Вообще, что такое в данном случае заговор? Обязательное наличие нескольких стрелков? Как просто... А кто оставил без присмотра открытые окна на Элм-стрит и площади Дили? Разве неизвестно, что спецслужбы должны их контролировать во время проезда охраняемых особ? Более того: они должны были контролировать самого Освальда — у него даже имелся “куратор” из ФБР по фамилии Хости. Дело в том, что американцев, перебежавших в СССР, можно сосчитать по пальцам. И в госдепартаменте, и в ФБР на Освальда после его возвращения из СССР были заведены досье. Почему накануне приезда Кеннеди местное отделение ФБР не взяло бывшего перебежчика и снайпера под особую опеку? Что делал около полудня освальдовский “куратор” Хости? По официальной версии, он на одной из улиц Далласа поглазел на президентский кортеж, а потом отправился завтракать. Но вот в 14.30, когда Освальда привезли в полицейский участок и начался его допрос, беспечный Хости был тут как тут. Допрашивали Освальда кроме Хости еще двое: капитан полиции Фритц и агент секретной службы Соррелз. Вы думаете, существует протокол этого допроса? Он вообще не велся! Секре­тарей, по странному совпадению, уже распустили по домам, а три профессио­нала, допрашивающие Освальда, либо не умели этого делать, либо не хотели (что вернее).

Однако бардак, происходящий в Далласе, совершенно закрыла другая картинка. Теперь такое называют виртуальной реальностью. Президентский самолет все еще летел к Вашингтону, когда на экранах миллионов телевизоров появилось полицейское управление Далласа. Журналистов находилось в здании едва ли не больше, чем полицейских (хотя, по загадочному признанию Манчестера, далеко не все из них были журналистами). Представители снимающей и пишущей прессы занимали пять отделов на третьем этаже управления. Для них устраивали в подвале пресс-конференции, на которые приводили Освальда. Полицейские были воплощением открытости. Но удивительно: то, что позволили прессе, не позволили прокуратуре и адво­катам. Их за два дня так и не допустили к Освальду.

Его показания и ответы на пресс-конференциях звучали странно: он не признавал своей вины, но и не отрицал ее, он якобы “не понимал, что происходит”. Однако нельзя сказать, что он был неадекватен. Например, Освальд логично утверждал, что, зарабатывая на складе 1 доллар 25 центов в час, он не мог себе позволить купить “манлихер”. Но он не говорил, что такой винтовки у него не было. Он, скорее всего, темнил, на что-то намекал. На что?

На этот вопрос нам ответят кадры, снятые на первой пресс-конференции (они воспроизводятся и в фильме венгра Келети “Рыцари «Золотой перчатки»”, и в фильме Стоуна). Верхом на одном из столов сидит зализанный а lа Джонсон грузный человек в роговых очках и сверлит глазами Освальда. Это не журналист, не телевизионщик, не полицейский. Это будущий убийца Освальда Джек Руби, владелец двух стриптиз-шоу в Далласе. Как он попал на пресс-конференцию? В тот день виртуальных чудес он прошел в подвал полицейского управления, назвавшись представителем израильской прессы, точнее, переводчиком с английского на иврит (Руби был ортодоксальным иудеем). Если у Руби спрашивали пропуск, то он вручал полицейскому билет на стриптиз. Прокурор Гаррисон утверждал, что Освальд хорошо знал Руби, потому что он тоже был участником заговора. Теперь представьте, что испы­тывал Освальд, увидев своего приятеля прямо в полицейском логове, в нескольких метрах от себя. Он понял, что жизнь его в большой опасности — потому и замкнулся. Правда, это ему не помогло: 24 ноября Руби убил Освальда в подземном гараже полиции. Судьба самого Руби известна.

Что, это не похоже на заговор? А американцы все ищут “дополнительных стрелков”, которые, если и существовали, скорее всего, уже лежат в могиле.

Но все же главный вопрос: почему убили Кеннеди? Как правило, даже в самом сложном, запутанном деле истина лежит на поверхности, просто рядом с ней находится множество неправд. Впрочем, к этим головоломкам есть универсальный ключ: истина обычно дает знать о себе первой, а уж потом ее маскируют муляжами.

