– Это касается того времени, когда я была юристом. Некоторых обстоятельств, которых я очень стыжусь.

– Но убить из-за этого? Как они думают?

– Кассета может означать конец моей карьеры. – Мария слегка улыбнулась. – Кое-кто думает, что из-за этого я способна на убийство.

Карло покачал головой. Мария не могла бы сказать, к чему относится этот жест – к тому, что люди могут так думать, или к ее словам.

– Этого недостаточно, – тихо проговорила она. – Для того, чтобы убить кого-то.

Мгновение Карло молчал.

– И отец не знает об этих обстоятельствах?..

– Не знает о том, что они имеют отношение ко мне. Мальчик смотрел на ее руну, все еще лежащую на его пальцах. Потом повернул кисть так, что ее рука оказалась на его ладони, и охватил ее пальцы своими.

Мария едва не расплакалась от этого рукопожатия.

– Поскольку Крис защищает меня, – овладев собой, вновь заговорила она ровным голосом, – есть некоторые обстоятельства, о которых он не спрашивает, и обстоятельства, которые он не должен знать. Я хочу, чтобы ты знал: его задача, как адвоката, гораздо трудней, чем тебе могло представляться. Труднее даже, чем он сам думает. – Она понизила голос: – За это можно винить меня.

Мария увидела, что его настроение снова изменилось, похоже, он испытал облегчение. С горечью и радостью она поняла, как много в самоощущении этого мальчика от Кристофера Пэйджита.

– Он хороший отец, – сказала она. – Не так ли?

– Да. Хороший.

Марии показалось – он рад тому, что они сменили тему разговора и что можно с похвалой отзываться о Пэйджите, не боясь задеть ее. И она тоже была рада уйти от опасной темы – все, что угодно, только не то, о чем она не могла рассказать никому, и прежде всего Карло.

– Какая-то личная жизнь у Криса есть? У меня об этом ни малейшего представления.

Взгляд Карло выразил веселое недоумение:

– Ты имеешь в виду женщину? Или просто вечеринки с коктейлем или что-то вроде этого?

– Я имею в виду именно женщин. Просто мне хочется знать, как он прожил эти годы.

– Многого он мне не рассказывал. Всегда были одна-две женщины, обычно красивые, нарядные, с хорошей работой. Но, кажется, он никогда не привязывался к ним. – Карло пожал плечами. – Может быть, из-за того, что у него есть сын, а большинство тех, с кем он общался, были бездетными. Я думаю, они просто не понимали, какое это имеет для него значение.

– Как и я; по крайней мере, так мне было сказано, – Мария улыбнулась. – Люди, нам подобные, об эмоциях просто забыли.

Карло бросил на нее лукавый взгляд:

– А все, кто вас знает, считают, что вы все еще любите друг друга.

Она рассмеялась.

– Крис не из тех, кто забыл об эмоциях, – весело воскликнула она. – И какой-то частью своей души я его терпеть не могу. – Помолчав, Мария продолжала: – Странно все это. Когда я только что познакомилась с Крисом, подумала: вот самый высокомерный человек из всех, когда-либо встречавшихся мне, такой же волевой, как и я, уверенный в своей правоте. Теперь он стал гораздо мягче, осознает свои недостатки – даже готов признать свою полную порочность. – Она слегка покачала головой. – Но почему-то вместо радости это вызывает во мне уныние. Как будто мы оба уже стали старыми.

Мгновение Карло размышлял:

– Трудно думать о нем как о старом человеке. Мне кажется, он всегда выглядел одинаково. С той поры, как я впервые приехал сюда.

Последней, на первый взгляд беззаботной фразой он, казалось, спрашивал Марию, почему она позволила ему уехать. Сделав вид, что не заметила этого, она искала – о чем еще спросить его.

– А какой была Андреа – его жена?

– Я ее плохо помню. Помню только, подумал тогда, что она похожа на тебя. – Он махнул рукой, это был жест юношеского безразличия к вещам, которые не имели к нему никакого отношения. – Я думаю, им суждено было разойтись.

Мария кивнула. Карло был слишком мал, а Пэйджит – слишком деликатен, поэтому мальчик и не догадывался, что это он был тому виной.

