– Вдруг я в компанию не впишусь? А с другой стороны, у меня будет возможность побольше пообщаться с Яной... – сама себе толковала Маша.

Вопросы отлупились от звякнувшего стекла и увязли в жюльене.

После второй перемены блюд Ядреновы отбыли.

– Марья! – настойчивый, но мягкий баритон (кажется, так) вытащил гостью из огромной «малахитовой» ванны.

Ее никто так не называл. Только дядька, родной мамин брат, которого она с детства нежно любила за то, что подбрасывал ее до потолка, пел смешные песни под гитару и вообще...

«Правда, я на него похожа?» – говорила она, когда подросла.

– ...Марья, – Андрей Иванович появился в дверном проеме комнаты на втором этаже, – вот тебе... на расходы. Ни в чем себе не отказывай.

Марья смотрела на мизансцену с изумлением и скукой, как зритель из партера. Несколько новеньких купюр приятного достоинства легли на стол в комнате Яны.

– Не надо. У меня есть деньги, – она честно пыталась упираться. Это было забавно и неловко, только почему-то не за себя. Ядренов бросал негодное топливо в сырой костер. Какое свинство с ее стороны – не испытывать ни капли благодарности! Аплодисменты.

В окно било утро. Москва уже ждала их. Пора. Андрею Ивановичу – на работу, делать зелененькие бумажки, а Машке – разбрасывать их. Метро, музеи, магазины. Переходы, площади и переулки. Памятники, проспекты и... приезжие, толпы приезжих. Москва, короче. Москва, которая никогда не станет ее Москвой. И не нужно для этого становиться «ма-а-сквичкой», вытягивая в каждом слове капризное «а». Просто это не Москва Ядренова, не Москва Яны и Ани, даже не Москва Марины Старцевой. Это всего лишь музеи, магазины и снова метро.

– Ну что, ты решила, куда поедешь? – спросил Ядренов уже в машине. – Если не в Турцию, то надо делать визу.

– Да я уже и монетки подбрасывала...– Маша дернула плечиком.

Не хотелось показаться размазней – ни то ни се, ни рыба ни мясо. Креветка, наверное.

– Брось еще раз. Ну что, загадала?..

Ядренов открыл «орла» на большой ладони.

«Это его любимая игра», – сказала потом Татьяна.

Вечером Ядренов слег. То есть лежать ему вовсе не хотелось, но встать он тоже не мог. Спину прихватило совсем некстати. Ничего, он не привык киснуть. Завтра Машка уедет, а когда вернется, он будет в порядке. У него неделя.

– Поедешь в Мармарис. Это маленький курортный городок на границе двух морей – Средиземного и Эгейского.

Слова звучали волшебной музыкой, но что-то было не так. А что именно – Маша никак не могла понять. Но добрая фея уже взмахнула своей палочкой. А может, вместо палочки у нее теперь пульт дистанционного управления, мобильный телефон и карта Viza, для надежности.

– Мар-ма-рис? – переспросила Маша. – Это как барбарис, только ударение на первый слог?

– Мармарис, – повторил Ядренов. – Познакомишься с Яной. Яна... Она общительная, любит компанию, любит повоображать... Не обращай внимания. Я думаю, вы найдете общий язык. Может сказать иногда что-нибудь резкое. Ты на нее не обижайся. Она хороший человек.

Маша снова взяла в руки снимок. Луноликие сестры смотрели с фотографии... чуть по-разному. Жестковатая складка рта и прямой, словно с вызовом, взгляд Яны отличали ее от сестры. «Наверное, Андрей Иванович прав. Ну-ну. Посмотрим».

– Может, стоит что-нибудь взять почитать?..

Маша оглядывала ряды книжных полок в комнате Яны. Ничего «пляжного» как-то не попадалось на глаза. А впрочем, она давненько не «прожигала жизнь» на пляжах и с трудом представляла себе время и пространство, когда они сходятся в мелькании солнечных бликов на морской глади. Бывают на свете такие места.

– Как вы думаете, взять?.. – Она взглянула на отца.

– Ну ты уже реши что-нибудь!..

Ядренов скрипнул зубами от боли. Проклятый ишиас! Проклятые одуванчики!

