В 1720 году Петр решает увеличить число кавалерийских и драгунских полков, готовясь развернуть обширные военные действия на территории самой Швеции. Кроме того, носились слухи о возможной высадке шведского десанта на побережье Эстляндии и Лифляндии. «Мейн фринт, – писал царь светлейшему, – хотя мы мало верим о транспорте шведском, однако же то подлинно есть, что в Готенбурге множество судов транспортных всех наций берут и пятнают гербом для транспорту». [279]Чтобы опрокинуть неприятеля в море в любом пункте высадки, необходимы были сильные подвижные отряды.
Комплектование новых кавалерийских и драгунских полков Петр возложил на Меншикова. Тот отправляется на Украину. И это, как мы помним, в разгар почепского дела.
Выехал князь из Москвы в начале марта в сопровождении жены, свояченицы, двух дочерей и сына. В Петербурге осталась лишь грудная дочь Екатерина. Источники не сохранили сведений о челяди, сопровождавшей княжескую семью, но можно не сомневаться, что князь, умевший подчеркнуть величие своей персоны, обставил вояж на Украину надлежащей роскошью и помпезностью.
В пути княжеский кортеж настигла запоздалая зима: сильные морозы и метели. «Смело могу донести, – писал Петру князь, – что как я стал при вашем величестве служить, ни в котором пути такой дороги не имел».
Князю, как фельдмаршалу и президенту Военной коллегии, украинский гетман устроил пышную встречу и оказал положенные его рангу почести: въезжал Меншиков в город в сопровождении казачьих эскадронов, под гром артиллерийских салютов и звуки оркестров.
Поездка князя недешево обошлась гетману и украинской старшине – им пришлось раскошеливаться на подарки Александру Даниловичу. Гетман Скоропадский одарил князя серебряной с позолотой кружкой весом свыше двух килограммов, а гетманша кружкой поменьше – в один килограмм двести граммов. Подарки полковников были не менее весомыми, причем фантазия их не отличалась разнообразием: черниговский полковник Полуботка и генеральный судья Черныш преподнесли по две серебряных с позолотой чаши весом около двух с половиной килограммов, миргородский полковник – серебряную лохань в три килограмма весом. Прочие полковники решили пополнить своими подарками княжескую конюшню: миргородский полковник привел серо-пегий цуг в семь лошадей, сумский полковник – вороно-пегий цуг в шесть лошадей, гетман – цуг соловой масти в шесть лошадей.
Поездка по Украине не стоила князю ни копейки – продовольствием, напитками, а также фуражом его тоже снабжали гетман, полковники и разных рангов вельможи, чьи владения находились по пути следования. Мы не знаем численности свиты и челяди князя и его семьи, но какими бы ни были они многочисленными и прожорливыми, справиться со снедью, получаемой Меншиковым, они не могли. С 7 по 13 мая продовольственные и фуражные запасы Александра Даниловича пополнялись десять раз, причем столь обильно, что ими можно было удовлетворить аппетиты многих сотен людей. Чего здесь только не было. Вина венгерские, молдавские и крымские, мед и водка; различного рода деликатесы: осетрина свежая и соленая, оливки, соленые сливы. Особенно изобиловала княжеская кухня мясными припасами. За месяц с небольшим слуги Меншикова заприходовали свыше полутора сотен бычков, телят, яловиц и коров, более полутысячи овец, свыше трехсот гусей, сотни кур, тысячи яиц. А там и разного вида крупы, животное масло, пшеничная и ржаная мука, солод… Фураж доставляли возами.
Можно не сомневаться, что значительная часть коней и прочей живности переправлялась в вотчины князя. В первую очередь это относится к лошадям, их помимо цугов было подарено несколько десятков, а также к крупному рогатому скоту и овцам. [280]
На Украине Меншиков еще раз блеснул талантом организатора. Он закупил необходимое количество лошадей, мобилизовал множество рекрутов из однодворцев, пересмотрел списки гарнизонных полков, изъяв из них солдат, годных в полевую службу, привлек более тысячи дворянских недорослей для службы в коннице. В общей сложности Меншиков укомплектовал двадцать шесть полков, из которых четыре отправил в Ригу, десять – в Смоленск, а двенадцать оставил на границе с Польшей. Прибыв в Смоленск, он обнаружил там резервы, из которых сформировал еще два полка, и отослал их в Ригу.
