ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Андрей, Прохор, потом Агишин.
А н д р е й. Какой там дурак накрывал? Шампанского нет. Скажи, чтоб подали бутылки две-три. Нешто проводы без шампанского бывают?
П р о х о р. Слушаю-с.
Идет к двери и встречается с Агишиным. Андрей идет к двери налево, но, увидав Агишина, останавливается у двери.
А г и ш и н. (не видя Андрея). Кто дома?
П р о х о р. Елена Васильевна и Андрей Гаврилыч А г и ш и н. А!.. Он дома?
П р о х о р. Дома-с, да и родители его здесь.
А г и ш и н. Семейная картина! Ну, так я после зайду. Ты не говори, что я был.
А н д р е й (подходит к Агишину и берет его за pyку). Нет, что ж, куда же бежать? Уж это зачем же?
А г и ш и н. Новый способ иметь гостей! Тащить их силой, за ворот! Но я, друг мой, зашел мимоходом. Мне очень нужно тут, недалеко, по одному делу…
А н д р е й. Ну, да полно городить-то! Сюда шел; здесь твои все мысли, и всё - здесь и ждут тебя. А меня и сунуло тебе навстречу. Ну, да ничего, я сейчас еду на фабрику.
А г и ш и н. Ты говоришь какую-то дичь! И вообще я замечаю с некоторых пор, что ты ко мне странно относишься. Ты что-нибудь имеешь против меня? Если мы тобой не объяснимся и если мы не станем по-старому приятелями, то я должен буду расстаться с тобой навсегда, как мне ни приятно знакомство с вашим домом.
А н д р е й. "Что-то" да "как-то" - это все канитель! Ну какого еще черта! А по-нашему - начистоту! Коли заговорили, так давай договаривать. Ты думаешь, я ваших штук не вижу? А если вы хотели меня дурачить, так ошиблись!
А г и ш и н. Но я не понимаю… я все-таки не понимаю… Для меня ново, неожиданно…
А н д р е й. Полно, Николай Егорыч, полно! Что тень-то наводить - дело ясное. На дуэли мы с тобой драться не будем: коли дело плохо, ты его стрельбой не поправишь; сколько ни пали, а черное белым не сделать! А если у вас дальше пойдет и шашни свои ты не оставишь, так, пожалуй, ноги я тебе переломаю; за это я не ручаюсь, от меня станется. Вот теперь разговаривай с женой. Прохор, доложи Елене Васильевне, что господин Агишин желает их видеть.
Прохор уходит в дверь направо.
А со мною говорить больше не об чем; я все сказал, что тебе знать нужно. (Уходит в дверь налево.) А г и ш и н. Нет ничего хуже, как иметь дело с этими дикими. Какой дурацкий апломб! Какая уверенность в своих супружеских правах! То ли дело - развитые, современные мужья! Они как будто конфузятся, стыдятся своего привилегированного положения и уж нисколько не верят в неприкосновенность своих прав. Порядочный муж, коли заметит что-нибудь такое, он сейчас устранит себя… Как-нибудь да устранит… ну, там застрелится, что ли… А этот говорит: "ноги переломаю"… Да он и сделает. Вот так и гляди теперь по всем сторонам, так и поглядывай.
Входят Елена и Прохор, который проходит в среднюю дверь.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Агишин, Елена, потом Нина Александровна.
Е л е н а. А, Николай Егорыч! как кстати! я вас ждала. Ну, что же, мы едем за границу? Вы обдумали, решили, готовы?
А г и ш и н (оглядываясь). Что вам угодно? Что вам угодно? (Тихо.) Да, я готов.
Е л е н а. Ну, так пойдемте и объявим об этом открыто мужу. Надо ж его, бедного, развязать и дать ему право совсем освободиться от меня.
А г и ш и н (улыбаясь). "Бедному"! А вы, кажется начинаете чувствовать нежность к вашему мужу?
Е л е н а. Что бы я ни чувствовала, а иначе поступить не могу! Вы готовы? Говорите: готовы?
