В заседаниях принимали участие А. Сметона — бывший президент Литвы, К. Р. Пушта — бывший министр иностранных дел Эстонии, А. Бильманис — “полномочный посол” Латвии в США, эрцгерцог Австрии Отто фон Габсбург, А. Грановский — президент организации по возрождению Украины, Л. Ди­митров — председатель “Македонской политической организации США и Канады”, представители польской эмигрантской элиты, бывшие государст­венные чиновники Чехословакии и Румынии, О. Яши — бывший министр национальностей Венгрии и другие. Председателем этой важнейшей группы был Г. Ф. Армстронг, членами — А. Даллес, У. Мэллори. Представленные в Совете “нации” не совпадали с государствами на официальной карте Европы до начала гитлеровской агрессии, что лишний раз позволяет трактовать Атлантическую хартию отнюдь не как требование отвергнуть результаты гитлеровских завоеваний и вернуться к положению ante bellum (до войны), а воспользовавшись этой агрессией, объявить пересмотр довоенных границ и карты Европы. Именно на эти “буферные” восточно- и центральноевропейские силы будет сделана главная ставка США в расширении НАТО в 90-е годы после краха России-СССР.

Судя по всему, еще до Пёрл-Харбора и задолго до окончания войны в США лидеры американских деловых и политических кругов через свои наиболее квалифицированные организации приступили к активной разработке планов послевоенного устройства Европы и экономического и политического присутствия в ней США.

Принято в целом считать, что окончательное стратегическое решение США “остаться” навсегда в Старом Свете и инкорпорировать роль, интересы и потенциал Западной Европы в свою глобальную стратегию, составной частью которой стало поощрение и европейской интеграции, и “единой Европы”, оформилось лишь в 1946 году. Еще в 1944 году впечатление о возможности возврата США к “изоляции”  было распространено даже в самых верхних эшелонах внешнеполитического ведомства Великобритании. Об этом свиде­тель­ствуют переписка британских эмиссаров в Европе с А. Иденом о будущем европейском устройстве, а также некоторые материалы советских архивов, показывающих, что в беседах Молотова с Бирнсом – государст­венным секретарем США — советская сторона выражала беспокойство возмож­ным решением  США “замкнуться в своей скорлупе”.

Однако секретные меморандумы Совета по внешним сношениям говорят о том, что те круги, которые занимались панорамным стратегическим планиро­ванием не только внешней политики, но места США в грядущем периоде мировой истории, еще в начале войны, задолго до того, как к этому склонился Государственный департамент и конгресс, постулировали заинтересованность США в “интеграции” Европы и в универсалистских структурах, которые США должны контролировать и направлять.

Важнейшей стороной деятельности Совета стало мировоззренческое программирование специфическими методами – выработка базовых аксиом и клише в сознании научной и общественно-политической элиты через свои издания, особое место среди которых занимает журнал “Форин Афферз”. Авторитетность журналу придало не только высокое качество публикуемых аналитических материалов и статей ведущих имен американского полити­ческого и политологического сообщества. Журнал превратился в форум, на котором обкатывались внешнеполитические концепции, доктрины и инициа­тивы, которые только что стали или вскоре должны были стать внешне­полити­ческим курсом США. Что было первичным – вопрос сложный.

Публикация в “Форин Афферз” делала новое имя авторитетным, а суждения, в нем высказанные, привлекали внимание как мнение, разделяемое частью государст­венных ведомств. Именно в журнале “Форин Афферз” в 1947 году была опубликована анонимная статья, принадлежавшая Джорджу Кеннану — “Истоки советского поведения”, где сформулирована “доктрина сдерживания” 1947 г.

В 1963 году тот же Дж. Кеннан поместил статью под названием “Полицент­ризм и западная политика”, где предлагалось стимулировать постепенный отход восточноевропейских участников Варшавского пакта от Москвы через формирование из них более самостоятельных центров силы. В соответствии с этой концепцией США всегда отказывались вести дело со всем блоком, чтобы не повышать наднациональную роль СССР и его влияние, и даже пошли на смягчение закона о торговле стратегическими товарами в отношении фрондирующих партнеров в Варшавском пакте. Доктрина эта действовала до ввода войск в Прагу в 1968 году.

