Енукидзе был во властных верхах деятель известный и влиятельный. По служебному положению и давним партийным связям он знал, что называется, “всех”. Поворот Сталина от интернациональной мировой революции к национально-государственной идее не устраивал Енукидзе, как и многих его сотоварищей. Отсюда один лишь шаг до создания и объединения круга недовольных Сталиным и его политическим поворотом. Разумеется, то не был “Заговор Фиеско в Генуе”, не мальчишки его затевали, а опытные конспираторы. В число осторожных заговорщиков входили отдельные партийные деятели — И. Пятницкий (Таршис), Р. Эйхе и др., военные чины (впоследствии проявившиеся в “деле Тухачевского”), ответственные работники НКВД, за которыми в отдалении маячил коварный Ягода.

“Кремлевский заговор”, как это обычно и бывает, раскрылся случайно. Расследование возглавил Н. Ежов, ставший именно с 1 февраля 1935 года секретарем ЦК ВКП(б). Поначалу всё закончилось полумерами, Енукидзе и Петерсон были удалены из Москвы с понижением, но оставлены в партии. Однако Сталину и его твердым сторонникам стало ясно, что круг их противников широк и что они готовы на самые решительные действия. Дальнейшее хорошо известно из реальной истории.

Что ж, уместно подвести предварительные итоги. И о значении сталинских преобразований в середине 30-х годов, и о популярной когда-то книге “Дети Арбата”. Что же получится “в сухом остатке?”

Книгу эту давно не переиздают, критика о ней не поминает, в учебники литературы она так и не вошла. Более того, уже в июле сего года о романе Рыбакова-Аронова вспомнил вдруг социолог Лев Гудков. И не где-нибудь, а в сугубо еврейской “Ноге” (“Новой газете” то есть). Сказал, как приговор зачитал: “Дети Арбата”? Это несерьёзно, поверхностно, это, по существу, социалистический роман”. Приговор этот мы обжаловать не станем…

А вот о преобразованиях в Советском государстве в тридцатых и соро­ковых годах можно было бы сказать старомодной фразой: “Дело Сталина живёт и побеждает!”. Уже в людской памяти, как пример для потомков. В частности, ныне живущих.

Александр РЕПНИКОВ,

кандидат исторических наук

“НАСЕЛЕНИЕ...

ПОЛОЖИТЕЛЬНО ОТНОСИТСЯ

К ПРОВОДИМОЙ ОПЕРАЦИИ”

“Депортации польских граждан из Западной Украины

и Западной Белоруссии в 1940 году”. Варшава—Москва, 2003.

27 февраля 2004 года в Культурном центре ФСБ России состоялась встреча с редакционной коллегией и авторским коллективом сборников “Польское подполье на территории Западной Украины и Западной Белоруссии 1939—1941 гг.” (т. 1, 2. Варшава—Москва, 2001) [1] 1 и “Депортации польских граждан из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1940 году” (Варшава—Москва, 2003).

Сборник, посвященный депортации польских граждан, является продол­жением вышеназванного двухтомного издания. В его подготовке приняли участие известные российские и польские историки: Владимир Виноградов, Василий Христофоров, Наталья Перемышленникова, Енджей Тухольский, Бэрнадетта Гронэк и другие.

В рецензируемом издании подробно описываются конкретные шаги советского руководства по установлению нового режима на территории Западной Украины и Западной Белоруссии в процессе советизации этих областей. Насильственному выселению в глубь СССР подвергались представители бывшей польской администрации, военные и политические деятели, помещики и фабриканты, офицеры, сотрудники спецслужб, полицей­ские, жандармы, пограничная и лесная стража. Были депортированы также так называемые “осадники”, получившие за участие в войне с Советской Россией в 1920 году земельные наделы в западных областях Украины и Белоруссии, белоэмигранты, украинские националисты и деклассированные элементы.

В книге содержится материал о трех депортациях, проведенных в феврале, апреле и июне 1940 года. Первая охватывала военных осадников и лесников, вторая семьи военнопленных из трех спецлагерей, а также семьи политических заключенных из тюрем Западной Украины и Западной Белоруссии и семьи военнослужащих, бежавших за границу. Третья — беженцев с территории Польши, оккупированной немцами, среди которых самой многочисленной группой оказались польские граждане еврейской национальности.