Среди десятков враждебных лозунгов, которыми встретили в далласском аэропорту президента и его свиту, был и такой: “Долой клан Кеннеди!”. Заметьте, не клику Кеннеди, а его клан . Кто здесь подразумевался: Роберт Кеннеди, министр юстиции, Эдвард Кеннеди, сенатор? Вероятно, и они тоже. Но прежде всего речь шла, конечно, о Джозефе Кеннеди, отце Джона, Роберта и Эдварда. Он был хитрым, жестоким, изворотливым бизнесменом, не уступавшим в изобретательности своим коллегам еврейского происхождения. Свою карьеру на государственной службе (он был послом в Англии в 1937—1940 годах) Джозеф Кеннеди очень удачно сочетал с предпринимательской деятельностью. Естественно, на Уолл-стрите сочли, что клан под общим руководством Кеннеди-старшего, имея в своем составе президента и министра юстиции, прижмет конкурентов так, что им небо с овчинку покажется. Все остальные обвинения в адрес Джона Кеннеди — что он “замаскировавшийся красный”, “католик, правящий протестантской страной” — были лишь элементами пропагандистской войны. Показательно в этом смысле высказы­вание бывшего президента США Трумэна: “Пусть будет хоть папа римский, но не папаша ” (то есть Джозеф Кеннеди).

Все президенты США до Кеннеди были, конечно, людьми состоятельными, но по американским меркам отнюдь не богачами. Это являлось своего рода негласным условием игры: ведь крупный предприниматель на высоком государственном посту получает исключительное преимущество перед своими конкурентами, даже если заявляет, что “временно отстранился от дел”. Этой хохме в исполнении господ Потанина и Березовского только у нас и верят.

Кеннеди был первым, кто презрел условия негласного договора. Предста­витель столь преуспевающего клана не должен был выдвигаться в президенты, а он выдвинулся и — победил. Его соперники в бизнесе испугались не только за свои банковские счета, они испытали что-то вроде праведного гнева, если слово “праведный” вообще подходит к воротилам Уолл-стрита.

Игра велась на слишком большие ставки. Прежде президенты, имевшие небольшой семейный бизнес, послушно проводили политику наиболее влиятельных монополий либо маневрировали между ними, искренне не помышляя ни о чем другом. Кеннеди же проводил свою политику и манипу­лировал другими финансовыми китами. Монополистов-сталелитейщиков Кеннеди согнул в бараний рог и то же самое предполагал сделать с нефтяными воротилами, обосновавшимися преимущественно в Далласе.

Более того, есть сведения, что в отношениях с нефтедобывающими стра­нами Кеннеди собирался перейти на “формулу Маттея”, по которой владелец недр получает 75 процентов средств от добытых нефти и газа, а нефтяная компания — 25. Это был бы страшный удар по международному нефтяному картелю, состоящему из пяти техасских и двух британских компаний. Они расплачивались по формуле “50 на 50”, а потом еще нажи­вались, продавая продукты нефтепереработки. Самого автора формулы “75 на 25”, итальянца Энрико Маттея, убили годом раньше Кеннеди, 25 октября 1962 года. А 4 ноября он должен был встречаться с президентом США...

Говорят, что если обвинение не подтверждается фактами, то проверяется временем. 40 лет, прошедшие со дня далласской трагедии, уже дали нам такую возможность. К настоящему времени некогда многолюдный ирландский клан значительно поредел. После Далласа последовали новые выстрелы, загадочные авто- и авиакатастрофы, несчастные случаи, сексуальные скандалы, пагубное пристрастие родственников покойного президента к алкоголю и наркотикам. В книге Нелли Блай “Мужчины клана Кеннеди” под фотографией Джона Кеннеди-младшего написано что-то вроде: “Последняя надежда клана Кеннеди”. Сегодня и его уже нет в живых. Надежд не осталось.

22 ноября 1963 года к власти в США пришли бандиты, владеющие техас­скими транснациональными нефтяными корпорациями. Личность президента, его принадлежность к республиканцам или демократам с тех пор перестали иметь какое-либо особое значение. Президент призван лишь озвучивать волю нефтяной преступной группировки. Если он будет “дергаться”, проявлять самостоятельность, как это позволил себе Никсон, ему моментально устроят “импичмент”, а если надо, то и убьют.