– У них тут всегда так тихо, – поинтересовался Локи, ни к кому не обращаясь, – или это в нашу честь? Не нравится мне эта тишина.
– Я был здесь всего сутки, – признался подошедший следом за Варварой Краш, – но, помнится, тогда было шумновато.
– Сходи-ка на разведку, сынок, – распорядился Маг. Он чуть шевельнул рукой, и Краш обратился в мышку. Маленькую, серую, с аккуратными белыми кисточками на острых ушках, – аккуратней, смотри, чтоб тебя ненароком не раздавили.
Мышонок что-то пискнул, уселся на задние лапы и стал ожесточенно расчесывать свои длинные усы на хитрой мордочке. Волшебница вскрикнула и просто взлетела на каменный уступ у стены, мышонок прижался к полу, повертел головой, сверкая глазками-бусинками, и шмыгнул в коридор, пробежав под ногами у Варвары.
– Ты что, – усмехнулся Локи, – мышей, что ли, боишься, племянница?
– Нет, – солгала Варвара, но слезать на пол не торопилась. Она застыла на импровизированном пьедестале в позе испуганной нимфы.
– Спускайся на землю, – посоветовал Локи, – смотришься ты, слов нет, эффектно, но я твою грацию уже оценил, а больше зрителей нет.
Варвара покраснела и спрыгнула на пол. «Ну у него нервы, – восхитилась Волшебница, – я бы своего ученика в таком месте, в таком виде обнаружила – сердечный приступ гарантирован. Хотя, может, Локи рассчитывал на худшее… Только куда уж хуже… Стоп, девушка, что-то уж очень быстро ты от всего открестилась, ведь это и твой ученик, между прочим. И без инфаркта ты запросто обошлась. Я горжусь Вашими нервами и презираю Ваше бездушие, госпожа Волшебница. Кстати об учениках, где Ронни? Пока мы здесь копаемся, его тоже прикончат. А вот об этом, милочка, Вам самой придется позаботиться, Локи на данном этапе и без Вас с Вашими заблудившимися учениками, есть чем и кем заняться. Так, – скомандовала сама себе Варвара и подошла поближе, – не трусить, собраться, в обморок не падать, посмотреть, что с Инси-лаем. О господи, что ж он такое сделал, что так дорого за это заплатил?» Глядя на разбитое, осунувшееся лицо старшего ученика, Волшебница неожиданно для себя поняла, что он намного взрослее, чем казалось ей это в Мерлин-Лэнде. Приходилось признать и то, что ни разу не воспользовавшись внешними магическими превращениями, Инсилай ухитрился вести себя так, что окружающие дружно воспринимали его недалеким двадцатилетним лоботрясом. Сейчас, когда он был нем и неподвижен, было ясно, что ему никак не меньше двадцати пяти. Виртуоз обмана! Все время пребывая в естественной сущности, не изменив и черточки в своем облике, он добился того, что все обитатели Варвариного дома, включая хозяйку, видели старшего ученика таким, каким он хотел казаться: молодым легкомысленным лентяем. Немного трусливым, ворчливым бездельником. Наваждение какое-то, они смотрели на него его глазами. Волшебница, всегда делившая людей по внешнему облику на птиц и на рыб, сразу отнесла Инсилая к ленивым, полусонным ротанам, едва взглянув на него. Еще одна иллюзия, вдребезги разбитая действительностью: Илай без сомнения не имел ничего общего с водоплавающими. Он был явно из тех, кого Варвара относила к птицам. При этом похож он был не на безобидного неповоротливого павлина, не видящего дальше своего клюва, а на стремительного кондора, шестым чувством определяющего жертву на расстоянии нескольких километров, как можно было так ошибаться?
«Ну, страна, если с таким хищником здесь так расправились, остальным остается только молиться! Не больше часа здесь нахожусь, а уже хочу отсюда любой ценой. Как здесь бедняга Ронни продержался? Бедный ребенок! Впрочем, если б этот ребенок не шлялся где попало, может, и мне не пришлось бы метаться по измерениям, Локи преспокойно сидел бы в своем дворце, и Инсилай был бы жив-здоров… Перед собой-то не оправдывайся, – резко оборвала она себя, – следила б получше за своими учениками и эмоциями, не пришлось бы Локи расхлебывать твои ошибки. Он ведь сейчас делает твою работу, а ты столбом стоишь рядом и сама себя жалеешь, вместо того, чтоб помочь ему».