– Наверное, он найдет себе кого-нибудь еще.

– Не знаю. – Карло задумался. – Кто действительно нравится ему, так это Терри, но она только работает у него. Кроме того, – добавил он таким тоном, как будто это и было самым главным, – у нее муж и пятилетний ребенок.

Мария усмехнулась. Наверное, не место здесь говорить то, что инстинкт подсказывает ей: Тереза Перальта влюблена в Кристофера Пэйджита, и уже не имеет значения, есть ли у нее муж или нет его, и даже, позволяет ли она себе догадаться об этом.

– Видишь ли, Крис и Терри могут быть просто друзьями. Не обязательно быть любовниками.

Он бросил на нее ироничный взгляд:

– Сейчас ты говоришь совсем как отец. Послушать его – о сексе и говорить нечего. Тем более со мной.

Мария рассмеялась:

– Я его помню совсем другим.

Сказав эту фразу, она задумалась. Другие мысли и воспоминания овладели ее сознанием – ночь в Вашингтоне, полдень в Париже. Последнее воспоминание было горше и памятней всего. Она отогнала видения, снова улыбнулась.

– Друг для друга мы были несчастьем, – заметила она, – но, когда пришло время выбирать для тебя папочку, я поступила очень правильно.

Карло поднял стакан с водой.

– За всех нас. – И добавил: – Я знаю, что ты выиграешь, мама.

Мария подумала о том, что выиграет или проиграет не только она одна. Что в кошмаре, от которого она проснулась прошлой ночью в холодном поту, ей снились не тюрьма, не бесчестье, а Карло Карелли Пэйджит, слушающий кассету, которую никогда не должны отыскать.

Мария коснулась своим бокалом стакана Карло.

– За всех нас, – повторила она. – И прежде всего за тебя.

Посыльный официант Пол Агилар был энергичным мужчиной испанского происхождения, тридцати с небольшим лет, с черными усами, зализанными волосами и самоуверенной улыбкой. Публичная дача показаний была ему отнюдь не в тягость.

– Вы сможете опознать женщину, – спросила Шарп, – которую видели с мистером Ренсомом?

По ее уверенному поведению Пэйджит понял, что она основательно поработала с Агиларом – он будет хорошим свидетелем.

– Это было ответчица, мисс Карелли. – Агилар, выпрямившись в кресле, указал на Марию. – Даже если бы не доводилось видеть ее по телевидению, мисс Карелли трудно забыть.

– Какая галантность, – прошептала Мария Пэйджиту.

Сидевшая по другую сторону от него Терри внимательно разглядывала Агилара. Пэйджит чувствовал, что этот свидетель заботит ее.

– После того как мистер Ренсом позволил вам войти, что было дальше?

– Обычное дело. Я спросил его, куда поставить ведерко с шампанским, он ответил, что на кофейный столик. Я и поставил его туда, напротив мисс Карелли.

– В тот момент Мария Карелли сказала вам что-нибудь?

– Ничего, только поблагодарила. – Он улыбался – видимо, ему было приятно вспоминать о своем общении со знаменитостями. – Она было очень милая.

– Вы заметили что-нибудь необычное в ее поведении?

– Нет. Мне она даже показалась очень довольной.

– Почему вы так подумали?

– Она была такая шикарная, – Агилар даже нос наморщил при этих словах. – То есть я хотел сказать, такая уверенная, спокойная, как человек, который всегда знает, что ему делать.

Пэйджит понял, что это Шарп просила Агилара описать женщину непринужденную, ничем не обеспокоенную, в безоблачном настроении. Признать, что он имел возможность бросить на нее лишь беглый взгляд, официанту не хотелось.

– Было впечатление, что ее что-то беспокоит?

Легкое движение плечами означало, что эта мысль даже не приходила ему в голову.

– Не замечал.

– Или что она враждебно относится к мистеру Ренсому?

– Нет. – Он ухмыльнулся с таким видом, будто тайна смерти Ренсома раскрыта и сделал это не кто иной, как он. – Неприязни в ней совершенно не было заметно. Я решил, что они друзья, проводят время вместе. В нашей работе такое часто наблюдаешь.

Кэролайн Мастерс нахмурилась за судейским столом.