Алессандро Амадори приютил его в своем доме и никого к нему не пускал. Никто не Должен был приближаться к нему, даже друзья. Леонардо нуждался в одиночестве и покое. Злобные сплетни и суждения не должны были из Флоренции доходить до Фьезоле. Напрасно гонфалоньер пытался передать Леонардо послание, звучавшее, в сущности, как приказ.

— Леонардо нездоровится. Он во Фьезоле. Ему нужно сменить обстановку,— говорил каноник Пьеру Содерини.

— Но он должен исправить фреску. Возобновить работу.

— Сейчас он не может. Он нуждается в отдыхе,— отвечал каноник Алессандро.

Постепенно Леонардо оправился, и теперь все его помыслы были о летательном аппарате. Заратустра, разобрав аппарат, перенес его по частям во Фьезоле, в сарай каноника. Вместе с Леонардо он вновь собрал аппарат. Четырнадцатого марта Леонардо открыл свою записную книжку и после долгого перерыва сделал первую запись: «Видел кортоне — хищную птицу, которая пролетела над Барбигой». Затем короткое замечание о горе Чечеро, что на местном диалекте означает «лебедь», и снова ни одной записи.

По мнению некоторых источников, Леонардо так и не испытал свой летательный аппарат, он остался лишь «моделью» уменьшенных размеров. Между тем Джероламо Кар дано писал: «Тайну полета познав, многие летать пытались, но исход попыток был плачевным». (...Леонардо да Винчи, о коем выше говорилось, тоже попытался летать, но кончилось это плохо...).

Часть историков утверждает, что летательный аппарат был испытан в воздухе — кем и когда, точно неизвестно,— но что Леонардо сразу же убедился в непригодности своего изобретения.

Во Фьезоле же из поколения в поколение передается изустное предание о «Чечеро»— об искусственном лебеде, который однажды взлетел с одноименной горы, а затем рухнул в лес и пропал бесследно. Знают во Фьезоле имя и фамилию этого безумца, вздумавшего повторить подвиг Икара. Звали его Томмазо Мазини да Перетола, по прозванию Заратустра, и был он знаменитым механиком и верным помощником Леонардо.

Согласно традиционной версии, в которой истина переплетается с легендой, Леонардо больше не верил в свой летательный аппарат с машущим крылом. Его расчеты показывали, что невозможно одной лишь мускульной силой удержать аппарат и человека в воздухе. Он стал подумывать о летательном аппарате с неподвижным крылом, не закрепленным, правда, намертво. Такой аппарат мог бы парить в воздушных струях. Но верный Заратустра не в силах был примириться с тем, что столько труда, столько бессонных ночей у «искусственной птицы» были напрасны. Он не потерял веры в летательный аппарат и решил сам его испытать.

— Я сам его опробую и докажу вам, маэстро Леонардо, что наши расчеты были верными. Не бойтесь, я полечу по небу.

И он полетел. Заратустра — человек-птица разогнался и с голой вершины горы Чечеро взмыл в воздух. Томмазо Мазини, верный помощник Леонардо, проработавший с ним двадцать пять лет, больше ни разу не упоминается в записных книжках Маэстро. Легендарная история Заратустры оборвалась именно в те дни, и это ознаменовало новое поражение Леонардо.

Потрясенный случившимся, Леонардо вернулся во Флоренцию, твердо решив, однако, покинуть этот город, который относился к нему теперь со злобой и завистью.

Добрейший каноник Алессандро последовал за Леонардо во Флоренцию. Тщетно он уговаривал Леонардо написать картину для Изабеллы Гонзага, которая обратилась за помощью к великодушному канонику.

Леонардо продал вещи, отпустил учеников и попросил аудиенции у гонфалоньера.

— Маэстро Леонардо, когда вы собираетесь возобновить роспись стены?

— Вскоре, досточтимый мессер. Я хочу лишь просить вас об одном: отпустите меня на три месяца по делам в Милан.

— А если вы не вернетесь?

— Вернусь.

— Какие вы можете дать гарантии?

Леонардо вопросительно посмотрел на гонфалоньера.

— Если вы не вернетесь, вам придется уплатить Синьории 150 золотых дукатов штрафа.

— Я согласен.

Несколько дней спустя, Леонардо покинул Флоренцию. Был конец мая 1506 года. Его сопровождал Салаи. На третьем коне, навьюченном поклажей, везли и незаконченный портрет Моны Лизы.