— Да, — кивнул Данте. — Но я также уверен, что в нашем плоде китайского эксперимента равные доли Рая и Преисподней. И деяния этой особы будут зависеть от того, какая из ее половинок возьмет верх. Пока, глядя на ее поступки, я вынужден признать первенство Инферно. Везде, где она появляется, остаются трупы. Американец с корабля русского, сторож порта, три эмпешника, два агента МГБ, таможенник, который слишком много знал, и которого мне приказали ликвидировать, затем целый японский город плюс еще один самурай в русской гостинице. Это только нам известные трупы. А сколько их еще за пеленой тайны?

— Да, но она взяла в спутники человека. Общеизвестно, что силы Инферно не нуждаются в спутниках. Они если и действуют руками людей, то одержимых, чья личность уничтожена Преисподней. Вы не хуже меня знаете, как работает инфернальное оружие, ваши слуги — тому подтверждение. И потом, этот летчик, который тоже пошел с ней… Тоже своего рода знак.

— К чему вы клоните, Чинтано?

— Еще раз извините меня, кардинал Берг, но я уверен, что Тьянь — это скорее ангел, чем демон. И она формирует вокруг себя круг апостолов. Простите за ретроградство, конечно…

Данте внимательно посмотрел на оперативника. Здоровый малый, очевидно, напичканный электроникой. С хорошим положением в могущественной корпорации — и несет какую-то чушь про ангелов и апостолов.

Но как интересно встретить еще одного человека в сомнениях! Данте был уверен, что сам он единственный, кто считает Тьянь чем-то большим, чем генетический эксперимент. Испуг Коллегии кардиналов показал — иерархи могущественной Церкви сами не знают, как объяснить возможности девчонки. И вот этот здоровый итальянский технофрик с серьгой в ухе, который препарировал все путешествия Тьянь и Кирилла и слышит каждый бит информации, текущей по Сети… Он тоже считает, что Тьянь родом не из нашего мира.

Правда, итальянец полагает, что она посланец свыше. Данте так не считает. Но он, как и оперативник, видит, что и колосс "Непсис", и спешно восстанавливаемая громада КНР заколебались. И колебания монстров вызвала всего одна хрупкая китаянка.

Два человека, владеющих знаниями, одновременно пришли к схожим выводам, которые другие силы пока не сделали. Это ли не показатель избранности этих двух разных людей?

Именно так. А уж кем они избраны и с какой целью — надо выяснять.

-

Глава 17. Темные ночи, бессонные вечера

Даже пяти минут пешком по сочинскому дендрарию хватило бы, чтобы усталость и раздражение убрались восвояси. Что-то в этом парке такое… как сопротивление современности. Несмотря на климатические датчики, системы контроля влажности и температуры, прочие технические штучки, парк жил по своим собственным законам. И дышал самостоятельно.

Но мы оставались тут не пять минут, а куда дольше. Переглянувшись с Бородой, не стали будить Проблему. Тем более не понесли из парка на руках. Китайская девушка, которую тащат два мужика, причем один в американской военной форме — не лучший способ остаться незамеченными. Даже в курортном городе.

Тьянь проспала до заката. Как и в Хабаровске, здесь темнело быстро. К десяти вечера солнце нырнуло в Черное море и девушка, наконец, открыла глаза.

— Думала, мы опять в одной четвертой, — сказала она. — Открываю глаза, а их хоть гвоздем коли.

— Проснулась? — спросил Борода.

— Нет, мистер юморист, еще сплю беспробудным сном! Тебя как звать-то, плечистый?

— Виталий.

— А по имени?

— Это и есть имя, мисс непонятливая.

— А, ну ладно… Кирилл, ты здесь?

Я был здесь. Сидел, прислонившись плечом к декоративной вазе рядом с скамейкой, куда мы уложили Проблему.

— Да здесь я, здесь.

Я встал, потянулся, хрустнув суставами.

— Думал, до утра будем тебя стеречь тут…

Тьянь поднялась со скамейки, тоже потянулась.

— Э-э-э-а-а-а! — зевнула девушка. — Ой, как здесь здорово дышится-то! Ну просто рай — да и только!

Из уст проживающей на небе это дорогой комплимент дендрарию.

