И даже когда он с ног валился от усталости, ему приходилось браться за чтение. Яды, взрывчатые вещества, порошки, как природные, так и синтетические, способные навлечь болезнь или слепоту. Кислоты и основания. Седой старый Кот, сгорбленный и беззубый, наставлял его, как вывести из строя все, что угодно, — от двигателя танка до садового насоса.
Он научился лазать и драться при помощи лап. Дювалье приучала его всегда держать их в карманах старой куртки, и тогда, стоило ему вынуть руки, он уже был во всеоружии. Он ими царапался и отражал удары, и в конце концов лапы стали ему как близкие друзья. Но и этого еще было недостаточно. Дювалье тренировала его до тех пор, пока он не стал ощущать лапы как продолжение собственного тела. Парочка других Котов-практикантов лишь качали головой и потихоньку посмеивались над этим «пунктиком» Дювалье.
— Пустая трата времени, — сказал один из них за обедом. — Мне рассказывали, что лапы идут в ход в одном бою из сотни.
Веллес, услышав слова практиканта, резко повернулась к нему:
— И в этот единственный раз он уцелеет. А ты — нет.
Время от времени появлялся Рю и уводил Валентайна с собой — поработать над его сознанием. Сначала Валентайн должен был уменьшать свою ауру в состоянии покоя, а спустя какое-то время уметь это делать, когда бежал, карабкался вверх или даже орудовал мечом. Он усвоил азы подавления признаков жизни еще от старого Кота Эвереди, в то лето, когда был посвящен в Волки. А теперь он учился у Ткача жизни, который обучал самого Эвереди.
Рю устраивало, как Валентайн справляется с задачей в состоянии отдыха, но не в движении. Однажды вечером, когда Валентайн под присмотром Ткача переходил ручей, дно которого было усеяно острыми камнями, Рю поднял руку, делая знак остановиться.
— Ты все еще в себе, Дэвид.
Он снова не смог соответствовать известной шутке о том, что «хороший Кот всегда не в себе*.
— Ты ведь не курианин. Тебе не нужна аура, чтобы выжить. Как же ты ее чувствуешь?
— Аура — это много всего, Дэвид. Мысли, эмоции, ощущения, страх. Все это я могу воспринимать в той или иной степени. Как, между прочим, и ты. Здесь больше интуиции, чем разума. Порой я могу читать тебя так же просто, как ты читаешь печатный текст.
— Прости, я только что видел, как промелькнула рыба.
— Да забудь же ты хоть на минуту о своем пустом желудке.
Валентайн, стоя по щиколотку в воде, старался отрешиться от себя, стать частью ручья и камней, а не идущим но ним человеком.
— Энергия, которой они питаются, то, что мы называем жизненной силой, так же индивидуальна, как отпечатки пальцев, — продолжил Рю. — А вы выпускаете из себя наружу слишком много всего. Представь себя ветром в скалах, водой, текущей по своему руслу, тучей комаров вон над тем затонувшим бревном.
Валентайн вообразил, что он — часть водного потока. Рыба, которую он вспугнул, замерла, готовясь выпрыгнуть на поверхность заводи в надежде схватить что-нибудь съестное. Только вода, и камни, и форель…
— Перестань размышлять, Дэвид. Просто плыви.
Валентайн отдался на волю течения, не обращая больше внимания ни на рыбу, ни на комаров, и вскоре встал рядом с Рю.
— Уже лучше. Оглянись на камни и постарайся проследить свой путь сюда.
Валентайн сел на корточки и внимательно присмотрелся. Он зашел в реку и вышел из нее, не перевернув ни одного камешка, не оставив ни единого следа.
Он ничего не сказал, лишь почувствовал дуновение ветра.
— А теперь стань этим ветром, и мы снова поговорим уже на вершине этой горы, — сказал Рю, указывая на изрезанный известняковый склон.
Он тренировался и внутри дома — перепрыгивал с одной балки на другую со связанными за спиной руками.
— Главное — равновесие, Валентайн, — кричала ему снизу, из разделяющей их глубокой пропасти между полом и потолком, Дювалье, когда он, покачиваясь, старался удержать опору после прыжка. — Именно оно помогает увернуться от удара в бою, прочно удерживать винтовку и не производить шума при ходьбе.
Кошка по имени Кимбелайн — вся в татуировке, с бельмом на глазу и совсем безволосая (у нее даже бровей не было) — обучила его драться без оружия. В ее понимании это означало как можно скорее вооружиться всем, чем угодно, — вплоть до обрывка цепи или прочной палки. От нее Валентайн узнал, как уложить в бою врага, используя любую часть своего тела — от лодыжки до черепа (Кимбелайн называла череп «десятифунтовым кирпичом, который всегда под рукой»).
