Из толпы перепуганных моряков тут же возник худой, лишенный татуировок Житель, облаченный в опрятный синий жилет и почти белую рубашку. Он слегка поклонился Артуру. От большинства новых знакомых Артура его отличала худоба и какая-то подчеркнутая точность движений, словно бы он двигался не просто так, но следуя некоему танцевальному ритму, все время звучавшему у него в голове.

– Прошу следовать за мной, – сказал он и повернулся, показывая дорогу, и это обычное движение в его исполнении выглядело почти как пируэт, который был бы гораздо более уместен на сцене, чем на покачивающейся палубе корабля.

Артур послушно двинулся за этим Жителем, носившим, по-видимому, имя Икэбод. Позади них Солнцедырь выкрикивал команды и раздавал тумаки.

– Свистать всех наверх! Вторая вахта – на мачты! Первая вахта – к пушкам и абордажным площадкам!

– Ну до чего же она шумная, эта матросня, – сказал Икэбод. – Голову береги! – И сам пригнулся, ныряя в узкий проход.

Артур намного уступал ему ростом, но и ему пришлось ссутулиться и наклонить голову. Они оказались в узком, коротком, темном коридоре с очень низким потолком.

– А ты разве не моряк? – удивился Артур.

– Я – капитанский стюард, – сурово ответствовал Икэбод. – Прежде, на берегу, я был джентльменом его джентльмена!

– Его… кем?

– Кое-кто называет эту должность «валетом», или попросту слугой, – ответил Икэбод, открывая следующую дверь – в конце коридора, всего в нескольких ярдах от входа.

Он шагнул внутрь, Артур следом.

Комната за дверью повергла мальчика в изумление – ничего подобного он увидеть не рассчитывал. Начать с того, что помещение выглядело слишком обширным для внутренности корабля: это была большущая, длиной футов восемьдесят на шестьдесят, не меньше, комната с белеными стенами, а лепной потолок отделяло от пола футов, наверное, двадцать. Довершал это великолепие резной хрустальный шандал на полсотни свечей, красовавшийся посреди потолка.

Точно в центре комнаты помещался стол красного дерева с газовой лампой под зеленым абажуром. Одну из длинных стен сплошь занимали застекленные витринки, причем каждую отдельно подсвечивал тихонько шипевший газовый огонек. В дальнем углу виднелась старинная кровать с четырьмя столбиками, занавесками и бельевым ящиком в ногах. Расписную ширму украшала сцена из морской жизни. Дубовый платяной шкаф отсвечивал зеркальными дверцами…

А еще здесь царила тишина и полная неподвижность. Закрывшаяся дверь начисто отсекла шум, производимый метавшейся по палубе командой. Прекратилось и несильное, но вполне ощутимое покачивание палубы под ногами.

– Каким образом… – начал было Артур, и капитанский стюард с полуслова угадал, о чем мальчик хотел спросить.

– Это одна из первоначальных комнат, – пояснил Икэбод. – Когда случился Потоп и нам пришлось превращать контору в корабль, эта комната наотрез отказалась превращаться в более полезное помещение, например в орудийную палубу. Со временем доктору Скамандросу удалось присоединить ее к коридору на юте, но она все равно пребывает не на корабле…

– Но тогда где же она?

– Этого мы в точности не знаем. Наверное, все-таки не там, где раньше, ведь местность, где располагалось прежнее здание счетоводской конторы, теперь под водой. Капитан полагает, что эта комната, верно, создавалась под личным присмотром Зодчей и сохранила частичку Ее благодати. С уверенностью можно утверждать только одно: она находится внутри Дома и никак не во Второстепенных Царствах!

– А вы не боитесь, что она может… э-э… отсоединиться от корабля? – идя следом за Икэбодом к кровати, спросил Артур.

Занавеси были задернуты, из-за них доносилось похрапывание. Не какой-нибудь ужасающий, невыносимый храп – так, легкое сопение при вдохе и выдохе.

– Ни в коем разе, – заверил его Икэбод. – Этот корабль в основном представляет собой нашу счетоводскую контору, пускай и давным-давно трансформированную. К ней же принадлежала и комната. А посему, что бы ни случилось, между ними непременно сохранится некая связь. Если коридор почему-либо отвалится, непременно возникнет еще какой-нибудь путь!

– Например, через шкаф, – предположил Артур.

