Когда я говорю, что Россию пора доверить русским, то имею в виду тот печальный факт, что до последнего времени судьба России решалась людьми, которым было не жалко своей Родины, которые получали удовольствие от запущенного ими процесса самораспада страны.

И третий вопрос, третья проблема, которая требует прояснения. Это, конечно, причины прежней, да и нынешней слабости патриотов, защитников России. Конечно, существует множество объективных причин, которые как раз и проявились в последние годы жизни СССР. Большевистская революция была направлена прежде всего против русской национальной элиты, против той части русской интеллигенции, русского народа, которая обладала национальным, патриотическим сознанием. У русских как имперской нации не успело сложиться развитое национальное сознание. Помните: “мы тамбов­ские, до нас немец не дойдёт”? Далее. Не забывайте, советская власть, совет­ская пропаганда, за исключением короткого периода Великой Отечественной войны, боролись не только с РПЦ как опорой русскости, но и с традициями русского патриотизма. Во всех республиках создавалась и укоренялась национальная, этническая элита, а в рамках РСФСР велась прямо противо­положная работа, искоренялись всяческие попытки говорить и писать о специфических особенностях, интересах, проблемах подавляющей части населения, то есть великороссов.

Не забывайте: организованное Сталиным дело против так называемой “ленинградской группы” на самом деле было делом против возрождающейся в рамках СССР русской национальной элиты. Только спустя два десятилетия, в конце шестидесятых, вокруг журнала “Молодая гвардия”, а потом вокруг издательства “Молодая гвардия” и журнала “Наш современник” снова начала объединяться русская национальная интеллигенция.

К моменту распада СССР Российская Федерация, в отличие от всех других республик, оказалась без сплочённой и организованной русской националь­ной элиты.

Нельзя забывать и то, что русские не имели опыта защиты своих особых интересов в рамках Российской империи. Они, великороссы, конечно, никогда не были привилегированной нацией в рамках империи, созданной Петром I. Но тем не менее они никогда не были и самой страдающей нацией. И только после распада СССР, особенно после расстрела Белого дома в октябре 1993 года, выявилась во всём своём драматизме правда, о которой говорили все без исключения выступающие на нашем съезде, — правда, состоящая в том, что русские ощущают себя чужими в русском государстве. Никто не защищает русских детей от насилия либерального телевидения, прославляющего нигилизм, предательство, безыдейность и бездуховность. Никто не интересуется последствиями (для русской нации) ускоренной и разрушительной приватизации. Никто не интересуется судьбой русской провинции, русской деревни и т. д.

На протяжении пятнадцати лет представители либеральной элиты открыто глумятся над достоинством российской нации, о русских говорят только в уничижительном тоне. Изобличение так называемого “русского архетипа” в “косности”, “авторитаризме” и даже “ксенофобии” и “антисемитизме” стало признаком хорошего тона, пропускным билетом в так называемое либе­ральное сообщество. С экранов телевидения — в равной мере это относится и к радиостанции “Эхо Москвы” — мы слышим, что “русские не хотят частной собственности потому, что не умеют работать”. Даже якобы патриотический ТВЦ приглашает экспертов, которые настаивают на том, что воровство является характерной чертой русской нации.

И самое страшное состоит в том, что у представителей патриотической интеллигенции, как правило, нет ни воли, ни умения корректно, с достоинст­вом отстоять честь и русской нации, и просто русского человека. Порой всё сводится к ругани, к ярлыкам, что подтверждает излюбленное утверждение наших оппонентов о маргинальности российских патриотов и патриотического движения в целом.

На мой взгляд, именно европейская христианская система ценностей, с которой воюют сторонники особого русского пути, даёт все возможности для корректной, даже политкорректной защиты интересов русской нации. Решающее значение здесь имеет христианская, европейская идея равного морального достоинства и каждой человеческой личности, и каждой нации. Для нас в нашей борьбе с либералами огромное значение имеет гегелевская идея, согласно которой высшим достижением нации, высшим достижением её политического развития является создание национального государства.