Только сейчас стало возможно назвать точное количество польских граждан, подвергшихся репрессиям. Польские историки называли цифры, в 3—4 раза превышающие реальное количество репрессированных. По официальной информации, подготовленной НКВД СССР 6 августа 1940 года, количество выселенных составляет 292513 человек. Отметим, что значи­тельное снижение реальных цифр по сравнению с теми, которые назывались ранее, отнюдь не преуменьшает тяжесть испы­таний, выпавших на долю польского населения.

У депортируемых изымались оружие, антисоветская литература, валюта, драгоценные металлы. В оперативной сводке за подписями заместителя народного комиссара  внутренних дел СССР, комиссара госбезопасности 3-го ранга В. Н. Меркулова и народного комиссара внутренних дел УССР, комиссара госбезопасности 3-го ранга И. А. Серова сообщалось: “По данным на 18 часов [11 февраля] 1940 года сообщаем итоговые данные о количестве отобранного оружия, контрреволюционной литературы и валюты у выселяемых осадников и лесников:

1. Отобрано оружия: винтовок — 76, револьверов — 81, охотн[ичьего] ору­-жия — 65, холодного оружия — 58, мелкокалиберных винтовок — 4, гранат — 7 шт., патронов разных — 1760 шт., пироксилиновых шашек — 10, пироксилина — 1 кг.

2. Изъято контрреволюционной литературы 158 экземпляров.

3. Изъято валюты — 255 руб. золотом царской чеканки, 10 американских долларов, 5 польских злотых золотом, 7958 злотых польским серебром, 50 шт. серебряных иностранных монет, 5 килограмм[ов] серебра, 1 неболь­шой слиток золота”.

Реакция на происходившие события была различной. В докладной записке НКВД УССР от 12 февраля 1940 года об итогах операции по выселению осадников и лесников было зафиксировано высказывание телеграфистки почты Нежинской, сделанное на работе: “Я проходила мимо железно­дорожного моста и не могла без слез смотреть, как мучаются дети и женщины осадников. Ведь они ни в чем не виноваты. Сейчас выселяют осадников, потом будут жен офицеров, полицейских, так как выдача паспортов будет проходить с целью выявления неблагонадежных и их ареста. Я бы этих красноармейцев рвала по кускам и растерзала бы их”. Сами осадники признавали: “Выселения мы давно уже ожидали...”; “Нас выселяют только потому, что мы поляки, а в наши дома хотят вселить украинцев. Хотя Совет­ская власть утверждает, что для нее все национальности равны, но это только слова, на самом деле власть заботится только об украинцах”. С другой стороны, оперативные сводки, направленные народному комиссару внут­ренних дел СССР Л. П. Берия, сообщали: “По имеющимся сведениям, бедняц­кое население, особенно украинское, положительно относится к проводимой операции; имели место случаи задержания населением бежавших осадников”. Приведем еще несколько высказываний, зафиксиро­вав­ших отношение местного населения к депортации: “В течение 10 лет они пили нашу кровь, следили за каждым нашим движением и доносили польским жандармам и помещикам. От них не было нам жизни, и лишь теперь мы от них навсегда избавились”; “Осадники... издевались над украинцами, позаби­рали у нас лучшие земли”; “Это правильно делается. Довольно они пожили панами и поиздевались над украинским населением”.

Во время депортации семей репрессированных, проводимой 13 апреля 1940 года, было запланировано “произвести выселение в районы Казахской ССР сроком на 10 лет всех членов семей содержащихся в лагерях для военнопленных и в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии — бывших офицеров польской армии, полицейских, тюремщиков, жандармов, разведчиков, бывших помещиков, фабрикантов и крупных чиновников бывшего польского государственного аппарата”. Народный комиссар внутренних дел БССР, комиссар госбезопасности 3-го ранга Л. Ф. Цанава отмечал в докладной записке Л. П. Берия, что местные жители в западных областях не только положительно восприняли проведение депортации, но и “охотно указывали месторасположение домов выселяемых и вызывались в проводники и в качестве понятых при обысках”.