Наряд, в котором Луиза вышла к завтраку, был восхитителен. Лора Вуд лишь всплеснула руками и пробормотала себе под нос, что провинциальные привычки исчезают на глазах.

Джордж бросил на Луизу короткий взгляд, вскочил, незамедлительно сослался на неотложные дела и удалился.

Бланш состроила подруге утешительную гримаску. Она давно подозревала в старшем сыне хозяина наличие неких чувств по отношению к Луизе, но никак не могла определить, каких именно. Если в разговоре с Бланш он испытывал неловкость и проявлял безразличное высокомерие, то Луизу – откровенно боялся и всячески старался избегать. И при этом нередко попадался девушкам на глаза, как будто не мог совсем исключить встречи. И еще это странное смущение и косноязычие в беседах с ними обеими… Очень плохо соотносилось оно с теми длительными разговорами, которые Джордж был готов вести с отцом или лордом Райтом о политике и экономике.

Бланш отложила приборы и кивнула Агате: завтрак затягивался, а им надо было еще повторить вчерашний материал. Из-за праздников девочка стала немного лениться, и Бланш никак не удавалось вернуть ее в привычный ритм.

Вот и на этот раз Агата сделала вид, что ничего не замечает, отвернулась и попыталась пристать к лорду Райту с расспросами:

– А вы обещали рассказать про белых тигров! А они и взаправду белые? А то я видела только рыжего, но он старый очень… А белые – они и без полосочек вообще?

Но лорд Райт почему-то не приступил к объяснениям. В другой раз он обязательно рассказал бы и про расцветку диковинных животных, и про их происхождение, и про свои личные наблюдения и еще добавил бы пару-тройку интересных историй, но теперь лишь сухо кивнул и вновь погрузился в изучение бумаг, лежащих перед ним.

Бланш вытянула шею и постаралась разглядеть хоть что-нибудь, но лорд так ловко закрывал рукой какие-то письма, что ей не удавалось рассмотреть даже адреса на конвертах.

Скорее всего, там было нечто важное, иначе лорд обязательно бы подхватил игру Агаты. Этот серьезный человек обычно выступал за ограничение количества учебных часов и увеличение прогулок на свежем воздухе. И между беседой за утренним кофе и выполнением упражнений, конечно же, выбрал бы первое.

– Чудовищное легкомыслие, – сказал он, заметив внимание Бланш.

– Вы о чем?

– О вас, моя дорогая, о вас… Раньше мне казалось, что вы – серьезная и самостоятельная девушка, с которой кое-кому можно бы было и пример брать, – лорд подмигнул Луизе, – но теперь я понимаю, что вам нельзя доверить даже любимую канарейку.

– У вас есть канарейка? А почему вы ее не показываете? Где она, у вас в комнате? – встряла Агата.

– У меня ее нет. Но если бы и была, то теперь я точно знаю, кому бы ее не доверил.

– А мне? Мне бы доверили? – продолжала резвиться Агата.

Бланш, озадаченная подобным заявлением, поспешила разобраться с происходящим.

Девочка была немедленно отправлена в свою комнату с указанием доделать вчерашний урок французского.

Лоре Вуд вручили приглашение на показ мод. Эта бумага была получена от специального посыльного еще неделю назад, но Бланш про нее благополучно забыла.

Мистер Вуд сам удалился вздремнуть перед началом тяжелого зимнего дня, за столом, кроме Бланш и лорда Райта, оставались лишь Луиза и Роберт, но они были так увлечены друг другом, что почти не обращали внимания на окружающих.

– Поясните, пожалуйста, в чем я провинилась, – сказала Бланш.

– Пока ни в чем. Но если бы я не занялся вашими делами, вы могли бы все потерять.

– Что именно? О чем вы? – нахмурилась Бланш. Ей почему-то представилось, что лорд Райт решил взяться за ее личную жизнь и пристроить подругу крестницы в хорошие руки. Ничего необычного – такие, как он или леди Глэдстоун, вечно суют нос в чужие дела, стремясь всех облагодетельствовать. Причем сами при этом остаются одинокими.

– Некоторое время назад я спросил у вас о том, разобрались ли вы с наследством. И что вы мне сказали?

