– Этого я сказать не могу, простите, – решительно произнесла Бланш. К девушке вернулась на мгновение утраченная сила духа.

Лорд пожал плечами:

– В таком случае позвольте хотя бы проводить вас – я полагаю, до «Золотой арфы», не так ли? Негоже юной леди разгуливать в одиночестве по полям, да еще и вещи таскать собственноручно.

Не дождавшись ответа, лорд Райт подхватил с земли саквояж и бодро зашагал по тропинке к выходу из парка Грэммхерст-холла. Бланш покорилась и молча шла позади, вслушиваясь в военный мотивчик, который опять как ни в чем не бывало принялся насвистывать ее спутник.

За четверть мили до гостиницы Бланш остановилась и наотрез отказалась идти дальше в сопровождении: лорда наверняка запомнят, а она в своем неприметном наряде навряд ли сама по себе привлечет внимание.

– Узнаю решительный характер вашей матушки, я был с ней немного знаком еще во времена ее юности, – вдруг улыбнулся лорд Райт и вручил опешившей Бланш ее саквояж. – Мисс Вернелли, обещайте мне, по крайней мере, одну вещь: как только вы доберетесь туда, куда направляетесь, сразу же напишите в Грэммхерст-холл, чтобы наши дорогие дамы не волновались ни одной лишней минуты. Напишите хотя бы о том, что вы живы-здоровы и с вами все в порядке.

– Ну разумеется, – ответила Бланш. – Спасибо вам за все…

И, послав крестному Луизы самую очаровательную из своих улыбок, девушка отправилась дальше в давно желанном одиночестве.

Бланш повезло: с кратчайшим интервалом в четверть часа уходили лондонский, эдинбургский и манчестерский дилижансы, – тем меньше шансов оставалось у тех, кто отправится на ее розыски; а что таковые найдутся, девушка не сомневалась ни минуты. Однако после проведенной в Грэммхерст-холле недели у нее не оставалось душевных сил даже на то, чтобы объясниться с Луизой. А мысль о том, чтобы говорить хоть с кем-то имеющим отношение к ее прошлому, вызывала у Бланш панический ужас. Она самым серьезным образом была настроена начать в своей жизни абсолютно все с чистого листа. В кармашке сумочки лежал листочек с лондонским адресом, записанным со слов Анны, – это было чистое безумие, но и единственная реальная надежда устроить свою жизнь иначе, чем было до сих пор. Конечно, затея рискованная, однако, если шанс, на который девушка рассчитывала, не оправдается, если Вуды уже нашли гувернантку для своей дочери, Бланш была уверена: она не испугается любой работы, даже поступит, если придется, продавщицей в один из бесчисленных лондонских магазинов… Лишь бы не возвращаться к прошлому.

Словно во сне, Бланш отдала служащему гостиницы саквояж для погрузки в подошедший дилижанс, словно во сне, она забралась внутрь и устроилась на холодной и жесткой скамейке у окна. Неделя, проведенная в доме, связанном с самыми лучшими детскими воспоминаниями, оказалась столь счастливой и столь мучительной одновременно, а теперь она стремительно уходила в прошлое – так же, как пролетали мимо поля и холмы, на которые девушка бездумно смотрела в окно кареты.

Бланш медленно раскрыла сумочку и достала оттуда одно из самых дорогих своих сокровищ, бережно хранившееся все четыре года итальянской «ссылки», – миниатюру, портрет Арнольда, выполненный ее собственной рукой в далекие счастливые дни до смерти матери. Небольшая картонка легла в руку – и на девушку посмотрели всё те же бесконечно любимые глаза. Посмотрели почему-то укоризненно. Не в силах больше выносить эту пытку, Бланш тяжело вздохнула и распрямила пальцы, которыми придерживала рисунок. В то же мгновение ворвавшийся в раскрытое окно порыв ветра подхватил картонку, закружил и вынес прочь. Бланш проводила его долгим взглядом.

– Прощай, любимый. Прощай навсегда. Луиза, прости, сестренка. Вряд ли мы с тобой увидимся скоро…

До Лондона оставалось несколько часов езды.

