Поблагодарив миссис Беллами, Каг взял у нее две большие сумки и коробку с платьем и повел Тэсс обратно к грузовику. Он уложил покупки на заднее сиденье и посадил Тэсс впереди. Она сидела, не пристегивая ремня, пока он не опустился рядом.

— Ты слишком много потратил, — нервничая, начала она. В больших голубых глазах было смятение. — Мне придется месяцами с тобой расплачиваться, даже если ты каждую неделю будешь удерживать из моей зарплаты.

— Считай, что это — рабочая форма, — мягко произнес он. — Тебе нельзя одеваться как до сих пор. Что скажут о нас люди?

— К вам никто никогда не заходит.

— Заходят приезжие скотопромышленники, политические деятели. Нам случается выезжать на массовые пикники. Люди обращают на нас внимание. И тебе будет удобнее в новой одежде.

Она пожала плечами и обреченно вздохнула.

— Что ж, ладно. Спасибо.

Каг сидел, закинув руку на спинку сиденья, и смотрел на нее. Пожалуй, он понял, чего она так разволновалась.

— Ты никогда не имела новых вещей? — неожиданно спросил он.

Тэсс покраснела.

— На гастролях родео, если не выигрывать, много не заработаешь. Мы с папой чаще всего покупали вещи на толкучках или получали с чужого плеча. — Она бросила на Kaгa нервный взгляд. — Я участвовала в скоростных бегах и несколько раз занимала третье место, но для моей лошади это был предел. Ее пришлось продать перед тем, как папа бросил все и попал к вам на работу.

— Вот это да, — тихо сказал Каг. — А я и не знал, что ты вообще можешь держаться в седле.

— Не было случая.

— Я как-нибудь утром возьму тебя с собой. С квартероном справишься?

— Конечно, если хорошо объезжен!

Он усмехнулся.

— Посмотрим ближе к концу сезона, а то ковбои забросят работу, чтоб погарцевать перед тобой.

Она покраснела.

— Никто на меня даже не смотрит. Я слишком тощая.

— Ничего подобного, — возразил он, — ты тонкая, но за парня тебя не примешь.

— И на том спасибо.

Каг неожиданно поднял руку и, потянув за золотисто-рыжую прядь, повернул Тэсс лицом к себе. Он не улыбался, только глаза у него сужались, пока взгляд медленно скользил по ее лицу к губам.

— Голубое платье тебе идет, — сказал он. — А черное?

Тэсс заерзала.

— Слишком глубоко.

— Что глубоко?

Она сглотнула.

— Вырез почти до пояса. Я ни за что не появилась бы на людях в таком виде!

Его взгляд опустился ниже, туда, где быстро вздымались и опускались маленькие груди.

— Не многие женщины могут это себе позволить, — полушепотом проговорил он, — но тебе можно. Ты маленькая и могла бы носить его без лифчика.

— Мистер Харт! — вскрикнула Тэсс и отпрянула. Он вскинул брови.

— Сколько месяцев я был для тебя Каллаганом, а сегодня ты во второй раз говоришь “мистер Харт”. Что я такого сказал?

Лицо у нее было багровым.

— Вы… сами знаете, что сказали!

Он понял и, усмехнувшись, с безнадежным видом покачал головой и потянулся к зажиганию.

— А я все думал, миссис Льюис отстает от современных нравов. Да рядом с тобой она просто хиппи!

Тэсс скрестила руки на груди, все еще тяжело дыша.

— Нельзя так развязно говорить о подобных вещах. Это неприлично!

Он еле удержался, чтобы не хмыкнуть. Кажется, шуток она и впрямь не понимает. Но какое это было искушение! У него вдруг стало тепло на душе, пустовавшей столько лет. Каг старался не думать, что это путь в пропасть. Ему просто было приятно быть рядом с ней, баловать ее. Он бросил на Тэсс косой взгляд.

— Пристегни ремень, котенок!

Котенок! Она с трудом нащупала застежку, неуверенно поглядывая на него. Каг не употреблял ласковых слов, а она их не любила. Но этот глубокий, хрипловатый голос словно проник ей в самое солнечное сплетение. Она почти представила, как он шепчет это слово, целуя женщину.

Лицо у нее стало пунцовым. Что это ей вдруг пришло в голову? Да еще взгляд остановился на жестком разрезе его губ и против воли задержался на нем. Интересно, его поцелуи действительно так убийственны, как ей кажется? Ее целовали всего раз или два, и то неумело. А вот Каллаган, надо думать, умеет целовать. Наверняка умеет.

