У де Ревелля было несколько поместий, одно в Ревел-стоуке, другое в Тивертоне, где его элегантная, но холодная супруга леди Элеанор проводила большую часть времени, говоря, что терпеть не может переполненные помещения и казарменный дух Рогмонта.

Джон добрался до деревянной лестницы, которая вела к главному входу в башню, на втором этаже; под входом был подземный склеп, в котором размещалась тюрьма замка. У Южных ворот была еще одна тюрьма- адская бездна, где содержались осужденные городским судом, но те, кто еще только ожидал судебного процесса или уже осужденные судом шерифа графства либо выездной сессией Королевского суда, заканчивали свой путь в четырех вонючих камерах под башней.

У начала лестницы еще один полусонный страж нашел в себе достаточно сил, чтобы должным образом приветствовать коронера. Меры безопасности оставляли желать лучшего, особенно после закрытия ворот: последний раз боевые действия в Эксетере случились шестьдесят лет назад, когда Болдуин де Редверс, граф Девона, оборонял замок, защищая императрицу Матильду от войск короля Стефана во времена гражданской войны. Иногда Джон цинично размышлял о том, что имя «Матильда» больше всего подходит закаленным, агрессивным женщинам, таким, как императрица или его собственная супруга.

Он поднялся на второй этаж, основную часть которого занимал большой зал, пустынный в это вечернее время. Еще один стражник подпирал стену у маленькой двери, которая вела на половину шерифа, и, проворчав что-то по своему обыкновению, коронер протиснулся мимо него и вошел в комнату. Внутри горела пара сальных плошек и две свечи, что вместе с огнем в очаге давало достаточно света, для того чтобы освещать стол, за которым Ричард де Ревелль работал с документами.

Он был достаточно грамотен — необычное явление для рыцаря, и это вызывало тайную зависть Джона. Но одновременно это же служило и показателем беспомощности Ричарда в военных делах, он сумел уклониться и от французской, и от ирландской войн, не говоря уже о крестовых походах — его политические амбиции были слишком велики, чтобы подвергать себя риску быть убитым или раненым.

Шериф быстро поднял голову, и его острая бородка резко встопорщилась, едва коронер распахнул дверь и вошел внутрь. Когда же он увидел, кто это, лицо его приобрело выражение, столь ненавистное Джону: слабая, сожалеющая улыбка, словно ему приходилось иметь дело с умственно отсталым ребенком.

— А, это наш благородный коронер. Что заставило тебя выйти в такой холодный вечер, Джон? Тебе следует быть дома вместе со своей доброй женой и кувшином эля.

— Не относись ко мне столь снисходительно, Ричард. Над этим изнасилованием еще предстоит поработать. Девушка не знает ничего, что могло бы помочь нам, и я боюсь, что этот дьявол снова нанесет удар, если почувствует, что перехитрил нас.

Шериф вздохнул, отодвигая от себя пергаменты и облокачиваясь о стол.

— Кристина говорила о двух подмастерьях в мастерской Фитцосберна — твоя собственная жена сообщила мне о том страхе, который внушили девушке эти мерзавцы. Я побеседую с ними утром и посмотрим, что они скажут в свое оправдание.

Джон начал спорить с шурином, доказывая, что у них нет ничего, даже отдаленно напоминающего доказательства, но Ричард отвечал с той же логикой, что и Матильда: у него есть по крайней мере двое подозреваемых, пусть даже притянутых за уши, тогда как у коронера не было вообще ни одного. Этот разговор ни к чему не привел, поэтому Джон сменил тему и рассказал о своей поездке в Торбей и об аресте старосты и других деревенских жителей как за воровство имущества с потерпевшего кораблекрушение корабля, так и за убийство трех моряков.

Шериф кивком головы выразил свое согласие с произведенным арестом.

— На будущей неделе я допрошу их на суде графства, а на следующий день повешу.

Джон отрицательно покачал головой.

— Нет, Ричард, они должны дождаться королевского правосудия, как того требует Хьюберт Уолтер. У меня записаны все подробности, и я представлю их на следующей выездной сессии суда присяжных.

Де Ревелль застонал, опуская голову на руку жестом театрального отчаяния.

