Возрожденная перед концом истории Россия должна поставить весь мир перед наглядным выбором между добром и злом, чтобы дать достойным людям во всех народах последнюю возможность спасения. Россия не в силах обернуть вспять апостасию, но в силах стать последним маяком Истины: “И свет во тьме светит, и тьма не объяла его” (Ин. 1, 5).

Конечно, хранить Божественные истины веры, ее благодатные дары и древние святоотеческие устои – а именно такова обязанность народа русского, промыслительно возложенная на него Самим Богом, — непросто. Для этого необходим тяжелый душевный труд – труд христианского подвижничества и покаяния, державного мужества и стойкости. Но лишь такой труд придает духовный смысл человеческой жизни, показывает ее высшую ценность и проясняет ее великую, вечную, небесную цель. Только созидательный труд, христианский подвиг истинного благочестия, которое сильнее всего в этом мире, по свидетельству Священного Писания (Прем. Сол. 10, 12), патриотизм, направленный на созидание Отечества, станут реальной опорой русской государственности и явятся тем цементом, которым может быть скреплено здание всеправославного дома во главе с Россией. Видя же наше благое произволение, Господь подаст нам разум и силы для своего служения. Такова воля Божия о России.

Пусть знают все народы мира, что мы — народ-богоносец, что Россия – Дом Пресвятой Богородицы.

Предстательством Пречистой Богородицы, молитвами всех святых, в земле Российской просиявших, да поможет Господь Бог России!

[1] 2 Публикуется в сокращении.

ИРИНА МЕДВЕДЕВА, Татьяна ШИШОВА

БАШНЯ ТЕРПИМОСТИ

Одно из модных словосочетаний сегодня — “информационный повод”. С него и начнем.

14 января 2003 г. в музее им. А. Сахарова открылась выставка “Осторожно, религия!”. Название вполне соответствует принятым в правозащитной среде политическим лозунгам типа “Осторожно, диктатура!” или “Осторожно, фашизм!”. И вызывает необходимые ассоциации. “Склейка” топорная, примитивная: религия уравнивается с фашистской диктатурой.

Принудительная толерантность

Хотя каких уж особых изысков можно было ожидать от участников такой экспо­зиции, один из которых, А. Тер-Оганьян, пять лет назад орудовал топором в буквальном смысле слова, разрубая на выставке в Манеже иконы и преподнося это как новое слово в искусстве перформанса? А другой (О.Кулик) в какой-то момент своей творческой биографии так примити­визировался, что голым встал на четвереньки, залез в клетку и, изображая собаку, гастролировал по цивилизованному миру. Американцы оценили фантазию художника по достоинству. Они приезжали в Нью-Йорк из самых дальних штатов, чтобы посмотреть, как собака-Кулик жадно лакает из миски, рычит и гавкает, грызет кость и отправляет свои естественные нужды. Неко­торые зрители русского перформанса рыдали от умиления и признавались, что в Америке давно не было такого чудесного, трогательного зрелища.

Остальные участники выставки в музее Сахарова (их было около сорока) пока не обладают мировой известностью, но, вероятно, на нее рассчитывали.

Впрочем, не будем расписывать мерзкую акцию. О ней и так достаточно судили-рядили на телевидении и в прессе (“Наш современник” осудил ее в январском номере за 2004 год. — Ред. ). Так же как о событии, положившем конец святотатству. Пришли шестеро мужчин, которые поступили так, как должен поступить любой верующий человек, увидев глумление над своими святынями: они их, как могли, защитили. Нет, не взорвав выставочный зал и даже не двинув в челюсть хотя бы одного из “творцов”, а лишь замазав особо пакостные места краской из баллончиков. Да еще написав кое-где той же краской нелицеприятные, но справедливые слова про виновников безоб­разия...