А г и ш и н. Что вы меня так строго допрашиваете? Да вы сами-то готовы ли? Какие у вас средства бросить мужа и жить самостоятельно?
Е л е н а. У меня семьдесят пять тысяч… то есть нет, меньше: мама, по своей доброте, раздала взаймы больше половины своим знакомым, с которых никогда не получишь.
А г и ш и н. Так ведь это нищенство! Вас замучает только одно сожаление о покинутой роскоши, о кружевах, о бархате. Уж до любви ли тут! Вот если б вы успели в этот месяц, пользуясь его безумной, дикой любовью, заручиться состоянием тысяч в триста, тогда бы вы могли жить самостоятельно и счастливо, как душе угодно.
Е л е н а. Значит, по-вашему, чтобы быть счастливым, надо прежде ограбить кого-нибудь?
А г и ш и н. Ну, да как хотите рассуждайте; а вы сделали ошибку большую! Задумали-то хорошо, а исполнить - характера не хватило. Вот плоды сентиментального воспитания.
Е л е н а. Да, то есть ум-то вы успели во мне развратить, а волю-то не умели - вот вы о чем жалеете! Помешали вам мои хорошие природные инстинкты. А я этому очень рада…
А г и ш и н. Так об чем же нам еще разговаривать, madame Белугина?
Е л е н а. Да я и не желаю с вами разговаривать ни о чем, monsieur Агишин.
А г и ш и н. И прекрасно. Желаю вам всякого благополучия.
Входит Нина Александровна Агишин раскланивается и уходит.
Е л е н а. Мама, я прогнала Агишина.
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Я тебя за это бранить не стану, моя Лена. Мне он давно не нравился, я только боялась сказать тебе.
Андрей выглядывает из двери.
Е л е н а. Сделай же то, о чем я тебя просила: поговори с ним. (Уходит в дверь направо.)
Андрей выходит.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Нина Александровна и Андрей.
А н д р е й. Где же Агишин?
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Лена его прогнала.
А н д р е й. Что же так-с: чем не кавалер? За что же гнать хорошего человека? А я было, признаться, хотел ему стакан шампанского предложить.
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Андрей Гаврилыч!
А н д р е й. Что прикажете?
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Я с вами хочу поговорить о Лене…
А н д р е й. Насчет чего-с?
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Вы обижаете жену.
А н д р е й. Помилуйте, что вы! могу ли я?
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Вы ее вините.
А н д р е й. В чем это? и не думал-с!
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. А вы сами неправы…
А н д р е й. Чем же-с?
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Знаете, в вас нет этого "чего-то"…
А н д р е й. Да чего - "чего-то"?
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Вот этого, что нравится женщинам, что покоряет их… Ах, в вас совсем нет.
А н д р е й. Да уж сколько ни ахайте: коли нет, так где же мне взять?
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Если бы вы были несколько образованнее…
А н д р е й. Да бог с вами! Когда мне теперь для вас образовываться! до того ли мне? у меня фабрика остановилась! Нет, это пустой разговор-с.
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Она, конечно, чувствует и сама, что не совсем права перед вами.
А н д р е й. Да-с.
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Она действительно доставила вам много огорчения…
А н д р е й. Ну, так что же-с? Пусть и покается!
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Ах, разве вы не знаете, как всякой женщине трудно сознаться перед мужчиной в своей вине? А тем более моей Лене, потому что она не знает, не уверена, как будут ее слова приняты вами: достаточно вы деликатны, чтобы не вышло какой-нибудь сцены, унизительной для нее?
А н д р е й. Так кому ж нужно: нешто кто их заставляет?
Н и н а А л е к с а н д р о в н а. Ах, ей самой нужно. Она не хочет, чтоб у вас оставалось неудовольствие на нее; она не может быть покойна, ей будет больно, очень 6ольно.
А н д р е й. Стало быть, я же виноват. Этого никак понять невозможно, да и не до того мне теперь: серьезные дела в голове. Чего же им нужно еще от меня?