Что из этого следует? Очень многое. Во-первых, признание того, что при всём формальном равенстве всех граждан Российской Федерации необходимо учитывать, что русские являются государствообразующим этносом. Это не дает особых политических и социальных привилегий рус­ским, но русскость русского государства обязывает все другие народы, населяю­щие нашу многонациональную страну, считаться с природой, истори­ческой особенностью нашего государства.

Да. У нас все традиционные конфессии равны. Но одновременно все должны считаться с тем, что православие сыграло решающую роль в форми­ро­вании и русского государства, и русской нации, и русской культуры. Все народы нашей страны должны считаться с тем, что наше главное достижение — русская культура — сложилась под влиянием православия, православной этики; что и татарин Державин, и полуполяк Гоголь, и еврей Шестов творили и создавали православную культуру.

Оставаясь в рамках европейского учения о национальном государстве, легко доказать, что нигилистическое отношение к православию равносильно покушению на достоинство русского, государствообразующего этноса. Оставаясь в рамках европейского гуманизма, легко доказать, что у русской нации, несмотря на то, что она составляет большинство, есть свои специфи­ческие проблемы, интересы, что эти проблемы и интересы должны быть предметом публичного обсуждения.

В своих статьях я показал, что фобии малой нации по отношению к большой тоже являются ксенофобией и подлежат осуждению.

Наша задача сегодня состоит в том, чтобы использовать все наши возможности, в том числе и возможности европейского гуманизма, возможности европейской христианской культуры для защиты интересов и достоинства русской нации.

Настало время думать, работать; настало время для полнокровной духовной жизни.

СТАНИСЛАВ  КУНЯЕВ

Наш журнал — ваш журнал

Жизнь наша, друзья, стремительно теряет национальную русскую сущность. Чужие люди становятся собственниками наших предприятий, тренерами и игроками футбольных и хоккейных команд, иностранные режиссёры ставят спектакли в наших театрах, голливудские актёры играют в наших фильмах. Престарелые рокеры оккупировали и кремлёвские дворцы, и Красную площадь... Военный ансамбль исполняет марш морских пехотинцев Америки... Вы представляете, чтобы американский военный хор исполнял “Варяга” или “Прощание славянки”?!

Но две структуры ещё остаются национально-духовным оплотом нашей судьбы — церковь и литература. А потому ответственность за будущее на писателях. Несмотря на их сегодняшнее весьма печальное существование, все-таки остаётся исторической.

*   *   *

Готовясь к разговору о журнальной жизни России, я познакомился с ней, сначала возрадовался, но потом впал в отчаянье.

Около 80-ти литературных журналов и альманахов издаётся сегодня в России. Цифра внушительная. Однако общий тираж всех изданий не достигает и 60—70 тысяч. Это всего лишь четверть тиража журнала “Наш современник” образца 1989 года.

Вот они — самые “многотиражные” издания Великой Русской Провинции: журналы “Север” и “Подъём” — по 1 тысяче экземпляров; “Сибирские Огни” — 1200; “Кубань” — 2 тысячи; “Урал” — 1200; “Дальний Восток” — 1300. “Дон” — 500. Все они издаются при поддержке местных администраций. Вроде бы хорошо. Есть надёжный источник финансирования. Но позвонил я недавно в Воронеж Ване Евсеенко: “Ваня! Что-то давно очередной номер “Подъёма” не получаю”. А в ответ слышу: “Выкупить из типографии не можем. Администрация денег не даёт”. А всего-то денег — 25—30 тысяч рублей... Да и подписки полноценной на эти издания нет. Отпечатают тираж — и лежит он в редакционных комнатах. В лучшем случае какая-то часть идёт в местные библиотеки, какая-то раздаётся даром на литературных праздниках, какая-то по истечении времени списывается в макулатуру.