С наступлением темноты он покончил с дровами и вернулся в дом как раз вовремя, чтобы пожелать спокойной ночи их любезному хозяину.

— Весь верхний этаж у вас с миссис в полном распоряжении. Я не люблю шататься вверх-вниз по лестнице чаще, чем это необходимо. У меня вполне при личная постель в конторе. Я показал ей, где взять простыни и все такое. Простите, если они чуток воняют нафталином.

Валентайн стал подниматься по скрипучей лестнице на второй этаж слегка пропахшего свиньями дома.

Наверху его ждали ведро горячей воды, мыло, таз и полотенце.

— У того, кто пользовался этим до меня, волосы были намного длиннее, — произнесла Дювалье, глядя на длинную прядь, застрявшую в щетке для волос, которую она держала в руке. Кошка завернулась в полотенце и развлекалась, разглядывая себя в трехстворчатом зеркале, установленном в маленькой спальне.

— Он вдовец. Он сказал мне это, когда мы складывали дрова. Ее звали Эллен, и у них было двое детей — Пол и Уинона. Жена умерла, когда рожала девочку. Дети погибли, сражаясь за Миссию.

Дювалье извлекла прядь волос из щетки и аккуратно положила на мраморную столешницу.

Валентайн прошел через холл в ванную комнату. Краны работали, хотя из них шла только холодная вода. И — приятный сюрприз — в доме было электричество. Похоже, дела у Саттона шли неплохо. Или же район между Фейетвиллом и Бобровой плотиной был обустроен лучше, чем большая часть Свободной Территории.

Он вымылся, вылив на себя ведро горячей воды, и вернулся в спальню.

— Итак, тебя назвали «миссис»? Она глянула на него из-под толстого стеганого одеяла.

— Мы с ним не обсуждали это всерьез. Он пришел к такому выводу, а я не стала его разубеждать. Секс мне не нужен. Но ты такой горячий, а ночь — холодная.

— Ну что ж, получай свою грелку. Можно выключать свет?

— Угу, — согласилась она, пряча лицо в перьевую подушку.

Когда он приподнял одеяло, чтобы лечь рядом, ее густой женский запах одновременно и успокоил, и возбудил его. Даже спрятав руки под подушку, он изучал ее по запаху. Закрыв глаза, он перебирал царящие в комнате ароматы: влажных женских волос, пропитанных нафталином простыней, пыльного одеяла, теплой мыльной воды, оставшейся в ведре и в тазу, древесного дыма и слабый вездесущий запах свиней. Он пересчитывал эти ароматы, как некоторые считают овечек на ночь. И уснул рядом со своим другом Кошкой, прижавшейся к нему спиной.

Наутро, выпив по чашке дымящегося кофе, сваренного из тающего запаса Дювалье, они снова собрались в путь. Саттон выпил кофе, причмокивая от удовольствия, и подарил им на дорогу ломоть ветчины, завернутый в коричневую бумагу.

После обмена благодарностями и прощания пара путешественников двинулась на восток. Местность становилась все более неровной, дороги — разбиты колеями. Вверху вырисовывались очертания гор. Они шли в молчании, останавливаясь лишь для того, чтобы набрать воды и немного передохнуть.

— Я никогда не был в этой местности, — сказал Валентайн. — Куда мы направляемся?

— К Кобу Кузнецу, одному из лучших оружейников и кузнецов на всей Свободной Территории.

— Я, кажется, слышал о нем от Медведей майора Говена.

— На самом деле это целая артель: сам старый Коб, его сын и дочь, пара ремесленников, несколько учеников. У них собственное дело. Вполне возможно, что и твой нож — их работа.

— Мой паранг? С чего ты взяла?

— А ты что, никогда не разглядывал вблизи его лезвие?

— Видел, конечно, когда смазывал, точил… Погоди-ка, ты говоришь об этих маленьких буковках «СКК» возле рукоятки?

— Это значит, Валентайн, — «Семья Коба Кузнеца».

Он достал свой старый зазубренный паранг с деревянной рукояткой, повернул лезвие так, чтобы на него падал свет, и еще раз взглянул на полустертые выгравированные аккуратным каллиграфическим почерком буквы.

— Забавно, мне никогда не приходило в голову узнать, что они означают.

