без намека на бедность. Только что было светло и несколько турок – ночью! – ткали ковры прямо посреди мостовой. «Долларов сто, – подумала Маша. – Только везти тяжело».

Дискотека с трансвеститами была так себе, даже Машку не впечатлила. Все-таки двадцать часов на ногах – никакого допинга не хватит. Обратно проехались на такси. Вадик долго торговался с водителем. А оно ему было надо, как бесплатные канапе в дискотеке.

Маша уже не знала, хочется ли ей спать, но день, полный приключений и эмоций, надо как-нибудь перелистнуть. Завтра. Все завтра. И всегда. Там, где два моря, все только начинается. Ведь правда? Бай-бай, Яна. Баю-бай, Маша.

Утром в номере зазвонил телефон. Маша дотянулась до трубки, не вставая с постели.

– Просыпайся, соня! Доброе утро! – Это была Яна.

– Приве-ет... Я не Соня. Я Маша, – привычно пошутила в ответ и зевнула от скуки.

У них с Сеней такие шутки уже не котировались, а Яне было забавно. А Машке было забавно, что ей забавно.

– Через полчаса я за тобой захожу.

– Ага. Давай.

Под розовым покрывалом было уже жарко. Солнце палило вовсю, и кондиционер уже не мог соперничать с силами природы. Экономным туркам следовало бы поставить солнечные батареи и преобразовывать энергию солнца в освежающий ветерок.

Хлопковый комплект из шортиков с курточкой, купленный позавчера в Коньково, жутко мятый, но придется сделать вид, что так и надо: Янин утюг не входит ни в одну турецкую розетку. Говорят же вам, что турки экономят электричество! Феном тоже придется пренебречь – слишком горячий, а кнопка только одна.

– Да ладно! И так классно! – Яна давно собралась, а Машка копалась, как всегда.

– Правда ничего?..

Безымянный костюмчик имел сомнительное происхождение и неидеальные швы, но сидел неплохо.

– Мы купим тебе что-нибудь в «Твинсильвере». Это суперская марка! – Про этот «Сильвер» Янка говорила еще вчера. Еще она говорила, что Вадик – перфекционист. Это значит, что он любит все только самое лучшее.

«Конечно, – не без уважения подумала Маша, – он ведь может себе это позволить». Яна сказала, что у Вадика доход... Количество нулей в цифре плохо воспринималось на слух.

Увы, словечко несколько поистрепалось с тех пор как Вадик стал перфекционистом, перестало носить оттенок эксклюзивности, а потому поубавило в весе. Инфляция смысла нанесла невосполнимый урон его абсолютистской сущности. Но тогда Маша знала лишь одноименный крем для лица марки «Костэ Лодр», да и то знакомство было не близким – дорогой, зараза! – и не знала, что такой, с позволения сказать, брендинг можно адаптировать к Вадику, «пароходу и человеку». А вот, интересно, русское слово «сбрендить» имеет отношение к английскому «бренд»?..

– Привьет! Как дель-а? – Вот так, стоило на два шага отстать от Яны!

Профессиональное обаяние и напор. Белый верх – черный низ. Белозубый оскал – за такой дают Оскара или, как минимум, повышение по службе. И смеющиеся жгуче-черные глаза: им прибавилось работы, ну что он может с собой поделать, новая дичь в его заповеднике! Зия любит свою работу. Она держит в тонусе. Обостряет инстинкты. Наверное поэтому он не женился. Он – одиночка. Сейчас он запомнит ее имя. Одно из многих.

Ей нетрудно быть вежливой. Трудно наоборот. «Спасибо, пожалуйста, ай эм файн[4], идите на фиг, будьте добры!» – иначе никак. Гены, наверное.

Управляющий Зия прохаживается медлительно. Чинно заложив руки за спину. С большим достоинством несет свою некрупную фигуру между рядами столиков. Вот с этим семейством он раскланивается с особенной любезностью. Это только кажется, что все просто так. Поворот у круговой стойки бара. Море отсюда зеленоватое. Этот прохвост, бармен, сегодня получит от него «на орехи»!