Бланш расслабилась и засмеялась:

– Ах, вы все об этом! Уверяю вас, не о чем беспокоиться, сущая ерунда. Тетушка была бедной, как церковная мышь, и я, конечно, собираюсь прийти за наследством, но уверена, что эти крохи меня дождутся. Никто на них не позарится… Кроме того, раз мой поверенный не говорит ни о какой срочности, то и необходимости срываться и спешить в Шотландию у меня нет.

– Когда вы в последний раз связывались со своим поверенным?

– Я писала ему уже отсюда…

– Когда это было? Вы помните дату?

– Разумеется, нет! Но я могу поискать его письмо, он заверял меня, что спешить некуда…

Бланш привстала, но лорд Райт жестом остановил ее и показал на стул:

– Не стоит. Садитесь. Я прекрасно представляю, что может быть в том письме. Мне интересно, следите ли вы за числами… Сколько времени прошло с момента смерти вашей тетушки?

– Не помню, но больше полгода. Ее не стало…

– Именно! Милое дитя, полгода уже истекли. И если вы не объявитесь в самое ближайшее время, то, поверьте мне, у вас будут неприятности. По крайней мере, во всем, что касается состояния вашей тетушки.

– Но я в любом случае не могу сейчас уехать! У меня Агата, Луиза в гостях… – С уст Бланш чуть было не сорвалось слово «семья», но она вовремя осеклась. – Можно написать мистеру Филлису…

– Я написал, – сказал лорд Райт неожиданно резко. – Едва вы назвали мне его имя, я написал. И он уже прислал мне ответ, в котором, хоть и без подробностей, меня не касающихся, сказано про истечение срока. Надо ехать, Бланш, – сказал он. – Что бы там ни было вам оставлено, оно в любом случае наверняка соизмеримо с заработком, который вы имеете у Вудов. А отмахиваться от денег в вашем положении неразумно.

Бланш посмотрела на него с изумлением. От кого, от кого, а от лорда Райта она никак не ожидала, чтобы он начал тыкать ей в нос ее собственной бедностью. Не сноб и не гордец, не зазнайка и не пьянчуга-бездельник, лорд Райт – истинный аристократ, королевский слуга и старый вояка – никогда не обижал людей просто так. И если он счел нужным отчитать Бланш за ее поведение, то это свидетельствует лишь о том, что он относится к ней почти так же, как к своей крестнице. И слова его – проявление заботы, а не полускрытое оскорбление.

– Но как быть… Меня не отпустят сейчас, да я еще не успею собраться… А Луиза? Вы с ней отправитесь в Грэммхерст-холл или будете ждать моего возвращения? Ох, как же не хочется ехать…

– Представляю, что будет, когда вы заявитесь со словами: «Ах, ох, мне ничего не надо, где тут расписаться, что мне лень и некогда возиться!» – строго сказал Райт. – Мне придется ехать с вами, иначе вы ухитритесь остаться ни с чем.

– А Луиза?

– Тащить ее с собой в эту глушь?.. – Лорд Райт отмахнулся от Бланш и снова углубился в бумаги. – Да и вас дергать… Пока соберетесь… Знаете что. Я поеду один. Так будет и быстрее, и проще. Сейчас мы с вами сходим к нотариусу и оформим меня как официального вашего представителя. Тогда этот, – он фыркнул, – мистер Филлис не сможет юлить в моем присутствии и будет вынужден отчитаться по полной. Но совсем без вашего личного присутствия, скорее всего, обойтись не удастся, поэтому собирайтесь и будьте готовы выехать по первому же моему извещению.

Лорд Райт встал из-за стола, посмотрел в сторону флиртующей Луизы и добавил не допускающим возражения тоном:

– С Луизой, разумеется. Ей также надо собираться.

– Сыграйте же нам, несравненная мисс Луиза!

Мисс Грэммхерст смутилась и потупила взор, но к роялю приблизилась решительно.

Бланш с веселым любопытством наблюдала за тем, как ее подруга раскладывает ноты и усаживается поудобнее. В движениях ее просматривалось столько грации и непринужденного кокетства, что в нескромных взглядах, бросаемых на нее Робертом, не было ничего удивительного.

– Вы прекрасны, мисс Луиза! – Эта фраза повторялась весь вечер, менялись лишь последние слова: «…никто больше не умеет так танцевать», «…ах, эти ваши рисунки, я больше нигде не встречал таких изумительных пейзажей».