Они добрались до кузницы вскоре после полудня. Удары молота доносились сразу из нескольких мастерских и эхом отдавались в горах Арканзаса. Речной поток стекал с высокого холма в нечто среднее между прудом и болотом по другую сторону дороги.

Двое больших псов неопределенной породы настороженно затрусили им навстречу. Валентайн шагнул вперед, и собаки залаяли так, что подняли бы и мертвого. Парнишка лет десяти бежал к ним по дороге.

— Кто вы такие и зачем пришли? — крикнул он. И добавил строго, обращаясь к собакам: — Эй вы! Это свои!

— Я — Смоки, Котка Южного округа. И мой рекрут — Призрак. Ему нужно оружие.

— Тогда добро пожаловать, — сказал мальчишка, прямо лопаясь от важности. — Следуйте за мной.

Кузница представляла собой одноэтажное нагромождение извивающихся построек, прирастающих как хвост гремучей змеи — по одной каждый год. Какими бы замечательными кузнецами они ни были, семья Коба мало что смыслила в архитектуре.

Женщина средних лет вышла на выступающее крыльцо и взглянула на посетителей. Она улыбнулась и всплеснула испачканными мукой руками.

— Да это же Смоки, наш маленький канзасский цветочек! Как наш меч, служит тебе?

— Требует профессиональной заточки. Да и рукоять не мешало бы подновить — обмотка слегка пообтрепалась.

Валентайн с удивлением посмотрел на Кошку.

— У тебя с собой меч? Он, должно быть, просто крошечный.

Дювалье переглянулась с женщиной.

— Он новичок, Бетани.

Она открутила набалдашник своего дорожного посоха, обнажив черную рукоять. И в мгновение ока выхватила из потайной щели в посохе острый меч. Валентайн увидел лезвие примерно двадцати двух дюймов длиной, заточенное с одной стороны, с заостренным концом. Металл был темным, отполированным так, чтобы не отражать свет.

Бетани со знанием дела осмотрела рукоять.

— Мы ею займемся. Нельзя же допустить, чтобы у нашей дорогой Смоки в бою отвалилась рукоятка меча. А что нужно твоему рекруту?

— Помимо того, чтобы пройти двухлетний курс за два месяца — что, впрочем, моя забота, а не ваша, — ему необходимы лапы. А еще хорошо бы иметь приличный клинок. Он вообще-то Волк, но, глядя на его ножик, можно подумать, что он им ямы копал. А ему нужно что-нибудь подходящее для охоты на Жнеца.

— Хочешь, чтобы с ним поработал старик или мой брат?

— Лучше бы Натан. У Призрака была тяжелая неделя.

— Будем рады помочь. — Бетани направилась к раздвижной двери, оставив ее открытой. — Входите, я приготовлю чай.

— У меня есть кое-что получше — кофе, — сказала Дювалье, высыпая остатки из мешка.

Бетани втянула носом аромат зерен.

— Вот это да! Ты слишком добра, бутончик!

Они вошли в кухню, огромную, с двумя плитами и большой кирпичной печкой. Пошарив по верхней полке, Бетани извлекла кофейник и кофемолку и, поставив греться воду, принялась за работу.

— Мой брат сейчас придет.

Натан Коб оказался неуклюжим, со вздувшимися на руках венами и с внушительным брюшком. Он хлопнул Дювалье по спине (она приняла удар со своеобразной грацией) и, подойдя к Валентайну, со всей силой пожал ему руку.

— Мы всегда, всегда рады видеть здесь нового Кота. Устрой так, чтобы чертям стало жарко, ладно, Призрак? — сказал он прежде чем перейти к делу. — Я так понимаю, нужны лапы? — обратился он к Дювалье.

— Да, и как можно быстрее.

— У него руки вроде бы стандартного размера. Сделать с когтями, как у тебя, или с лезвиями?

— С когтями, и пусть пальцы будут пожестче — внешнее сходство в данном случае не главное. Они должны быть так же хороши для лазанья, как и для драки.

— Тут понадобится время. Давай-ка измерим тебя, сынок.

Коб достал из рабочего фартука стальную рулетку и приложил к ладони Валентайна. Затем он измерил каждый палец — от косточки до кончика ногтя, аккуратно записывая цифры в маленьком карманном блокноте.

— А как насчет клинка или даже двух, Смоки? Ты ведь собираешься его тренировать?

— Придется.

— Тогда, полагаю, ему понадобится меч. Можно подобрать что-то из готового.