Милиция приехала незамедлительно, через 4 минуты после вызова, и схватила “вандалов”. Как сказал потом на пресс-конференции директор музея Ю. Самодуров, “такая милиция меня устраивает”. На той же пресс-конфе­ренции, которую провели “жертвы вандализма”, журналистам раздали текст заявления. В нем, в частности, говорилось: “Музей и общественный центр имени Андрея Сахарова и все участники выставки “Осторожно, религия!” считают абсурдом обвинения нас в желании оскорбить чувства верующих”. А “погромщиков... что бы они о себе ни говорили, нельзя считать православ­ными христианами — они хулиганы”.

На пресс-конференции много раз звучало слово “толерантность”. Можно сказать, оно не сходило с уст, было центральным, ключевым. Именно она, толе­рантность, в качестве наивысшей добродетели противопоставлялась вандализму погромщиков. А ведь совсем недавно большинство людей и слыхом не слыхивало ни про какую толерантность. Не знали, с чем ее едят. Теперь же пропаганде толерантности придается такое большое значение, что она вот-вот может стать предметом специального изучения в школе. Министерство образования РФ при поддержке ЮНИСЕФ осуществляет государственную программу “Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе”. С 2000 г. издается “Библиотека психологии и педагогики толерантности”, ответственным редактором которой является А. Г. Асмолов, в свое время стоявший у истоков так называемого “полового воспитания российских школьников”. Кто знает, может, бывший замминистра образования в недалеком будущем получит портфель министра толерантности?

Что ж, пора, наверное, поинтересоваться значением этого новомодного слова. “Tolero” — переносить, терпеть, поддерживать, сдерживать, кормить. Отсюда: “tolerans”, “tolerantis” — терпеливо переносящий, выносливый. “Tolerantia” — терпеливость, терпение”. (Латино-русский словарь. М., Флинта, Наука, 1999.)

Теперь заглянем в “Биологический энциклопедический словарь” (М., Боль­шая российская энциклопедия, 1995 г.): “Толерантность” (от лат. “tolerantia” — терпение) — иммунологическое отсутствие или ослабление иммунологического ответа на данный антиген при сохранении иммунореактивности организма ко всем прочим антигенам. Термин введен в 1953 г. П. Медаваром для обозна­чения “терпимости” иммунной системы организма”.

Примерно в те же годы понятие толерантности появилось и в западной пси­хологии с легкой руки сторонников биологизаторской теории — таких, например, как Розенцвейг. Вкратце суть сводится к следующему. Если человек сталкивается с чем-то вызывающим у него чувство протеста, неприя­тия, возмущения, то он должен “канализировать” эти негативные чувства в русло, безопасное для объекта (или субъекта) возмущения. Такое умение было названо “толерантностью”. Помните, как воспитывали толерантность в Японии? Рабочий, которого оскорбил начальник, должен был потерпеть до обеда, а потом в специальном кабинете психологической разгрузки ему предоставлялась возможность “канализировать” свою агрессию, отдубасив резиновое чучело оскорбителя.

Что же означает пресловутая толерантность сегодня и зачем ее так уси­ленно закачивают в общественное сознание? Ныне это объемное, комплексное понятие, вобравшее в себя и “ослабление иммунологического ответа (т. е. сопротивления) на данный антиген”, и канализацию протеста в безопасное русло, и, конечно, терпение, но об этом позже.

Применительно к нашему обществу в роли “антигенов” выступают явления, разрушающие культуру, традиционный уклад, привычные представления о должном и недолжном, о дозволенном и запретном, о добре и зле. Что такое мат, который наши прогрессисты решили интегрировать в литературную речь? — Типичный антиген. И сопротивляемость, иммунность общественного организма по отношению к мату заметно снизилась. Общество стало более толерантным. Мало того, что приблатненные подростки, не боясь замечаний взрослых, громко сквернословят на улице, так теперь и мужчины вполне респектабельного вида беззастенчиво матерятся при женщинах, а те благодушно улыбаются или отвечают тем же.