Он заметил новенькую еще вчера. Он уже все про нее знает. Ее глаза цвета моря.

– Sisters?[5] – Зия остановился у столика «Маша». Сопроводил вопрос выразительным жестом. Ему понравилась реакция. Странно, что она с ними. Ну все, go, go! Он не должен быть слишком навязчив.

– Маша, ты чем занимаешься? – спросил Вадим за завтраком. Когда удалился турок.

Внимательные и умные глаза, голубые с ледком, задержались на секунду на Маше: от нее ждали ответа.

Она должна была занять свое место в цепочке создания стоимости. Вот Инга, например. Она занимает. Поэтому цепочка с кулончиком от известного дизайнера занимает законное место на ее длинной шее и тонких ключицах. И тоже, наверное, участвует в создании, как ее... стоимости.

– Да так, всем понемножку, – ответила Маша, сознавая всю свою никчемность.

Вадику стало неинтересно, и взгляд его холодных глаз, внимательных и умных, на ней больше не фокусировался. Можно, конечно, было сказать: «Занимаюсь, мол, маркетингом. Личности. Собственной, разумеется». Но такой выпендреж не оценил бы даже Вадик, от ревности не оценил: что позволено Юпитеру... и так далее. Хотя слово «маркетинг» несло глубокий сакральный смысл и было «входным билетом» в собственный элитный клуб его имени.

Клуб работал в этот день прямо на пляже. Вадик вещал о преимуществах расширенного издания Котлера. Море шуршало рядом, солнце сверкало на тонкой дужке его модных очков, и тонированные линзы отражали все предметы в зеркальном блеске. Янка с энтузиазмом поддерживала тему – она только что закончила намазывать ноги солнцезащитным кремом – и говорила всякие странные вещи про то, что в ближайшее время на первый план выйдет загадочная логистика. У Яны было очень серьезное выражение лица. Система джастин-тайм создаст конкурентное преимущество их фирме. В общем-то, Янка выглядела как человек, которого угораздило поехать на курорт с собственным боссом и его женой. Это вам не просто под зонтиком вялиться.

Машке и в голову не могло прийти, что она будет так занята на пляже в Мармарисе. Во-первых, интересно вблизи посмотреть на человека, осененного таким количеством нулей.

Во-вторых и в-пятых, пока Янка делала карьеру, ей нужно было полистать книжку, которую одолжила у Инги. А листая книжку, она поглядывала по сторонам.

Права голоса на этом представительном деловом форуме она точно не имела, хотя про японскую систему just-in-time[6] читала на английском еще несколько лет назад. Продвинутая преподавательница не давала скучать и «кормила с рук» будущих продавцов воздуха и гениев всяческого консалтинга. За особенную манеру передвигаться по мраморному универовскому «колодцу» преподавательницу за глаза звали «ветряной мельницей».

Книжка Харуки Мураками вкусно пахла свежей типографской краской и открывалась одинаково на всех страницах. Япония была в моде в этом сезоне.

Перегреешься на солнце – и море кажется холодным. Эх, есть еще дела на этом берегу, а за модой не угонишься. По сторонам смотреть тоже занятно. В первый день на море еще не все примелькалось. Даже нетренированный взгляд легко различает лица на предмет принадлежности к иностранщине. Вот любительницы солнца в нездоровых дозах разложили телеса топлесс. Тетенькам заграничным явно за пятьдесят, с ума они, что ли, сошли? Похожи на куриц-гриль. Мужчины, чьи квадратные подбородки и индифферентность во взгляде выдавали в них «импортное» происхождение, поджаривались так же самозабвенно. А вот наши девочки – молочные реки, кисельные берега. Туда же! Сразу видно, что первый день, дурочки. Разделись топлесс, а выглядят, как в бане. Сняла лифчик, так и ходи как топ-модель!

– Слушай, Ян, а как ее зовут?

– Кого?

– Ну, девушку эту, из магазина.