Обо всем этом Меншиков сообщил царю в пространном донесении, отправленном по совету Макарова. Кабинет-секретарь писал Меншикову: «А о добром распорядке лутче, что и к самому его величеству изволите отписать, что будет, надеюся, приятно».
Меншиков, как всегда, показал товар лицом. Супругу он извещал письмом, отправленным из Пскова 29 августа: «Дорога, слава Богу, суха, только немногие есть мосты, верст на 30 плохи. Однако ж и они к вашему прибытию, с помощию Божиею, исправят». [281]Путь из Украины до Смоленска и от Смоленска до Риги он преодолевал хозяином, властно вторгавшимся в то, что требовало улучшения и более совершенной организации. Он исправлял дороги и мосты, составлял инструкции, проводил обучение рекрутов, инспектировал полки.
В Петербург Меншиков прибыл 12 сентября и сразу же был принят царем, которому семь часов (с пяти утра до двенадцати дня) докладывал об итогах своей полугодовой поездки.
Вот как описывает свой приезд в Петербург сам Меншиков в письме от 13 сентября: прибыл вчера, «пред полуднем. И понеже тогда его царское величество изволил быть на работах, а всемилостивейшая государыня царица в своем забавном доме, что супротив Летнего дому, того ради я в тот дом прямо приехал, а потом и его величество, уведав про мой приезд, тут же прибыть изволил, где от обоих их величеств принят зело милостиво, и изволила повелеть при столе их величеств быть.
После кушанья его величество изволил мне показывать швецкие взятые фрегаты, и с каждого фрегата во время нашей на них бытности стреляли ис пушек». [282]
Итак, князь на любом поприще, куда бы его ни бросал Петр, проявлял незаурядные способности организатора и безупречного исполнителя царских повелений. Такая распорядительность давала Петру основание выделять светлейшего среди своих сподвижников даже в те времена, когда отношения между ними стали иными, чем в первые полтора десятка лет их дружбы.
Но у царя была еще одна причина смотреть сквозь пальцы на казнокрадство светлейшего и ради больших заслуг прощать его «маленькие» слабости: честолюбие и алчность. Дело в том, что сам Петр в известной мере поощрял казнокрадство своего фаворита, точнее, долгие годы мирился с ним, как бы не замечая его.
Резиденция Петра в Преображенском, как и Летний дворец в Петербурге, ни по размерам, ни по внутреннему убранству не были пригодны для устройства приемов и проведения празднеств. Роль гостеприимного хозяина в свое время выполнял царский любимец Лефорт. Его обязанности перешли к Меншикову.
Дворец Меншикова, как в свое время дворец Лефорта в Москве, был одновременно и дворцом Петра. Знаменитая свадьба карликов, торжества по случаю бракосочетания царевны Анны Иоанновны, женитьба князя-папы Аникиты Зотова, пиры в викториальные дни и торжества по случаю спуска на воду кораблей и их закладки происходили во дворце губернатора Меншикова. Там же Петр отмечал и семейные праздники. Светлейший держал лучшую в столице кухню, огромное количество иностранных слуг, великолепный оркестр, роскошный выезд и пышно обставленные покои. Все в нем было самым модным – от парика до башмаков. А огромные дворцы в Петербурге, на Котлине-острове, в Ораниенбауме, являвшемся его летней резиденцией!
По престижным соображениям Петр требовал, чтобы дворец князя был обставлен с роскошью, подобающей его должности и положению. Рассказывают, что однажды царь, прибыв к князю, был неприятно удивлен дешевыми шпалерами на стенах. Меншиков объяснил, что он вынужден был содрать дорогие обои, чтобы расплатиться с начетами. Петр пригрозил: если к следующему его визиту все останется в таком же убогом виде, то светлейший понесет суровое наказание. Пришлось выполнять царскую волю.