— Ну так лесопарк все ж таки, — заметил Борода. — Заповедник тропической культуры.

— Да я не про деревья, — сказала Тьянь. — Я про оплоты Границ. Всего один где-то на горе болтается, и тот дохленький-дохленький. Хоть сейчас могу выжечь к чертям весь этот лесок. Ой, здорово-то как! Свобода, наконец-то свобода! Эй, чего замерли? Ну пошли же, я хочу еще искупаться! Виталий, ты говорил тут море рядом? Айда на пляж!

Девушка приглашающе махнула рукой и быстро направилась под гору, к выходу из парка.

Мы с летчиком переглянулись. Борода лишь пожал плечами и вопросительно уставился на меня. Я ответил полной взаимностью. Никогда еще не замечал за Проблемой страсти к выжиганию лесопарков. И вот что самое противное, твердо верил, что ей сейчас это под силу. Если Тьянь и врет, это не тот случай.

Догнали Проблему мы быстро, но до пляжа без приключений, конечно же, не дошли. Тьянь не знала, а Борода, наверное, забыл, но кроме отдыхающих, в Сочи довольно много аборигенов, то есть местных жителей. Чтобы вести над ними надзор (отдыхающие как привилегированная каста в надзоре не нуждаются), придумана муниципальная милиция. Та раскатывает по городу на карах и электротабуретках, блюдя закон и отлавливая неугодных городу элементов.

Ближайшему наряду посчастливилось наткнуться сразу на трех таких элементов, которые шустро выбрались из-под входной арки дендрария и решительно направили ноги к серому полотну Курортного проспекта.

Неприметный поначалу кар осветился огнями фар, затем замигала красно-синяя люстра на крыше. Раздался короткий гудок клаксона, и усиленный динамиком голос приказал немедленно остановиться на тротуаре. Мы послушно замерли.

Машина, чуть слышно шелестя покрышками, подкатила ближе и остановилась. Из правой двери вышел служитель порядка. В отличие от разнузданных дальневосточников, куда не добралась суровая пята дисциплины, местный представитель власти выглядел строго по уставу. С иголочки выглаженный серый мундир, белоснежная сорочка, синий галстук, фуражка с высокой тульей.

И очень неприятная штука, пристегнутая к правому предплечью — портативный мышечный релаксант. Иначе — парализатор. Другого оружия милиция не носила, не было необходимости. Можно до потери голоса ругать нынешнее правительство и обзывать его тоталитарным и губящим свободу личности, но порядок режим Владимирова навел. В крупных городах европейской части страны уж точно.

— Добрый вечер, господа, — поздоровался милиционер и козырнул. — Четвертое отделение муниципальной милиции Сочи, лейтенант Козырев.

— Здравствуйте, — сказал Борода. Я ограничился кивком, Проблема вовсе никак не реагировала.

Милиционер махнул рукой в сторону парка.

— Дендрарий закрыт с восьми, а сейчас почти одиннадцать. Могу узнать, почему задержались?

— Да вот, засиделись мальца, лейтенант, — сказал Борода чистую правду. Правда, кое-кто из нас скорее залежался чем засиделся.

— Так засиделись, что не слышали оповещения со столбов? Полчаса гремело, из машины слышно.

— Ну, извиняй, лейтенант, — улыбнулся летчик. — Только из Хабаровска, там такой красоты и близко нет. Сидели, дышали воздухом. Честно, очень лениво уходить.

Лейтенант понимающе кивнул. Оглядел окрестности, никого вокруг не обнаружил. Снова обратился к летчику.

— Документики, пожалуйста. Все трое. Не торопитесь, не спешите. Медленно достаем по очереди и предъявляем.

Милиционер снял с пояса портативный сканер, а я сжал зубы. Сейчас что-то будет. Если у Бороды с документами и все в порядке, то я наверняка уже в федеральном розыске. Про Тьянь, путешествующую вообще без каких-либо удостоверений, и говорить не приходится.

Борода поковырялся с одеждой, достал военный жетон и протянул милиционеру. Тот прислонил к нему сканер, считал данные с экрана.

— Виталий Самуилович, значит. Прописка наша. Постоянное проживание — хабаровский военный округ. Летчик, да?