Она уже прошла один какой-то кордон и почти подошла к таможенному контролю, а потом поняла, что до самолета еще почти час и...

– Ой, можно я вернусь?..

Ей срочно, срочно нужно было позвонить! Кому-нибудь.

Вопрос звучал забавно и беспомощно одновременно. На девушку посмотрели с недоумением. Ну вернитесь.

По карточке междугородней связи можно говорить хоть полчаса. Автоматов вокруг множество. Она лихорадочно накручивала диск то на одном аппарате, то на другом, не забывая про длинный гудок, решеточки и звездочки. Ей очень, очень было нужно...

Такого чувства бескрайнего одиночества она не испытывала с шести лет, когда девочка Злата зачем-то пошла к дедушке Валико, а ее оставила в чужом дворе незнакомого города Цхинвал. И тогда одна минута осетинского лета показалась вечностью в ледяном космосе.

Ей сейчас же нужно было услышать хоть чей-нибудь голос: мамы, Сени, подруги-со-второго-класса... Ей-богу, она позвонила бы даже соседской кошке Дусе, если бы та была на связи. Но на связи, бывает же такое, не случилось никого.

Чартерный рейс № 234 всегда возит сытых и молодых. Люди вокруг улыбаются в предвкушении праздника. Они уже не кутаются, убегая от холодного московского июня. Они ждут южного тепла. Они не боятся летать на самолетах. Они счастливы. Отчего ж ей-то так хреново?..

Аэропорт Даламан встречает гостей розовыми цветами: олеандровое дерево растет прямо во внутреннем дворике – над ним проходишь через виадук. Когда не знаешь, куда идти, и понятия не имеешь, как оплачивают пошлину, стадный инстинкт – не самая позорная вещь на свете. Тащи свой чемодан и делай как все. Все достают десятку – и ты доставай. И паспорт иностранный не забудь. Ну вот, кажется, и вывела кривая.

Под турецким солнцем, похоже, не так уж и жарко. Это радовало. Найти свой автобус оказалось легко. Когда девушка-гид из московского агентства запросто заговорила с водителем по-турецки, Маша занялась разгадыванием ребуса: если она тут родилась, то откуда так безупречно знает русский? За прозрачным стеклом мелькал пейзаж завлекательно чужестранный, дорога без привычных русскому заду колдобин – заснуть можно! Но гид лопочет, кондишен тоже работает. Турки вполне милы и обаятельны. Водитель даже ругнулся как-то не по-настоящему, когда машинка впереди не пустила его сделать маневр. В общем, турецкий берег не так уж и плох.

Прошло, однако, часа два, как Маша попала в свой отель «Нептун» – наколовший на свой трезубец четыре звезды. Робко обошла свой номер, ступая босыми ногами по мягкому ковролину, погляделась в большое зеркало, отодвинула створку балкона, высунулась наружу: моря не видно. На балконе напротив грел пузо постоялец отеля помельче, но как-то по всему было ясно, что его устраивает его пузо, его балкон и его отель.

Маша чувствовала себя ужасно неприкаянно на этом чужом берегу. Это скоро пройдет, точно. Наверное, чтобы прошло скорей, она включила телевизор, турецкий канал, чтобы больше ни разу его не потревожить. Потом заглянула во все уголки, обследовала ванную, распахнула надушенный шкаф, обнаружила маленький бар в маленьком холодильнике. Тут у турков промашка вышла – с маркетингом. Честно написанные цены остудили желание его разграбить, и он почти не пострадал.

Маша опробовала душ, но чувство потерянности не смывалось. Хотела вздремнуть до ужина – ничего не получилось. Дело к вечеру. Надо найти Яну и повстречаться с морем, окунув в него хотя бы пятки.

Отыскать Яну в «Нептуне» оказалось несложно: несколько английских слов на ресепшене, выуженных по одному из загашников памяти, ее имя на бумажке, и все! Труднее было стоять под дверью, подыскивая слова, уже по-русски, и не решаясь постучать. Черт, она и не думала, что это так трудно!

– Машильда приехала-а!!! – завопила Яна, чуть не уронив тюрбан из полотенца с головы, как будто это не она секунду назад смерила ее «московским» взглядом у порога.