Икэбод наградил его суровым взглядом, брови стюарда почти сошлись на переносице.

– Вот уж в этом, юный смертный, я весьма сомневаюсь. Ибо там я держу гардероб капитана. Так что сей шкаф – не какой-нибудь проходной двор!

– Простите, – извинился Артур. – Я только…

Он не договорил, наблюдая, как расползаются грозно сошедшиеся брови стюарда. Еще несколько мгновений длилось поистине ледяное молчание, после чего худощавый Житель повел носом так, словно ему в ноздри попало нечто щекотное… И наклонился, чтобы открыть бельевой ящик.

– Вот тебе одеяло, – пояснил он неизвестно зачем, передавая одеяло Артуру. – Предлагаю закутаться. Может, перестанешь стучать зубами. Впрочем, может быть, это у тебя просто манера такая…

– Ох, спасибо, – искренне поблагодарил Артур.

За всеми неожиданностями он как-то и позабыл про донимавшую его дрожь, но стоило Икэбоду упомянуть о ней, и он осознал, до какой степени продрог. У него в самом деле ходили ходуном руки-ноги, так что толстое теплое одеяло пришлось как нельзя более кстати.

– Я правда совсем замерз! Чего доброго, простуду заработаю…

– В самом деле? – внезапно заинтересовавшись, повернулся к нему Икэбод. – Надо будет навестить доктора Скамандроса. Вот только сперва, я полагаю, следует разбудить капитана.

– Уже разбудили, – донесся голос из-за занавесок. Негромкий такой, спокойный голос. – Похоже, у нас гость! Еще новости есть, Икэбод?

– Мистер Солнцедырь полагает, – доложил стюард, – что нас преследует жуткий пират Лихожаро, у которого мы вроде как похитили один из сундуков с сокровищами.

– Вот как, – отозвался голос. – Ну и предпринимает ли мистер Солнцедырь… как бы… все необходимое касаемо парусов и всего прочего? Чтобы мы могли… как бы… уйти от погони?

– Так точно, сэр, – заверил капитана Икэбод. – Могу я представить вам потенциального пассажира, которого мистер Солнцедырь снял с буя, поставленного Лихожаро? Это мальчик, причем, если я правильно понимаю, – настоящий живой смертный. Даже не из числа детей Дудочника!

– Да, – кивнул Артур.

– Начнем по порядку и по приоритету, Икэбод, – проговорил капитан. – Подать мне вторые по качеству сапоги, третий камзол и… ах да… мою шпагу. Я имею в виду – подходящую к случаю, в смысле заточенную…

– Заточенную? Вы хорошо подумали, сэр?

– Да, я хорошо подумал. Если Лихожаро нас таки настигнет… Смертный мальчик, как твое имя?

– Мое… ой! – вырвалось у Артура, потому что в это время Икэбод шагнул… прямо в зеркало платяного шкафа.

Но не ударился о стекло, а прошел непосредственно насквозь, как ныряльщик сквозь гладкую поверхность воды. По серебристому стеклу только рябь разбежалась.

– Тебя зовут Моеой? – переспросил капитан.

– Простите, я отвлекся, – спохватился Артур. – Меня зовут Арт.

– «Моеой» мне понравилось больше, – сказал капитан. – Что ж, жаль. Впрочем, иное имя висит ну просто камнем на шее. Взять хоть мое: Котопулька. Итак, капитан Котопулька – к вашим услугам!

– Катапульта? – переспросил Артур, будучи не вполне уверен, что правильно расслышал сквозь плотные занавески.

– Нет. Кот-о-пуль-ка. Теперь понимаешь, что я имею в виду? Подобное имечко еще туда-сюда для главного счетовода, но поди-ка стань с таким грозой и легендой морей!

– А почему бы вам его не сменить?

– Офицерам не дозволяется, – глуховато долетело в ответ. – Это имя было произнесено самой Зодчей. Оно вписано в Табель о рангах… кстати, поэтому-то я и капитан. Я самый главный на борту, тридцать восемь тысяч пятьсот девяносто восьмой по старшинству в иерархии Дома. Предпочел бы не быть, но кто ж меня спрашивал? У нас тут только мистер Солнцедырь, мм… профессионал морского дела. Итак, где мои сапоги?

– Вот они, сэр, – отозвался Икэбод, просовывая между занавесками сапоги, камзол и шпагу.