— Опять то же самое, Джон. Я думал, мы уже разобрались с этим в прошлом месяце.

— Тогда мы тщательно разберемся с этим вопросом вместе с юстициарием на следующей неделе, — упрямо бросил Джон, не желая уступать шерифу ни грамма своей власти коронера.

Ричард поднялся с кресла. Он выглядел весьма внушительно, в желтой тунике до колен и льняной накидке темно-коричневого цвета. На его узком лице застыло недовольное выражение школьного учителя, потерявшего терпение с упрямым учеником.

— Хьюберт Уолтер прибывает в понедельник в полдень из аббатства Бакфаст. Тебе лучше прийти вечером на торжественный ужин к епископу вместе с Матильдой, чтобы мы могли договориться о встрече на следующий день, где и покончим с этой чепухой, когда вы, коронеры, пытаетесь узурпировать обязанности шерифа.

— Нас уже пригласили на торжественный ужин, — парировал Джон, в очередной раз уязвленный снисходительной манерой собеседника. — Архидиакон и казначей собора уже уведомили нас, что мы по праву должны присутствовать там.

Обменявшись с шурином еще несколькими ядовитыми замечаниями, Джон оставил его заниматься организацией светской части предстоящего визита Главного юстициария, который должен был состояться через три дня. Он прошагал через весь замок и на этот раз удовлетворил извращенное желание Матильды, пройдя по Хай-стрит, мимо Карфуа — перекрестка, где сходились дороги, ведущие от четырех ворот города, и свернув на Фор-стрит. Примерно на полдороге он повернул налево, в лабиринт маленьких улочек и переулков, и вышел на Айдл-лейн, где одиноко, на отведенном ему клочке неухоженной земли, возвышался «Буш».

Джон толкнул дверь и вошел в теплую, пропахшую потом и элем главную комнату. Несты нигде не было видно, но старый Эдвин, одноглазый подручный, приветствовал его одобрительным взмахом руки и сразу же, хромая, проковылял к тому месту возле огня, где устроился Джон.

— Добрый вечер, капитан! Мы получили новую партию эля, только сегодня — или вы желаете сидра?

— Кварту эля, Эдвин. А где хозяйка?

Одноглазый похотливо поднял глаза к потолку.

— Наверху, сэр Джон, готовит матрасы для двух путешественников. Она спустится вниз через минуту-другую.

Он отошел в сторону, где принялся полоскать пустые кружки из-под эля в кожаном ведре с грязной водой; после чего наполнил их свежим элем из бочонков, водруженных на невысокую платформу в задней части комнаты.

Джон оглядел длинную комнату с невысоким потолком, где за столиками теснились горожане, среди которых коронер заметил нескольких шлюх. Всех мужчин он знал в лицо, большинство — по имени, ведь все они были местными торговцами. Несколько незнакомых ему лиц были деревенскими жителями, приехавшими в Эксетер купить или продать скотину либо другие товары. Были здесь явные иностранцы, скорее всего, немецкие купцы из Кельна либо корабельщики из Фландрии или Бретани, чьи корабли пришвартовались в гавани в нескольких сотнях ярдов отсюда. При такой необычной и разнообразной коллекции зрелых мужчин в городе, как, ради всего святого, ему — или Ричарду — добиться результата и схватить насильника?

— О чем задумался, сэр коронер?

Неста плюхнулась на скамью рядом с ним, продев свою руку в его. Ее симпатичное круглое личико, красновато-коричневые волосы и стройная фигурка пролили бальзам на его измученную душу. Она улыбнулась ему, продемонстрировав белые зубки, что было необычно для женщины ее возраста: большинство ее ровесниц могли похвастаться либо желтыми клыками, либо почерневшими обломками. Джон знал, что причиной тому была привычка жителей Уэльса дважды в день тереть зубы изжеванным концом веточки лесного ореха.

— Крушение надежд, дорогая моя женщина! — сказал он, роняя руку ей на бедро.

В шутливом отчаянии она закатила глаза.

— Ваши надежды рухнули оттого, что вот сию минуту вы не затащили меня в постель, добрый сэр рыцарь? — игриво спросила она.