Каг поймал ее взгляд и поднял бровь.

— Так-так, что за скандальные мысли занимают голову нашего синего чулка? — Он добродушно усмехнулся.

Тэсс захлебнулась.

— Я не поняла, что ты имеешь в виду.

— Правда?

— Правда! И я тебе не синий чулок!

— А я уже совсем было поверил, — чуть слышно процедил Каг и улыбнулся.

— Ты погоди, тебе еще захочется яблочного повидла к булочкам, — проворчала она в ответ. — Дождешься ты от меня этих булочек!

— Тебе не дадут заморить меня голодом, — самодовольно ответил он. — Рэй и Лео за меня заступятся.

— Заступятся, как же! Как за меня заступились! Как вы могли? Один тащил меня, как куль, а двое других стояли, как пара чурбанов, да еще потешались. Угораздило же меня связаться с такой чокнутой семейкой!

— Это мы чокнутые?

— А то кто же? Все вы с ума посходили!

— Ну а ты? — сухо пробормотал он. — Чего же ты работаешь в нашем доме?

— Мне вообще впору к психиатру!

— Позабочусь об этом в первую очередь.

Она кисло взглянула на него.

— Я думала, ты хочешь, чтоб я ушла.

— Я же сказал, не сейчас, пока гонят скот! — напомнил он. — Может быть, летом, если ты твердо решила.

— Не я, а ты решил. Я же тебе не понравилась.

Поджав губы, Каг смотрел прямо вперед.

— Не понравилась? — с рассеянным видом отозвался он наконец. — Но ты прекрасная экономка и замечательно готовишь. Если я тебя уволю, меня замочат в водопойном желобе и всплыть не дадут.

— Ты расквасил торт, который я для тебя пекла, — ежась, вспоминала она. — Ты дал своему змею наброситься на меня.

— Это он без меня решил, — заверил Каг. Лицо у него стало жестким. — Что касается торта, сама знаешь.

— Теперь знаю. — Она ослабила напор. — Извини. Мне не известно, что такое добрая мама, у меня ее тоже не было. Но если б у меня были малыши, я б им такой день рождения устраивала! — Тэсс говорила будто сама с собой и улыбалась. — Пекла бы торты, устраивала праздники, готовила мороженое. — Ее рука машинально поднялась к подаренному кулону.

Он заметил этот жест, и в груди его разлилось тепло.

— Ты любишь детишек?

— Очень. А ты?

— Мне особо не приходилось иметь с ними дело. Но мне нравится малыш Мака, — добавил он. У бригадира был двухгодовалый мальчик, который все время подбегал к Кагу и просился на руки. Каг приносил гостинец всякий раз, как навещал Мака с женой. Тэсс об этом знала, хотя он никогда не говорил ей.

Она посмотрела в окошко.

— Наверно, у меня никогда не будет своих ребятишек.

Он нахмурился.

— Это почему же?

Она зябко обхватила руками плечи.

— Я не люблю… то, что приходится делать, чтоб они появились.

Он так резко затормозил, что ремень врезался ей в грудь, и впился в нее взглядом. Она покраснела.

— Ну, бывают же фригидные женщины!

— Почем тебе знать, что ты фригидная? — рявкнул он и тут же разозлился, что вообще задал такой вопрос. Тэсс отвела взгляд.

— Терпеть не могу, чтоб мужчина меня трогал.

— Да-а?! — протянул он. — Тогда чего это ты затрепыхалась, когда в магазине я провел рукой по твоему плечу?

Она вскинулась.

— Я? Никогда!

— Именно. Ты, — букрнул он, и ему снова стало жарко при воспоминании о нежной коже. Ее беззащитность будила в нем совершенно нестерпимую нежность.

— Это… Ну, от неожиданности. Вот и все! — не сдавалась Тэсс.

Он забарабанил пальцами по баранке и поглядел на девушку сквозь сощуренные веки.

— С тобой когда-то что-то произошло. Что именно?

Тэсс оцепенела, не сводя с него глаз.

— Выкладывай. Ты знаешь, я не проболтаюсь. Это было так.

Она поерзала в кресле.

— Один из любовников моей матери стал сильно приставать ко мне, — пробормотала она. — Мне было шестнадцать лет, совсем неискушенная, я перепугалась до смерти.