На шестой неделе пребывания Валентайна в Холле он получил свой багаж, отправленный со склада Второго полка, вместе с запертым на замок увесистым ящиком. Записка и ключ от замка пришли в конверте обычной почтой. Он взглянул на незнакомый почерк и вскрыл конверт. Вот что было написано в нем тяжелым угловатым почерком:
Дорогой Дэвид!
Эта посылка должна дойти до тебя невскрытой, иначе я буду вынужден пожаловаться на почтовую службу.
Я подружился с Молли и ее семьей. Они рассказали мне все, что случилось, и о том, как ты помог им в Висконсине. Нам повезло, что в Вининге живут такие люди, как Карлсоны.
У меня нет никого, кого можно было бы назвать семьей. Я не служил с твоим отцом, но знаю: он хотел бы, чтобы я по мере сил помогал тебе. Я отправляю с этим письмом моего очень близкого друга — свое любимое оружие, оставшееся егце со времен, когда я был Медведем у Йоргенсена. Этому оружию уже лет сто, и несколько раз его переделывали, но это до сих пор чертовски убойная штука, и я хочу, чтобы оно оказалось в твоих руках. Это старый советский ППД-40. Действует безотказно в любую погоду и в любом состоянии. Я прилагаю к нему диски на тысячу выстрелов, которые лично зарядил, и, кроме того, инструменты и болванку для отливки новых патронов. Также высылаю небольшую инструкцию — я ее сам для тебя составил. Полагаю, что этот ППД был захвачен немцами, когда они напали на Россию. Фашистам нравилось это оружие, и они его забирали всякий раз, когда была такая возможность. А уже наши войска отобрали его у немцев и привезли сюда. Я получил автомат от одного коллекционера в Миссури, который раздавал свое оружие направо и налево в «старые страшные дни 2022 года». Позже он научил меня, как обращаться с этим оружием.
Надеюсь, он тебе послужит так же верно, как служил мне. Следи за автоматикой — диск в шесть секунд опустеет, если ты оставишь спусковой крючок нажатым. Патроны можно достать у Реда в Форт-Смите, или на армейском складе в Пайн-Блафф, или же у Шарки в оружейных мастерских при Доме в Горе. Просто скажи, что тебе нужны патроны 7.62 х 25 или «тридцатка. А еще лучше — научись сам отливать пули. Так будет надежнее. И обязательно прочти инструкцию, малыш.
Ты мне всегда нравился, в те несколько месяцев, которые провел в Вините. Я уважаю тебя за то, как ты себя вел в той истории с гарпиями и капюшонниками, которые убили мальчишку Хельмов и твоих товарищей по трудовому отряду. Приезжай в любое время, в моем доме тебя всегда ждут постель и пиво.
Твой друг
Боб Бурн.
Валентайн вспомнил человека по прозвищу Тэнк, с которым познакомился четыре года назад, и ту кровавую ночь, когда погибла Гэбриэлла Чо, его первая мальчишеская любовь.
Он отогнал эти воспоминания.
Об оружии смутно упоминалось в последнем письме от Молли. Он вынул из конверта ключ и отпер ящик. Автомат был меньше карабина, но крепко скроен, с надежным деревянным прикладом. Ствол заключен в кожух с боковыми отверстиями. Между инструментами и инструкцией были вложены три тяжелые упаковки патронов. Он взял в руки оружие из грубой тяжелой стали. Над спусковым крючком имелась какая-то надпись на кириллице.
— Спасибо, Тэнк.
Тэнк приложил к ружью три диска и похожий на банан магазин. Полностью заряженный боекомплект содержал семьдесят один патрон. Валентайн бегло просмотрел инструкцию, состоящую из смеси военного жаргона и практических подсказок о том, как, например, заменить порванную пружину барабана или подложить кусочек кожи для смятения отдачи. Он разобрал автомат без усилий и обнаружил, что и собирается он так же просто. У Валентайна был богатый опыт по части самого разного вооружения, применяемого как бойцами Свободной Территории, так и их противниками. Ему понравилась простота ППД, но он сомневался, сможет ли использовать это экзотическое оружие. Приклад был совсем новым. Наверное, это и имела в виду Молли, когда писала, что Тэнк всю зиму мастерил что-то для Валентайна. Сверкающая свежей краской и полировкой изящная ложа была сделана из куска ясеня.