– Я так и думал, – прервал ее раздумья голос Мага, – как человек, он мертв. Как волшебник, полностью парализован.
– Локи, ради бога, говори так, чтоб я поняла, – взмолилась Варвара, – он живой или мертвый?
Она видела синяки и ссадины на лице Инсилая, массивный ошейник, золотой чертой перечеркнувший его горло, разбитые в кровь руки и еще острее чувствовала свою вину перед ним. Если б не ее заклятие, он никогда не оказался бы в такой ситуации. Когда Варвара узнала, что Илай стоит с ней на одной ступени мастерства, если не выше, она, придя в себя от изумления, задумалась о том, как могло произойти такое, что она, практикующая Волшебница, не смогла распознать в ленивом бестолковом разгильдяе ученика Черного Мага. Варвара вспомнила и проанализировала все, связанное с Инсилаем, и поняла, как он ухитрился провести ее. Он прекрасно владел собой и был уверен в своих силах. Это сочетание помогло ему удержаться в рамках ученика Волшебницы, не сорвавшись ни разу. Только сильный не боится нарочито демонстрировать свою слабость, и лишь умный может позволить себе роскошь притвориться дураком. К тому же он был хитрым, этот любимец Локи, очень хитрым и осторожным. Если б не ее ученики, ее заклятье, ее невнимательность… Сам по себе Илай никогда не попал бы в Запределье, слишком он был расчетлив и осмотрителен, чтобы ради простого развлечения подписаться на авантюру, где ставкой в игре была его жизнь. «Это я загнала его сюда, – думала Варвара, глядя то на безжизненное тело Инсилая, то на Локи, стоящего рядом с ним на коленях, – это я его убила, прав Элрой, мне придется ответить за убийство. В смерть Илая не верит только Локи. Будем надеяться, что у него есть на это хоть какая-то причина, кроме бессмертной надежды».
– Он жив, Локи? – повторила она, не дождавшись ответа.
– Не знаю, – буркнул Маг, держа руки над учеником, на уровне сердца, – если он умер, откуда в нем такая прорва энергии, если нет, почему в нем отсутствует даже проблеск жизни… у тебя есть что-нибудь острое?
– Что? – Варвара невидящими глазами смотрела на бледное осунувшееся лицо Инсилая с черными кругами под глазами и не понимала ни слова. В висках стучала лишь одна мысль: «Это я убила его. Из-за меня умер Волшебник».
– Да что угодно, хоть шпилька.
Варвара привычным жестом подняла руку к голове, но, коснувшись пальцами разметавшихся по плечам волос, поняла, что в сущности, сотворенной ей Магом, шпильки в ее прическе отсутствуют, как, собственно, отсутствует и сама прическа, в наличии только водопад тяжелых, светлых, как лен, волос. Порывшись по карманам, она, к своему великому удивлению, обнаружила там маленький складной нож. В это время Локи приподнял бессильно лежащую руку Илая, звякнула цепь. Варвара обернулась на звук. «Мама моя родная, кандалы, – ахнула она про себя, – такое я только в кино видела, да на картинках в пособии по практической магии». Она вдруг вспомнила Мерлин-Лэнд, свой сад, маленький бассейн в тени огромных сосен и Инсилая, разыгравшегося в прозрачной воде. Он считал, что никто его не видит, и резвился, как мальчишка, воплощаясь в дельфина, стайку золотых рыбок, каракатиц, медуз и прочую водоплавающую компанию. Его превращения поднимали тучи брызг, и она крикнула, чтоб он не выходил из берегов. А ведь должна была не лужу у бассейна заметить, а то, что скорость превращений ее ученика соответствует скорее квалификации умелого Волшебника, чем Чародея-недоучки. Стайка экзотических рыбок в прозрачной воде замерла у нее перед глазами. Превращение с дроблением сущности… Это не каждый Маг рискнет исполнить, только слепой мог не понять. «Зато я заметила лужу, – вздохнула про себя Варвара, – великий педагог».
– Шпильки нет, есть ножик перочинный, – она раскрыла нож и протянула его Магу.
Локи махом резанул по ладони Инсилая и внимательно уставился на порез. Варвара заглянула ему через плечо. «Господи, что он хочет там высмотреть? – думала Волшебница, краем глаза скользнув по руке Волшебника: плетун на плече, золото кандалов на тонком запястье, пальцы разбиты так, что смотреть страшно. – Как это его угораздило, куда он этими пальцами залез? Впрочем, какая разница, это мы теперь уже вряд ли узнаем».