Шаловливый лучик солнца перебрался с верхнего края подушки на личико Луизы и настойчиво напомнил о том, что день уже вовсю разгулялся. Девушка проснулась с легкой улыбкой. Предыдущий вечер получился красочным и, как она надеялась, незабываемым. Судя по пробивающемуся сквозь занавеси свету, погода не собиралась чинить препятствия. Гости довольны, юные леди завидуют ей, Арнольд мил и любезен, и уже сегодня они официально объявят о помолвке и назначат дату свадьбы.

Луиза вскочила, подбежала к туалетному столику и посмотрела на себя в зеркало. Девушка, радостно улыбающаяся ей оттуда, была свежа и безупречно красива. Густая копна волос, растрепавшихся за ночь, обрамляла лицо, добавляя привлекательности, а сияющие голубые глаза излучали магическое очарование. Ни одного изъяна в чертах лица и на белоснежной коже. Луиза повернулась несколько раз, пытаясь разглядеть фигуру, но сделать это в ночной рубашке было труднее, чем в затянутом на талии платье. Девушка нетерпеливо дернула за шнурок, призывая на помощь горничную. Сегодня надо быть неотразимой с самого утра.

Не находящей себе места от нетерпения Луизе показалось, что Анна слишком долго не появляется, и она схватила щетку, чтобы заняться хотя бы прической. Но тут же бросила ее и потянулась к пудренице, потому что кончик носа предательски блеснул. А по дороге к пудренице ее руки наткнулись на шкатулку с драгоценностями, и Луизе захотелось немедленно примерить колье, припрятанное до свадьбы. Это колье, последний подарок лорда Грэммхерста леди Элен, девушка хотела надеть на завершающее празднество, на роскошный бал, но разглядывать его, прикладывая к шее, могла несчетное количество раз. И в это утро она решила снова сравнить игру камней с блеском своих глаз, тем более что лучи света словно соблазняли заняться этим.

Луиза немного приоткрыла шкатулку, но откинуть крышку не смогла, мешало зеркало. Она подтянула тяжелую вещицу к себе и заметила, как из-под нее выскользнул белый листок. Луиза хлопнула крышкой и, заинтригованная, схватила находку.

Почерк любимой подруги она узнала мгновенно, но, чтобы понять смысл, ей пришлось трижды перечитать несколько простых слов:

«Извини, мне потребовалось срочно уехать. Я обязательно тебе напишу. Не ищи меня. Желаю счастливой свадьбы. Твоя Бланш».

Луиза так разволновалась, что чуть было не выскочила из комнаты в чем была, но появление невозмутимой Анны немного привело девушку в чувство.

Наскоро одевшись и позволив горничной лишь слегка подколоть золотые кудри, Луиза поспешила в комнату подруги. Как она уже догадывалась, ни Бланш, ни ее вещей там не было.

Идеальный порядок пустой комнаты нарушало лишь перо, которое почти скатилось к самому краю письменного столика, да несколько скомканных листов бумаги в корзине. Не смущаясь последовавшей за ней Анны, мисс Грэммхерст достала листы и расправила их.

Это были черновики писем, отличающиеся одним зачеркнутым предложением. На первом после «Желаю счастья» следовали зачеркнутые слова «Будь осторожна». А на втором – «Надеюсь, с тобой он так не поступит». Причем это второе было перечеркнуто еще более безжалостно, несколькими резкими злыми линиями.

Озадаченная Луиза покинула пустую комнату, мгновенно ставшую вновь нежилой. Она вспомнила странное поведение Бланш в последние дни: отговорки нездоровьем, полуобморочное состояние при упоминании о грядущей свадьбе, – и поняла, что бегство это было не таким уж непредсказуемым. Бланш явно чего-то боялась. Или кого-то? Кто не должен поступить плохо с Луизой? И кто так напугал ее бедную исстрадавшуюся подругу?

Луиза прикрыла дверь и побрела по коридору, всматриваясь в окна, словно пытаясь углядеть в саду алое платье.

Как ни тяжело было ей в этом признаваться, но в связи со свадьбой Бланш встретилась в ее доме лишь с одним ранее незнакомым, как Луиза считала, человеком. Всех ее родственников и друзей дома она знала и раньше, молодые же люди, приударившие за Бланш, никак не были связаны со свадьбой Луизы, поэтому подозреваемый оставался только один. Девушка прокручивала в памяти события последних дней и все четче понимала, что именно общения с этим человеком Бланш старалась избегать.