Легковесные и исключительно идеологические комментарии по поводу очередной годовщины этих событий обошли как главный смысл этой акции со стороны СССР, так и главный итог ее для позиций СССР и международных отношений. Понимая, что Запад выжидает, пока пражская “весна” перейдет в жаркое “лето” и Прага будет готова выйти из Варшавского договора, СССР показал Западу, что готов даже ценой очевидной потери престижа в общест­венном мнении и антирусских настроений в самой ЧССР, ценой нарушения международного права подтвердить свой контроль над геополитической зоной ответственности, определенной не только Сталиным, но и Черчиллем и Рузвельтом, и не допустить распада военно-стратегического пространства. США, проинформированные об акции самим советским руководством, признали эту сферу, в отличие, скажем, от Афганистана, вход в который был воспринят как расширение зоны коммунистического влияния.

Крах иллюзий на отрыв поодиночке социалистических стран от СССР привел США к разрядке. Прямыми результатами ввода войск в ЧССР были договоры ФРГ и СССР 1970 года, последующие договоры ФРГ с Чехословакией об объявлении Мюнхенского сговора недействительным, визит Р. Никсона в Москву, встреча во Владивостоке, весь комплекс договоров в области ядерного разоружения, включая его фундамент – Договор о противоракетной обороне 1972 года и Протокол к нему 1974 г. Эта акция побудила Запад подтвердить в Заключительном акте Хельсинки незыблемость послевоенных границ и реалий в обмен на согласие СССР на сокращение вооружений в Европе. (С такими же целями — подтвердить свой контроль над некими ареалами — США вводили войска в Гренаду и т. д.)

В конце 60-х годов на страницах “Форин Афферз” появляется имя З. Бже­зинского, которого извлек из безвестности Дэвид Рокфеллер — человек, занимающий весьма важное место в конструировании идеологии глобализма и ее институционализации. Финансово-промышленный магнат, глава одного из крупнейших банков “Чейз Манхэттен”, он являлся в течение ряда лет президентом Совета по внешним сношениям.

В деятельности Совета по внешним сношениям можно проследить ступени развития доктрины глобализации, к осуществлению которой мир нужно было подготовить. Уже в 60—70-е годы пробиваются на поверхность всходы целенаправленной работы всего ХХ века по консолидации и созданию наднациональных механизмов контроля над общемировым развитием, в которых стратегия отдельных стран была бы незаметно подчинена постав­ленным целям. Задача эта связана с панорамными расчетами ведущих сил Запада, которые они вели с начала века в отношении своего политического и экономического будущего. Между двумя мировыми войнами речь шла о рычагах воздействия на оформление нужного идеологического, политического и экономического облика мира, об условиях накопления экономической и финансовой мощи. Этому служили паутина Хауза — Вильсона — Ллойд-Джорджа, создание Совета по международным отношениям. В этот период были испробованы и первые международные политические и финансовые учреждения — Лига Наций и Банк международных расчетов . Созданный планом Юнга (председателем Совета в 20-е годы) якобы для решения репарационного вопроса, Банк успешно институционализировал ведущую роль в европейской политике англосаксонского финансового капитала.

После Ялты и Потсдама Запад потратил огромные ресурсы для компен­сации нового соотношения сил. История плана Маршалла, интеграционных механизмов от Рима до Маастрихта, военного блока НАТО — хрестоматийна. Новым в этом процессе было не создание альянсов — традиционных форм мировой политики. Новым был их тип и уровень, ибо они не просто ограничивали, а необратимо размывали национальный политический и экономический суверенитет. Одним из первых “европейских сообществ” стало “Европейское объединение угля и стали” — сырья не только войны, но и всей экономики. Была создана военно-политическая матрица, которая задала экономическую структуру, потребности развития стран, обеспечила рост американского ВПК и ТНК, которые постепенно становились силой, оказы­вающей решающее воздействие на правительства стран базирования и принимающих стран, влияющей на мировую политику и экономику.